Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов - Валентин Фалин

Канарис состоял в это время в регулярной связи с американцами и англичанами. В конце 1942 года шеф абвера переслал руководителю британской МИ-6 C. Мензису «мирные предложения». Они обсуждались на личной тайной встрече Мезиса с Канарисом, устроенной на территории Франции. Переговоры оборвались после вмешательства МИД Англии, который опасался ссоры на этой почве с СССР[699].

Среди сотрудников Управления стратегических служб США, пишет А. Браун, «ходили слухи, что Донован и Канарис встречались лично в Испании в марте или апреле 1943 года и повторно в Стамбуле в конце лета или начале осени 1943 года. Но у нас нет прямых доказательств, что встречи состоялись и если да, то к чему они привели»[700].

Дж. Эрл, близкий к Рузвельту бывший губернатор штата Пенсильвания, назначенный помощником военно-морского атташе США в Турции, виделся с Канарисом в 1943 году. Они обсуждали возможности ускорения завершения войны и объединения сил для борьбы с «коммунистической угрозой». Доклад о встрече был направлен президенту. Не дождавшись ни одобрения, ни порицания, Эрл перешел на контакт с Куртом фон Лерснером, доверенным лицом Папена, через которого получил планы «группы немецких офицеров», задумавших похитить Гитлера и заключить мир с западными державами, дабы предотвратить вступление Красной армии на территорию Германии.

Примерно в это же время оппозиционная группа из абвера сообщила Управлению стратегических служб США план «урегулирования», призванного «предотвратить оккупацию Красной армией немецких территорий на Востоке». План был доставлен А. Даллесу и Г. Гэверницу сотрудником МИД Германии[701]. Те же идеи развивал в контактах с Даллесом Гизевиус. Видный деятель оппозиции и одновременно агент УСС № 512, Гизевиус выдал американцам ценнейшие государственные секреты Германии, в том числе факт дешифровки немцами американских и английских кодов, данные о разработке Фау-1, включая Фау-2 и местоположение конструкторских баз, а также испытательных полигонов. К середине 1943 года с помощью Гизевиуса бюро УСС в Берне составило досье объемом около 4000 «плотно заполненных страниц», дававшее «полнейшую картину» подготовки покушения на жизнь Гитлера внутри Германии. Участникам этой акции в телеграмме Даллеса в Вашингтон было присвоено имя «взломщики»[702].

Летом 1943 года Англия и США уклонялись от принятия перед СССР обязательств политического или военного свойства. Успех специальных мероприятий в Италии сделал президента и премьера восприимчивей к донесениям и рекомендациям УСС и МИ-6. Вдруг за ориентировками оппозиции, предвещавшими крах нацистского режима, что-то есть? Если в самом деле возможен «добровольный» и «мирный» уход с оккупированных территорий в Западной Европе? Тогда без всякого второго фронта «настоящая» Германия внесла бы свою лепту в «примирение христианских народов», столь желанное и необходимое перед лицом «угроз с Востока».

Соображения подобной пробы были изложены Герделером на встрече 19–21 мая 1943 года в Стокгольме с известными банкирами и промышленниками братьями Валленберг. В форме «письма Якоба Валленберга брату» немецкие предложения были переправлены по каналам шведского МИДа в адрес Черчилля. Суть письма состояла в следующем:

1. «Освободительная акция» в Германии – дело близкого времени. При ее проведении желательно остановить воздушные налеты на районы, которые окажутся под властью заговорщиков. В освобожденных пунктах будет отменено затемнение. Прекращение бомбардировок было бы «сильнейшей моральной поддержкой восставшим».

2. Новое правительство будет представлять «все социальные слои, все вероисповедания, все немецкие земли». Деятельность правительства будет контролироваться имперским советом.

3. Захваченные районы будут оставлены так быстро, как это возможно, с учетом обстановки в каждом случае. Восстанавливается «полная независимость всех европейских наций». Польско-германская граница подлежит определению путем переговоров. Легче всего было бы вернуться к границам 1914 года. «При достижении договоренности Германия гарантировала бы существование Польши и способствовала государственной унии Польши и Литвы». На Востоке войска рейха отводятся «с русских территорий по состоянию на 1938 год. Дальнейший отвод лишь по согласованию с Польшей и ее союзниками». На Западе справедливость и покой обещает этническая граница. Чехословакия восстанавливается. «Германия желает сохранения Финляндии и готова вести за это борьбу так же, как за восточную границу Польши». Западнее Советского Союза должно быть образовано «европейское сообщество совместных интересов и культуры, между членами которого никогда не велись бы войны».

