Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - Александр Летуновский

Никон поклонился, пригласил боярина в трапезную.

На следующий день, перед рассветом Сергий с привычной котомкой и посохом был уже в пути. Никто и не видел, как он ушёл, только инок на воротах. Закрыв за игуменом калитку, он перекрестился и долго смотрел ему вслед.

Бывая в Москве, Сергий всегда останавливался в Симоновом монастыре, настоятелем которого был его любимый племянник Фёдор. Здесь у Сергия была своя келья — маленькая, как и все остальные в монастыре, с иконами Христа и Богородицы в углу, узкой лежанкой, над которой висели полки с книгами, вешалкой для одежды, одной табуреткой. Скромное убежище дополняли вёдра с водой у входа и две кружки.

Придя в монастырь, Сергий прежде всего направился к келье игумена. Постучал в дверь. На порог вышел Фёдор, они обнялись, радуясь встрече.

— Сердечно рад видеть тебя, отче. Какие дела привели к нам столь почтенного игумена? — спросил племянник.

— Митрополит наш просил быть к нему.

— Однако сегодня уже поздно, да и дорога была дальняя.

— Сегодня отдохну, а завтра пойду к святителю.

Во время разговора Фёдор помог Сергию снять котомку и, держа её в руках, предложил:

— Пойдём, провожу тебя в твою келью. Теперь и на вечерню скоро.

После службы оба игумена пришли в келью Сергия, сели — один на лежанку, другой на табурет, и между ними завязалась беседа.

— Скажи мне, Фёдор, что в Москве делается, — начал разговор Сергий.

— Ведомо тебе, отче, что стар наш митрополит Алексий и здоровьем слаб, — ответил Фёдор.

— Укрепи, Господи, силы его. — Сергий перекрестился.

— Посему Великий Князь Дмитрий Иванович премного стал доверять своему духовнику — Новоспасскому архимандриту Михаилу. Этот Михаил, или как его прозывают — Митяй, хорошо толкует силу книжную, обо всём рассуждает красноречиво.

— Знаю я Митяя, плохо он понимает заповеди Божии. К тому же слишком горд, самонадеян и заносчив. — Сергий нахмурился.

— Однако Великий Князь желает видеть его на Московской кафедре и о том говорил со святителем нашим.

— Что святитель?

— Он сказал князю, что Митяю надобно запастись духовным опытом и потрудиться ещё в монашестве.

— Но ведь ещё в прошлом году в сан митрополита был посвящён Киприан с тем, чтобы по кончине Алексия он стал нашим митрополитом, — с волнением в голосе заметил Сергий.

— Великий Князь не желает даже слышать о Киприане.

— Завтра я буду говорить с митрополитом Алексием. Потом пойду к Великому Князю. А пока мне надо помолиться и отдохнуть. Иди с Богом, сын мой, — ласково сказал Сергий, стараясь не выдать племяннику своего волнения.

Фёдор поклонился и вышел.

Сергий был расстроен, он понимал, что принятие сана кем-либо, кроме Киприана, может привести к церковной смуте и радости, научаемых врагом рода человеческого, противников объединения русских княжеств.

Сергий опустился перед образами на колени и стал молить Господа о вразумлении и помощи.

К митрополиту Сергий пришёл на следующий день после утрени. Инок, встретившийся игумену во дворе, узнал его и проводил в комнату, расположенную перед палатой митрополита. Сергия здесь ждали и не удивились его приходу. Сидевший за столом монах, увидев гостя, отложил перо и пошёл доложить о нём. Выйдя вскорости, пригласил:

— Владыка ждёт.

Митрополит встал навстречу гостю. Сергий низко поклонился, Алексий благословил его и обнял, они троекратно расцеловались.

— Рад приходу твоему, друг мой сердечный. Благодарю, что откликнулся на моё приглашение. Присядем и поговорим о делах наших насущных.

Они подошли к скамье у стола, сели рядом. Среди разговора Алексий позвонил в колокольчик и отдал распоряжение подошедшему монаху. Тот вышел и вскоре вернулся, неся на красной подушке золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Положив его на стол, удалился. Митрополит встал. Сергий тоже встал и внимательно посмотрел на владыку. Тесная дружба соединяла их много лет, они хорошо знали друг друга. Только теперь при солнечном свете у окна Сергий впервые заметил, как состарился его друг и наставник за последние годы. Жалость к этому святому человеку сковала его. Очнулся он, только услышав голос Алексия:

— Брат мой, в знак глубочайшего к тебе уважения прими этот крест.

Сергий почувствовал в душе великое смущение и с волнением произнёс:

— Прости меня, владыка святый, — он низко поклонился, — от юности я не был златоносцем, а в старости тем паче желаю в нищете пребывать и таким пройти оставшуюся жизнь.

— Знаю, знаю, что таково всегда было твоё житие. Но теперь яви послушание и прими от меня дар сей в благословение и чтоб поминать меня в твоих святых молитвах.

— Владыка, есть уже на мне крест, — Сергий приложил руку к груди.

Алексий подошёл к нему, отстранил его руку и сам надел на него золотой крест взамен прежнего.

— Присядем, — он усадил Сергия рядом с собой. — Ведаешь ли, для чего я теперь призвал тебя?

— Почему я могу знать это, господин мой?

Алексий вздохнул, посмотрел с надеждой на Сергия:

— Держал я Богом вручённую мне митрополию, сколько Господу было это угодно. Мне уже пошёл восьмой десяток, и вижу я, что близок мой час, не знаю только дня моего скончания. Желал бы я, пока сам жив, найти человека, который мог бы после меня пасти стадо Христово.

— Владыка, ведомо теперь, что в сан митрополита нашего уже посвящён Киприан, — заметил Сергий.

— Но я совсем не знаю этого человека, да и не сможет иноземец разобраться в делах русских, и потому не могу я спокойно положиться на него. К тому же Дмитрий Иванович сам и чрез бояр своих не раз просил меня благословить на митрополию Митяя.

— Знаю я Митяя, он слишком самонадеян и заносчив, он больше будет заботиться о своей выгоде и славе, чем о Земле Русской и её народе. Негож он для столь высокого сана, — нахмурился Сергий.

— На то я указывал князю. Пояснил ему, почему Митяй не может быть митрополитом, однако князь продолжал настаивать, и в конце концов я вынужден был сказать ему, что не имею права благословить Митяя, но да будет он митрополитом, если изволит на то Бог, Пресвятая Богородица и Патриарх со своим Собором.

— Видится мне, что Митяй не сподобится столь высокой чести, — тихо произнёс Сергий.

— Я тож мыслю. Потому, друг мой сердечный, только в тебе я вижу мужа, достойного править словом истины. О том я уже поведал князю нашему.

Сергий предвидел, что такое предложение может последовать, но всё равно оно оказалось неожиданным. Немного помолчав, он ответил:

— Владыка святый, не смущай мою душу. С великой скорбью отрекаюсь я от твоего предложения. Недостоин я столь высокой чести. — Голос его постепенно становился всё более твёрдым и решительным. — Прости меня, преосвященнейший владыка, ты хочешь возложить на меня бремя свыше меры моей, ибо кто я, грешный и худейший паче всех человек? Нет! Ты не найдёшь во мне, чего ищешь!