Ты больше не уйдешь! - Нари Орлан

свою дочь, прильнули к ней. Они тоже плакали навзрыд. Что-то говорили, поглаживая ее по волосам, целуя в щеки. Никто из нас не понимал их речь… Но для того чтобы понять их чувства, не нужны слова.

Слезы подобрались и к моим глазам. Сколько они не видели свою дочь? Как боялись ее вообще не увидеть? Как она жила в страхе, что их могут убить за ее малейшую ошибку? Мне до боли в сердце страшно представить.

Адам сгреб меня в охапку и прижал мою голову к своей груди. Я уже плакала. Иногда не понимаешь своего счастья, когда родители рядом и им не угрожает никакая опасность.

— Мы заберем их с собой на корабль, — шептал Адам. — Я уже подготовил для них каюту и помогу потом обустроиться после конца круиза.

Раньше я не думала, что такое скажу, но трепетные теплые чувства настолько переполняли меня, что я просто не могла сдержать слова.

— Адам, ты потрясающий человек, — произнесла я, заглядывая ему в глаза. — Может, ты не поверишь, но я действительно очень счастлива потому, что встретила тебя.

Его лицо засветилось от теплой радости. Он обрушился на мои губы горячим, чувственным поцелуем. Верил мне. Я ощущала это в его дыхании, в его руках, что до безумия крепко сжимали меня. Мою грудь затопило любовью и нежностью. Весь окружающий мир отдалился от нас, смешался в фоновый шум. Где-то взрывались салюты, вовсю кипел праздник.

Рядом с Адамом каждый день праздник. И салюты в сердце.

Мы долго признавались друг другу в любви поцелуями. Перенестись бы сейчас прямиком в нашу спальню и выражать чувства движениями тел. Но до лайнера далековато. Как дотерпеть? Все больше хотелось раздеться и прижаться к Адаму обнаженной.

Из нашего уютного мирка вырвал громкий голос отца:

— Здравствуйте! Ах ты ж… Как будет по-китайски?

Пока мы целовались, Юна, видимо, познакомила Ростика со своими родителями. И теперь представляла им наших маму и папу. Ее родные выглядели очень дружелюбными и добрыми людьми. Кажется, известие о том, что их дочь выходит замуж, восприняли с радостью.

Теперь наша компания стала больше на два человека. Родители Юны ничего не понимали по-русски, зато немного говорили по-английски. Все равно ей приходилось все переводить. Пока что. Они сказали, что постараются выучить русский язык.

Ох, нелегко им придется. Но главное, моей семье не нужно будет учить китайский. Представляю, насколько он сложен.

Юна говорила свободно на пяти языках. С ума сойти можно. Этим нельзя не восхититься.

На лайнер мы вернулись ближе к утру, довольные и уставшие. Феерический праздник оставил прекрасные воспоминания. Но горчила в новом дне нотка грусти — В Тайване была последняя остановка.

До конца круиза семь дней. Мы через океан доплывем до Гавайев, отметим завершение путешествия и разлетимся по домам. Что будет со мной и Адамом? Он ничего особенного не говорил на этот счет. И я не касалась этой темы. Мы просто проводили время вместе. Не просто, конечно. Головокружительно, счастливо, жарко.

Может, мне стоило его спросить? Я даже думала посоветоваться с мамой или Юной. Но последние дни круиза летели сумасшедше быстро. Лайнер гудел и вибрировал от невероятного количества развлечений. Каждый день происходило что-то новое. Не хотелось ничего упустить. Я постоянно забывала о том, что хотела посоветоваться с мамой. Она с папой все больше времени проводила, у них словно начался второй медовый месяц. Да и отвлекать не хотелось. А с Юной мы лишь постепенно сближались, очень осторожно с моей стороны.

Как бы там ни было, ее возмутительный поступок нельзя вычеркнуть из памяти. Сложно доверять человеку, который недавно еще угрожал пистолетом.

То, что сделал Адам, я тоже не забыла. Я хорошо помнила тот момент и свой смертельный страх. Одной ночью, после секса, когда мы разговаривали по душам, он сказал, что все равно не смог бы выстрелить.

Возможно. Но я не поэтому его простила, не из-за этих слов. Как он говорил, за поступки можно извиниться только поступками. И простила я его потому, что он сделал счастливой меня и мою семью.

Хотелось остановить время, хоть немного его задержать. Но оно неумолимо торопилось. Круиз подходил к концу, вдалеке виднелись гавайские острова. Вечером нас ждал последний праздник, и завтра все начнут покидать лайнер.

Почти два месяца пролетело с того дня, как я поднялась на борт. Впечатлений за это путешествие хватит на годы вперед. Я стояла на палубе, жмурила глаза от яркого солнца и вспоминала самые замечательные моменты.

Одна тревожная мысль незаметно подкралась и оглушила: может, Адам ничего не говорит о нашем будущем потому, что не знает, чем закончатся его разборки с французами? А я даже не спросила, придумал ли он уже хороший план.

После праздника все-таки поговорю с ним.

Кроме посещения всевозможных мероприятий на корабле, на сегодня был запланирован семейный ужин. Уже на восемь человек. Поэтому мы с Юной свалили с представления в акватеатре за час до конца. Нужно ведь привести себя в порядок, чтобы сразить наших любимых наповал.

Юна хорошо умела делать макияж и прически. Намного лучше меня. Объяснила это тем, что ей часто приходилось раньше работать под прикрытием. И вот уже я себя чувствовала младшей сестренкой, сидя на стуле, пока Юна колдовала с моим лицом и волосами.

Возможно, мы со временем подружимся? Я мечтаю понянчить своих племянников.

— Как тебе? — спросила Юна, явно волнуясь по поводу того, что я отвечу.

На меня с зеркала смотрела сногсшибательная красотка. Мисс мира. Не меньше. Глаз не оторвать. Макияж не был вызывающий, он был чувственный, страстный. И волосы, локон к локону, спускались на плечи чудесными волнами.

— Не нравится?

— Нравится, конечно! Ты что! Я просто в шоке…

Адам оказался в еще большем потрясении, когда мы с Юной поднялись на палубу, самые последние. Он широко распахнул глаза и, видимо, на несколько секунд потерял дар речи. Я подошла к нему плавной походкой и заглянула ему в глаза с улыбкой.

— Малышка, ты несравненно прекрасна.

— Садитесь за стол, — махнул папа нам рукой.

Сегодня палубу украсили еще пышнее, чем в прошлый раз. Цветов — целая чудесная оранжерея. И ко всему прочему стояли музыканты в стороне, которые будут играть лишь для нас.

Официант разлил всем шампанское. Наверно, кто-то уже захотел сказать тост. Зазвучала мелодичная, сказочная музыка.

Адам неожиданно отодвинул свой стул подальше и опустился передо мной на одно колено. Мое сердце сделало кульбит.