4. Германия сама нуждается в разоружении. «Его возможные параметры зависят от отношения Европы к России», а также от положения на Дальнем Востоке. Германия отказалась бы от ВМС и «интернационализировала» ВВС.

Подытоживая, Герделер писал: «Это – план. У Германии в достатке людей, способных провести его в жизнь. Но именно они, уважающие самостоятельность всех народов и желающие ее, страстно отклоняют вмешательство других народов в германские дела. Когда слышится, что Польша требует Восточную Пруссию и часть Силезии, что есть намерение влиять на систему воспитания немцев, что в Германии кто-то собирается сделать то, что немцы должны сами, и только они могут сделать, тогда будущее Европы и белых народов выглядит черным. Ибо оно может строиться единственно на свободном союзе, самостоятельности и уважении, а не на новом бесчестии. Мы сами привлечем Гитлера и его сообщников к ответственности, поскольку они запятнали наше доброе имя. Но мы будем вместе с тем защищать нашу самостоятельность». По изложенным мотивам Герделер высказывался против принципа безоговорочной капитуляции[703].

Маркус Валленберг беседовал в Лондоне с секретарем премьера Д. Нортоном. Соображения Герделера были приняты как «информация». Через третье лицо, но со ссылкой на Черчилля М. Валленберга просили продолжать контакты с немецкой оппозицией. Проявлялся интерес к получению дополнительных данных о «группах сопротивления» в Германии и их составе.

Герделер в ответ подтвердил, что акция против Гитлера совершится в «самое скорое время». Через Валленберга он еще раз настоятельно просил, чтобы британские ВВС примерно до сентября-октября щадили Берлин, Лейпциг и Штутгарт – главные центры заговора. В ином случае акция может сорваться из-за выпадения связи. Свои призывы Герделер сопровождал битьем в набат по поводу угрозы «тотальной победы России». «Чрезмерно сильная Россия, – стращал он, – будет угрожать всем свободным странам, в особенности Швеции и Британской империи в Азии, по причине агрессивности и большевистского подрыва европейских демократий. В интересах самой Англии безотлагательно положить конец безумной войне и принять руку, протягиваемую немецкой оппозицией»[704].

Этот раунд переговоров Герделера с англичанами принял деловые очертания. При встрече с Я. Валленбергом в ноябре 1943 года бывший обер-бургомистр Лейпцига с удовлетворением отмечал, что английская авиация действительно меньше тревожила названные им города. Валленберг, в свою очередь, подчеркивал важность быстрых действий, если оппозиция хочет плодотворного разговора с британскими политиками. Когда Германия будет разбита, подсказывал шведский банкир, все станет напрасным.

Герделер сделал для себя из сообщений Я. Валленберга вывод, что Черчилль с «благожелательным интересом» наблюдает за становлением в Германии новой системы. Явно под впечатлением этих бесед Герделер сочинил летом-осенью 1943 года «мирный план», в котором Англия и США изображаются в качестве естественных антиподов «большевистской России». Отсюда автор выводил их «коренной» интерес к сохранению жизнеспособной и сильной Германии, потребность иметь на своей стороне «немецкого солдата» как заслон «продвижению России»[705].

Сравним рассуждения Герделера с тезисами, развивавшимися Бауманом, Позвольским, Ачесоном и представителями военного министерства на заседаниях комитета по послевоенной политике США, или с секретной запиской Лиддела Харта, которую британский авторитет в вопросах стратегии составил в октябре 1943 года.

Сначала о правительственном комитете, который возглавлял К. Хэлл. Большинство в нем определяло несущие элементы будущего курса США так: Советский Союз станет главным конкурентом интересам США; его надо задержать как можно дальше на востоке; модели обращения с Германией должны подчиняться главной задаче – ограничению советского влияния в Европе; Германия может рассматриваться как естественный союзник США и Англии, ее чрезмерное ослабление невыгодно, и надо добиваться для немцев «политического и военного равенства». Военные выражались проще и категоричней: после войны понадобится «привести в движение небо и землю», чтобы превратить Германию в союзника Соединенных Штатов[706].