Крымский Джокер - Олег Голиков

Правда, один раз она поняла, что стоит за её «случайными» знакомствами. Это случилось полгода назад. Сперва в Ялте, по просьбе Глеба она, как всегда одна, пила кофе за столиком престижного и очень дорогого заведения «Золотой Тигр».

В зале кроме неё в одиночестве обедал мрачный мужчина, под охраной двух дюжих парней в дорогих костюмах. Маринке даже не пришлось напрягаться — он сам прислал ей через официанта роскошную багровую розу на длинном стебле и записку. Она с достоинством приняла подарок и, уходя, многообещающе улыбнулась сердитому мужику.

А на следующий день Маринка сообщила Глебу, что этот тусклый субъект, с огромными и красными как у рака ладонями, будет ждать её в полдень в пригородном ялтинском ресторане «Горный цветок». Кораблёв, узнав такую новость, довольно и немного зловеще, как показалось Маринке, улыбнулся, и немедленно отправил Маринку в Чехословакию.

Но всё равно от судьбы не уйдёшь — и уже в поезде, по радио, она услышала, что возле этого самого ресторана произошёл взрыв иномарки, от которого погиб какой-то местный воротила с охраной. Однако Марина была далека от того, чтобы оплакивать смерть какого там «гугенота». И очень была довольна, проведя с Анюткой целый месяц в Праге.

О деньгах Марина никогда не задумывалась. Так ей наказал Глеб. После трагической смерти мужа, кроме шестилетней любимейшей дочурки, у неё остались две большие квартиры в Киеве, в одной из которых проживала старенькая мать Сергея и Глеба.

Был в её собственности так же и скромный, но очень уютный домик в Форосе. Имелась, по словам Кораблёва, доля в каких-то вложениях в бензозаправки, в курортный бизнес и ещё что-то уж совсем неясное. Но всем этим мутным в понимании Маринки царством, после гибели Сергея, весьма успешно заправлял Глеб Кораблёв. Он же выдавал девушке деньги на текущие расходы, не забывая отметить, что она их честно зарабатывает.

О втором замужестве Марина и не помышляла. Будучи однолюбом, она навсегда, во всяком случае как ей казалось до сегодняшней ночи, оставила своё сердце два года назад на шумном перекрёстке Севастополя в дырявом от пуль автомобиле.

И вот теперь…

… Марина налила себе кофе и закурила. Поднеся руку к лицу, она с отвращением посмотрела на беленькие нити шрамов, едва заметные на подушечках своих красивых пальцев.

Ей теперь опять, как тогда в Симеизе, захотелось выть и до крови кусать эти пальцы, чтобы хоть немного отпустило чувство отчаяния и одиночества. Хоть на миг… Потому что Виктор Павлович Карытин, а теперь уже её и только её Витька, был, как выразился Глеб, самым важным заданием. Как не вполне удачно пошутил родственник — её «бенефисом».

Просидев ещё с полчаса на кухне с ворохом ненужных мыслей в голове и с горячей занозой в сердце, она упрямо мотнула головой и пошла в комнату. Присев на диван, девушка придвинула к себе пепельницу, достала из пачки новую сигарету и чиркнула зажигалкой.

Затянувшись, Маринка решительно взяла трубку телефона. Тут она заметила на полу чёрную книжку, по которой они с Витькой так интересно погадали этой странной ночью.

«Забыл… Вот растяпа! Надо вернуть…» — с какой-то весёлой злостью подумала Марина, и стала набирать номер Глеба.

Кораблев сразу отозвался встревоженным голосом:

— Марина! Ты где?! Что там у тебя происходит?

— Ничего, Глебушек. Просто я влюбилась…

Глеб озадаченно замолчал. Через пару минут он как-то потерянно спросил:

— В него, что ли?..

И тут же, вспылив, гневно добавил:

— И это из-за него ты в аэропорт на рожон попёрлась?! Как ты могла, дурёха! Они же могли тебя запросто… — он глубоко выдохнул. — Ладно — проехали! Где он сейчас?

Маринка смотрела на золотые буквы заглавия витькиной книжки и улыбалась. Подождав, пока Кораблев немного остынет, она спокойно сказала:

— Извини, братишка… После поговорим. Я в Крым еду. Сегодня… Надеюсь, встретишь?

Услышав в трубке срывающийся на крик голос начавшего горячиться Глеба, она ласково промурлыкала:

— Всё-всё-всё… Больше ни слова! И до встречи — целую…

Маринка положила в трубку, и задумалась.

«Пожалуй, зря я ему про Крым сказала. Глеб же тёртый мужик — сразу догадается, что и Витька где-то рядом… — она опять встревожилась. — Неужели Глебка способен мне зло причинить? Ни за что не поверю! Хотя, всё имеет свою цену… А мой Витенька стоит, ох как немало! — Маринка резко встала и осмотрелась. — Ладно — пора собираться!»

