Тюремная энциклопедия - Александр Кучинский

Через некоторое время дверь без стука распахнулась. Так входят в кабинет начальства только те, кто знает себе цену. Подойдя к привставшему из-за стола начальнику, Фан Фаныч протянул руку для приветствия и добродушно сказал:

– Да вы садитесь, Василь Василич, садитесь. – И с таинственной интонацией добавил: – Мы же с вами хорошо знаем, что в ногах правды нет.

Все это ошеломило и озадачило не только самого начальника, но и во второй раз нарядчика, который вошел следом и топтался возле дверей. Хозяин зоны привык к тому, что все его называют не иначе как – гражданин начальник. А этот запросто, по имени-отчеству. Откуда только имя узнал? И что это за намек насчет какой-то правды в ногах? Кто не знает, что правда сидит, а не стоит? Что за всем этим кроется? И почему этот Фан Фаныч уселся без приглашения в мягкое кресло? Василь Васильевичу стало не по себе. А вдруг это никакой не ученый, а лагерный прохиндей.

Тем временем Фан Фаныч продолжал говорить. При этом он то кивал на телефон, то тыкал указательным пальцем куда-то вверх, то большим пальцем указывал за спину:

– Так вы позвоните начальнику всех лагерей железнодорожного строительства на Дальнем Востоке Френкелю Нафталию Ароновичу. Он в курсе. Можете от себя добавить, что я прибыл и благодаря вашей заботе приступаю к работе над проектом без промедления…

Фан Фаныч верно просчитывал ситуацию и знал наперед, что с фаланги Френкелю не дозвониться, да и начальник зоны не отважится беспокоить одного из высших гулаговских чинов, к тому же крутого по жизни, по такому пустяку.

– Позвольте поинтересоваться, – осторожно начал «хозяин», – над чем вы работаете?

Он сам поморщился от того, что обратился к зеку на «вы».

– Разглашать не имею права. Государственная тайна. – Фан Фаныч подумал и добавил, понизив голос: – Только вам, как непосредственному начальнику, вкратце, в двух словах, без подробностей и деталей. Многие ученые мира бились над проблемой осушения озера Байкал, затрудняющего сообщение Дальнего Востока с европейской частью. Великому Эйнштейну, лауреату Нобелевской премии, и то проблема не покорилась. Только я уже почти нашел ключ к реализации этого проекта. Все идеи и наброски расчетов тут. – Он постучал себя по лбу пальцем.

– Сколько времени вам потребуется для решения этой проблемы? – спросил «хозяин».

Он прикидывал: «У него четвертак. Заломит сейчас лет двадцать. Тут ты гусь и всплывешь на чистую воду. Будь ты шарлатан, будь ты ученый, но я не дурак ждать столько лет».

– Поскольку все расчеты в основном готовы и находятся здесь, – Фан Фаныч снова постучал костяшками пальцев по своей стриженой голове, – то потребуется несколько месяцев. Может, три, может, четыре, ну максимум полгода…

Договорились быстро. «Хозяин» обеспечивает Фан Фанычу необходимые условия для доработки проекта, а тот через полгода сдает готовый проект, о чем «хозяин» самолично доложит наверх.

В тот же день «великий ученый» получил в свое распоряжение отгороженный угол в бараке, а уже на следующее утро там дымилась печка, сложенная для него персонально. Дабы мысли в голове не остужались. В последующие дни его «технический секретарь» то и дело бегал то за дровами, то с котелком на кухню, то к выгребной яме с парашей на одну персону.

Получив все необходимое, Фан Фаныч принялся за работу. Вскоре, получая двойную пайку, он поправился, нагулял жирок. На него с завистью приходили смотреть зеки, особенно с новых этапов. Несмотря на все отсрочки и затяжки, пришло время сдавать проект. «Великий ученый и изобретатель» сумел настоять на том, чтобы защита и передача проекта состоялась в присутствии авторитетной комиссии, и она прибыла. Фан Фаныч появился в просторном кабинете «хозяина». Поздоровавшись с членами комиссии и назвав некоторых по имениотчеству, он небрежно кинул рулон ватмана на стол начальника.

