Все и немного больше - Жаклин Брискин

Сестры возились с трубками и пузырьками возле Билли, врачи проверяли его на появление рефлексов, поднимали веки и зажигали фонарик перед его нереагирующими глазами.

Джошуа заказал для Мэрилин завтрак и обед. По природе своей неспособный приносить извинения, он использовал малейшую возможность для того, чтобы загладить свой грубый поступок. Мэрилин приносили еду из самых дорогих ресторанов.

Вечером Нолаби, Рой, Би-Джей и Джошуа объединили свои усилия, пытаясь уговорить Мэрилин прервать свое дежурство.

Она оставалась при Билли всю ночь.

В третью смену дежурила некрасивая голенастая вдова, рассказавшая, что ночью она работает на кладбище, чтобы днем ухаживать за маленькой дочкой. Она рассказала это Мэрилин с печальной доброжелательной улыбкой не из желания посплетничать, а как мать матери. В ее присутствии Мэрилин немного расслабилась.

Где-то около трех часов ночи за окном стал накрапывать дождь. Мэрилин смотрела, как еле заметно поднимается грудь Билли. Она не спала, в голове ее звучала старая песня:

Ты возвратился — и все мои страхи прошли.

Дай позабыть мне, что ты был так долго вдали.

Дай же поверить мне в то, что меня не забыл.

Дай мне поверить, что любишь меня, как любил

Давным-давно,

Давным-давно…

Ей неожиданно вспомнилась поэтическая строка: «Бог медленно вращает жернова, зато размалывает тонко».

Она не собиралась искать механизмы, которые управляют судьбами людей и вершат правосудие. Цепь последовательных событий привела Билли на больничную койку. Она бросила ребенка ради любовника (с удивительной ясностью Мэрилин вспомнила хижину в Мичигане, запах распиленных сосновых дров, крик совы в ночи и пьянящую радость при пробуждении в объятиях Линка). Билли отреагировал на потерю матери весьма болезненно. Он стал неуправляемым и в результате попал под колеса машины.

Она вглядывалась в маленькое, безжизненное личико.

Это моя вина, думала она, это моя вина. Она сжала пальцами виски, чувствуя, как бешено пульсирует кровь.

Чтобы Билли поправился, она должна отказаться от своей любви.

Мэрилин понимала, что логики в таком решении не было. Успех операции не зависел от ее отречения. Однако в эти ранние утренние часы к ней явилось озарение: существует нечто за пределами логики и разума, то, что человек чувствует лишь сердцем.

Отказаться от Линка?

При мысли, что она снова окажется в мире, где все серо и нет любви, ей сдавило грудь, и она с трудом смогла сделать вдох.

Четыре последующих дня Билли оставался неподвижным в своем коконе. На пятый день доктор Ренквист распорядился сделать рентгеновский снимок своему пациенту. Плохой признак. Очевидно, будет рассмотрена возможность повторной операции.

После памятной первой ночи Мэрилин возвращалась в дом матери, чтобы поспать несколько часов, подкрепившись снотворными пилюлями. Уклоняясь от встречи с репортерами, она спускалась на цокольный этаж, где Рой поджидала ее в подержанном «шевроле» Уэйсов.

В эту пятую ночь сестра — вдова, с которой они подружились, позвонила ей после двенадцати. Может быть, это ее воображение, но, когда она меняла у Билли простыни, ей показалось что уголок его рта дрогнул. Доктор Ренквист должен скоро приехать.

Мэрилин тотчас же позвонила Джошуа, который в считанные минуты привез ее в больницу. Они вошли в комнату и увидели хирурга, одетого в старые брюки, направляющего свет фонаря в глаза ребенка.

В течение целой, бесконечно длинной, минуты лицо Билли оставалось неподвижным.

Затем у него дрогнули веки.

Огромная, влажная рука Джошуа сжала ладонь Мэрилин.

Веки поднялись.

Цвета морской волны глаза не выражали ничего. Это были глаза только что родившегося младенца. Последовала новая вспышка света. Зеленый оттенок в глазах сгустился.

— Билли! — ровный голос Ренквиста нарушил ночную больничную тишину. — Билли!

Ребенок моргнул.

— Ты попал в аварию. Я твой доктор.

— Билли, — прошептала Мэрилин.

— Твоя мама и твой папа — здесь, — громко отчеканил Ренквист.

Зрачки Билли расширились. Доктор, сестра, родители, весь мир замерли, наблюдая за оживающим маленьким личиком.

Мэрилин почувствовала, как дрожь прошла по телу Джошуа.

Взгляд Билли остановился на Мэрилин. На его губах появилось подобие слабой улыбки.

Вскрикнув, Мэрилин нагнулась, чтобы обнять сына.

Джошуа отвез ее домой. Некоторое время Мэрилин постояла на ступеньках крыльца. Заря уже золотила небо, однако над темным городом еще висела бледная, плоская луна, похожая на воздушный шар, из которого выпустили воздух. Горестная решимость появилась в лице Мэрилин, когда она вошла в дом. Из комнаты Рой, где была установлена отводная телефонная трубка, она заказала междугородный разговор.

Был воскресный день, и Линк находился дома.

В сумбурных выражениях она рассказала о Билли.

— Мэрилин, любовь моя, я рыдаю.

— Я тоже…

— Он потрясающий ребенок, мой брат. И крепкий. Из железа.

Она изо всех сил сжала трубку. Сколько важных новостей, кардинально меняющих ее жизнь, донес до нее этот ненадежный, холодный инструмент!

— Линк, дорогой… Я очень много размышляю в последние дни.

— Я тоже… Мы должны уладить все дела с наименьшим ущербом для отца. Вчера, когда я с ним разговаривал, он показался мне таким старым, выжатым. — Трагедия с Билли притушила гнев в Линке: последние три вечера он звонил отцу. — Я уверен, что он перестанет противиться разводу. Я так понимаю, что мы можем жить там, и он будет постоянно видеть Билли.

— Доктор Ренквист говорит, что выздоровление будет идти медленно, очень медленно и неровно. Есть опасность, что он… что он так и не станет самим собой.

— Он непременно станет. — Заверения Линка никогда не казались пустыми, потому что всегда шли от сердца и оттого убеждали и успокаивали.

— Даже если он вернется к норме, Линк, я не могу забрать его у Джошуа.

Во время последовавшей за этим паузы за окном защебетала какая-то ранняя птица. Мэрилин сказала:

— Я собираюсь вернуться…

— Ты приняла это решение под воздействием сильного эмоционального стресса.

— Линк, я люблю тебя и всегда буду любить. Билли нуждается в обоих родителях. После моего ухода он стал психом.

— Ты можешь остаться в доме, пока он окончательно не выздоровеет. У него будет время привыкнуть и приспособиться.

— Если бы я оставалась дома, этого никогда бы не произошло.