В красивую модную сумку полетели пакетики с нижним бельём, колготками и косметикой, толстый махровый халат с узором из крупных осенних листьев. Туда же отправились две укороченные кожаные курточки красная и сиреневая, два джемпера грубой вязки, одна пара джинсов и коротенькая чёрная кожаная юбка.

«Набрала барахла… Ладно — не надорвусь!» — поверх вещей Маринка примостила игрушечного ёжика. Стремительные сборы багажа закончились книжкой «Волшебная Гора», которая плотно накрыла содержимое вместительной, слегка раздувшейся, дорожной сумки. Потом девушка стала одеваться. Застегнув пальто, Маринка поглядела на себя в зеркало:

«Глазёнки красные — рёва-корова… Ладно — пора! К маме загляну — поцелую Анютку — и на вокзал! Хотя нет — надо же ещё в консульство за паспортом заскочить! Эх, ВитькаВитька…»

Марина на ходу чиркнула молнией на сумке, и ещё раз осмотревшись, не забыла ли чего, направилась к выходу.

… В Крыму ноябрьское похолодание сменилось каким-то уж совсем не осенним теплом.

Температура в Евпатории днём поднималась до двадцати двух градусов, светило солнышко, и даже кое-где стали набухать почки на деревьях.

«Так дальше пойдёт — и птицы из тёплых краёв вернуться…» — думал Костров, в который раз натирая новенькую машину восковой полиролью.

Выезжать дальше двора на новом «фольксвагене» Володя пока и не думал. Хотя регистрация автомобиля прошла без проблем, и временный техпаспорт на имя Алёны Костровой с правом вождения для него, лежал у Толстого в кармане. Более того — он решил завтра поехать в Симферополь на авторынок, и на время обзавестись недорогой машиной.

Скажем, «девяткой» или «восьмёркой». Денег, которые вручил ему Лось за старенький «фолькс», с лихвой хватало, чтобы приобрести неприметную отечественную машину.

«Ничего — не облезу… Поезжу месяц, а лучше даже два на «девятке», — решил Костров, зато потом…» Он мечтательно прикрыл глаза, и снова стал надраивать и без того сверкающие стёкла теперь уже стопроцентно своего автомобиля.

По случаю субботы Алёна затеяла пироги. И теперь, в володькин гараж из приоткрытого кухонного окна доносились аппетитные запахи печёного теста.

Володя даже зажмурился. «М-м-м… Пироги с мясом и с картошкой… И, кажется, с грибами. Надо, пожалуй, за водкой прогуляться — чего в сухомятку такой продукт переводить!».

Он весело присвистнул и, закрыв гараж со своим сверкающим сокровищем, направился в сторону магазина.

В маленьком магазинчике было не протолкнуться. И хотя в округе хватало продуктовых точек, в этой, расположенной в двухстах метрах от володькиного дома, всегда была полно народу.

«Молодец, Толик, — подумал Костров о знакомом владельце магазина, — ассортимент держит, цены в порядке. Богатеет мужик. Ездит, правда, на какой-то развалине. И куда он только деньги девает?»

Купив пол-литра полюбившейся водки на берёзовых почках, литр клюквенного морса и сигарет, Володя не спеша направился в обратном направлении.

В благодушном настроении он шёл, напевая про себя что-то из раннего Цоя, и украдкой рассматривал прохожих. Один из них, идущий немного впереди, ему напомнил Карытина.

«Витька, поди, в Америке уже тащится… Вот чувак — всё ему как с гуся вода! Молодца…

А этот, в навороченном пальтишке сзади — вылитый Корыто. Ишь как хиляет — хер догонишь!»

С удивлением заметив, что странный прохожий, в длинном пальто и с сумкой за плечом, уверенно свернул к нему во двор, Володька подумал: «Не может быть…Что это за хренотень?» — и прибавил шагу.

Алёна встретила его на пороге с загадочной улыбкой:

— А у нас гости…

Володя, не разуваясь, заглянул на кухню. Из угла ему улыбнулась немного смущённая, но довольная физиономия Витька.

— Вот, блин, чувак… Понимаешь — уже летел в Америку, но услышал запахи с твоей кухни, и решил на пироги заглянуть, — Карытин немного покраснел, то ли от жара из духовки, то ли от того, что свалился как снег на голову. — Не сильно напряг я тебя, а, Толстый?

Изумлённый Володя, помешкав секунду, скинул кроссовки и распахнул объятия навстречу другу.

— Здорова, мужчина, здорова! Ну, ты даёшь, Корыто! Брось ты — какие напряги? С чем на этот раз пожаловал? Поди, теперь нулёвый «мерин» ляжку жжёт? Так мы вмиг его пристроим — в гараже у меня места хватит!