И придет волчица… - Ирина Шевченко

– Сейчас.

Шеф подошел к Лайсу, указал взглядом на выжженные в его рубашке дыры.

– Шрамы на память решил оставить?

– Залечу, когда в себя приду, – угрюмо пообещал кард.

– Береги силы, для другого пригодятся, – грустно улыбнулся дракон, спуская с ладони искристое плетение. – Увидимся еще.

И исчез.

Демоны драные! Я так скучала по нему, так хотела, чтобы пришел хоть раз, поговорили бы, чаю выпили. А он… Сухарь! Дракон!

Я не сразу поняла, что продолжаю транслировать эмоции, и не сдерживалась.

– Он же сказал, что увидимся, – утешил меня Лайс. – Значит, увидимся. Ну а то, что дракон, так это не лечится.

– Не самый плохой дракон, – справедливо заметил Буревестник.

– Да уж, – подала голос Мариза. – Предыдущий похуже был.

– Дивер? – усмехнулся Эн-Ферро. – В сравнении с некоторыми и Дивер неплох, да, Сэл? Ну подумаешь, убил разок. Зато не пытался часы втюхать.

– Часы-ы-ы, – завыл, хватаясь за голову, Сэллер. – Вот это да, это жестоко. Как вспомню, так в дрожь бросает.

Я сглотнула готовые вновь прорваться слезы и с непониманием посмотрела на обоих проводников.

– Гал, тебе часы не нужны? – замогильным голосом вопросил Буревесник. – Хорошие часы, новые. Для подводного плавания!

Я почувствовала, как начинают нервно подрагивать уголки губ.

– Зачем ей часы? – уже вовсю хохотал Лайс. – Ей скоро эти… как их… пригодятся… из сушеных тыкв…

И хором:

– Погремушки!

Это нервное. Это определенно нервное. Но я смеялась вместе со всеми, держась за живот, чувствуя, как возмущенно толкается Дэви, не понимающий, отчего его чокнутая мамаша ржет, как лошадь на весеннем лугу. А я сама не понимаю, маленький. Просто все закончилось, все хорошо. Мы живы, и мы вместе.

Гвейн еще раз взглянул в зеркало, покачал головой и погасил картинку. Все вышло не совсем так, как он рассчитывал. Первый в совете ставил на Кадма, а сорвался Дивер. И дошел бывший старейшина дальше: предполагалось, что нарушитель будет убит при попытке побега, но оказалось, что Алан не счел необходимым полностью лишить его силы.

Но закончилось все именно так, как должно было. Оба дракона мертвы. Вот и хорошо. Кому нужны были бы освобожденные через сто лет мстительные озлобленные твари? Теперь одной проблемой меньше.

На Таре, конечно, не все гладко, но пока терпимо. Хранитель знал, что император Истман чрезвычайно заинтересовался двумя магами, посетившими в день казни «изменника» Марко столицу, чтобы прервать мучения приговоренного к сожжению человека. Заинтересовался и даже хотел организовать поиски тех, кто сумел использовать телепортационное заклинание на накрытом блокадой пространстве, но мятеж на востоке отвлек его от этих мыслей. И хоть расстановка сил и не в пользу Халира, но до лета следующего года мятежный герцог продержится. Времени достаточно.

И не нужно им никуда уезжать. Мутант на поправку пошел, а даже если не до конца оклемается, все равно ведь искать будет – тут Джайла права. Искать будет, переполох поднимет.

Нужно было его сразу…

Старый дракон нервно хлестнул себя хвостом по ноге. Нужно было. Свою роль в этой истории Иоллар отыграл. Дивер сам кандидатуру подкинул – лучше и не надо. Только Лайс мог наивно полагать, что ветреный мальчишка будет жить под одной крышей с красивой девушкой и не заинтересуется ею, уважая друга. А Гвейну оставалось лишь в нужный момент подменить его заговоренное от последствий колечко и добавить девочке в чай пару капель очарушника – эльф пришелся ей не по вкусу, а времени было немного…

Только вот у Судьбы был свой план. Мальчишка не просто заинтересовался. Вместо того чтобы, по своему обыкновению, закрутить с живущей в соседней комнате красавицей интрижку, он ни с того ни с сего воспылал к ней какими-то… чувствами? Зачем? А теперь даже вмешиваться страшно – сделаешь что-то не то, и опять все пойдет наперекосяк.

А очарушник? Так три дня всего действует, давно прошло бы. Да и не подумалось тогда, что у драконов на любовные зелья иммунитет…

Галла

…Я снова блуждала в запредельной тьме. Смотрела на светящиеся искорки, перебирала пальцами ниточки чужих жизней, а меня так и тянуло заглянуть в бездонную черную воронку. И совсем не страшно. Ведь никто не знает, что там? Может, священники всех миров говорят правду и там очень-очень хорошо? Так хорошо, что никто оттуда не возвращается. А еще где-то там мой любимый.

Если бы ты знал, Ил, как я скучаю по тебе! Так скучаю, что мне кажется, удерживающие меня нити-паутинки вот-вот лопнут, и я сорвусь к тебе. Подойду к краю закручивающейся спиралью тьмы и сделаю шаг…

– Ил!

Еще один странный сон. Раньше было туманное облако, пугающее и в то же время манящее. Тот сон повторялся все лето почти каждую ночь, а потом, так же неожиданно, как пришел, перестал мне сниться. Теперь, должно быть, будет черная воронка и сверкающая серебром нить, выдергивающая меня из глубин небытия…

Сверкающая серебром…

Я потянулась к ожерелью и закрыла глаза.

Глава 13

– Дьери!

Ромар вскочил с кресла и склонился над ворочающимся на постели Сумраком.

– Тише, Лар, тише. Тут нет никаких птиц.

– Дьери…

По лицу, уже практически принявшему прежний вид, скользнула мечтательная улыбка и тут же погасла – снова уснул.

– Ты не закончил, – напомнил тэвк. – Это неинтересная история, но мне хочется дослушать ее до конца.

– Это хорошая история. – Орк вернулся на свое место. – Одна из самых славных на моей родине.

– Таких историй много. Я забуду ее, как только ты закончишь. Но пока ты рассказываешь, я слушаю. Продолжай. Ты остановился на том, как они вышли к подземному озеру.

– Да, они долго блуждали по глубоким пещерам и в конце концов вышли на берег холодного подземного озера. Воины устали и хотели пить, но вождь почувствовал опасность и запретил брать воду до тех пор, пока не подойдет шаман…

«Нет. Все было не так. Я сам едва шел и, когда впереди в свете факелов заблестела вода, рванулся к ней из последних сил. Помню, как споткнулся на скользких камнях и долго не мог подняться. А те, что шли первыми, были уже на берегу: кто-то снял шлем, чтобы зачерпнуть воды, кто-то, словно животное, пил, став на четвереньки… Их было четверо, тех, кто успел дойти до озера раньше остальных, а другие, хоть и были измучены жаждой, почтительно остановились, уступая дорогу вождю. Но когда я зачерпнул ладонью воду и уже поднес ее к губам, один из моих воинов, испивших прежде, закричал и упал, корчась в страшных муках. Эхо еще разносило его крик по гулким подземным переходам, когда со вторым случилось то же, а после и с третьим… Четвертый же, пивший подобно дикому зверю, склонившись к самой воде, не удержался и упал в озеро, и тут же черные твари, отравившие воду своими испражнениями, оплели его тело гигантскими щупальцами и утащили на дно. А я, пораженный случившимся, смотрел на капли в моей руке. Сумрак вновь уберег меня от страшной участи, и оставшиеся в живых увидели в этом доброе знамение. Воистину велик род Т’арэ и вождь Дахтар, Сумраком хранимый!

Дахтар…

Я – Дахтар? Наверное… И снова брожу по темным пещерам, томимый жаждой…

Дахтар, Сумраком хранимый…

Сумраком хранимый. Иол лэ Лар…»

«Чужая память вновь пыталась овладеть мною, но в этот раз я прорвался сквозь ее завесу быстрее, чем обычно. Наверное, я становлюсь сильнее. Или это из-за тех снов, что приходят ко мне теперь? Моих снов. В них нет черных скал Эльмара, кровавых битв и выжженных солнцем дорог. В них совсем другие дороги – те, что пролегают меж разных миров, в них совсем другие битвы и другие скалы, на которые я взбирался не в поисках ночных орков, а для того, чтобы вдохнуть холодный разреженный воздух свободы. Дахтар вряд ли понял бы меня… И Таскидар, и Лентриахар. Да и Сумрак Изначальный не знал, как захватывает дух, когда твой кар чудом проскакивает поворот, царапая левым крылом борт машины соперника, а правым со скрежетом высекает искры из каменной кромки заграждений.

Это только мои сны. И в них я вижу тебя. И там ты тоже моя, моя и ничья больше…

И я не верю, что это лишь сон.

– Я видел ее, твою принцессу. Она не снимает ожерелье…

Ромар всегда, сколько я знал его, говорил только правду. И я не хочу сейчас вспоминать тех слов, что ты сказала мне в нашу последнюю встречу. Ведь ты не Ромар, ты могла и солгать. Зачем? Об этом я тоже не хочу думать. Не хочу строить домыслов. Скоро мы встретимся и во всем разберемся. Нам о многом нужно будет поговорить, родная…»

– Плохая история, – сказал Тин-Тивилир.

– Почему?

– Я же сказал, таких слишком много. О войнах, о героях, о чудовищах. Запомнишь их, а потом они перепутаются в голове.

– Это от головы зависит, – усмехнулся орк. – В моей не перепутываются.

– Горсть овса можно отделить от пригоршни проса. А смешай два мешка зерна – вовек не разберешься. Я слышал за свою жизнь много историй, но запоминаю только самые лучшие. Это была плохая. Расскажи другую.