– Прежде чем приступить к изложению моего открытия, – начал Фан Фаныч, – я хотел бы, с разрешения уважаемой комиссии, задать присутствующим несколько вопросов, вводящих в курс дела.

Получив разрешение, он обратился к важному московскому чину:

– Скажите, много ли у нас в стране лагерей и колоний?

– Точная цифра – секрет государственной важности, – ответил чин, – но могу сказать однозначно. Много.

– А много ли в них содержится зеков?

– Много, очень много, – зашумели члены комиссии, которым не терпелось ознакомиться с величайшим открытием века.

– Поясню свою мысль вкратце, – продолжал Фан Фаныч, – потом у вас будет возможность ознакомиться с проектом в деталях, посмотреть чертежи, диаграммы, графики. Все пояснительные документы и расчеты в этой папке. Итак. Члены комиссии знают, это не является ни для кого большим секретом, что в обход южной и северной частей Байкала нам приходится прокладывать железную дорогу. Это для страны обходится чрезвычайно дорого, к тому же растягиваются сроки пуска участков в эксплуатацию. Приходится разрабатывать огромное количество скального грунта. Поэтому я выбрал самый дешевый и самый оригинальный вариант прокладки железнодорожных путей по осушенному дну Байкала. В чем его основная суть? К Байкалу, как по южной, так и по северной железнодорожной ветке подвозим шестнадцать миллионов вагонов сухарей. Ссыпаем в озеро. Затем ссыпаем туда же семь миллионов вагонов сахарного песку. Как известно, вода в Байкале пресная. Большой мешалкой все размешиваем. Тут у меня мешалка в деталях разработана. – Фан Фаныч кивнул на папку. – Свозим со всей страны зеков с ложками. Три дня – и Байкал сухой.

Конечно, члены комиссии давно уже поняли, что над ними издеваются самым наглым образом, и может быть, первым понял это сам «хозяин». Он сидел и скрипел зубами от ярости. Фан Фаныч оказался классным чернушником и отменным мошенником. У Фан Фаныча четвертак. Терять ему нечего. Он взял, вернее, украл у «хозяина» хороших полгода и прожил их как человек. И при этом до конца срока заслужил уважение и авторитет у других зеков.

Часть третья.

Наказания на Руси

Как ни удивительно, но лишение свободы в виде заключения в тюрьму долгое время было одним из самых малораспространенных мер наказания на Руси.

Княжеские и все прочие суды совершались скоро, без ненужной волокиты, поэтому не было нужды долго держать преступника за решеткой. Его просто связывали, сажали на сутки-другие в какойнибудь погреб, подклеть или баню и приставляли стражника, чтоб не сбежал, только и всего.

Строить для этого специальные тюрьмы не было никакой необходимости.

Действовали законы простые и понятные, которые в сущности сводились к несложной формуле: «око за око, зуб за зуб». Более того, пострадавший мог без всякого суда разобраться с обидчиком на месте преступления, не обращаясь к властям. К примеру, одна из статей Русской Правды (начало XI века) звучала так: «Кого застанут ночью у клети или на каком воровстве, могут убить как собаку».

А многие преступления вообще не подлежали наказанию, даже убийство, если оно совершено было при смягчающих вину обстоятельствах – в состоянии опьянения. Некий Гаркуша, в пьяном виде повздорив с приятелем, ударил обидчика медным ковшом по голове и зашиб его до смерти, но был совершенно оправдан на другой же день после этого, поскольку дело это было, как написано, – «на пиру явлено». Любопытно, что пьянство стало признаваться отягчающим вину обстоятельством только в начале XVIII века.

Тяжелой обидой на Руси считалось нанесение увечий, отсечение руки или ноги. Сделавший это, если вина его была доказана, подвергался точно такой же участи – ему тоже, вместо того чтобы давать срок и сажать в тюрьму, без всякой жалости отрубали руку или ногу.

Строго наказывалось оскорбление действием, которое называлось тогда «преступлением против чести», сейчас бы мы назвали это злостным хулиганством – «удар мечом в ножнах, или рогом, или жердью, или вырывание усов и бороды». Преступника тоже никуда не сажали, просто по приговору суда пострадавший отвечал ему тем же – рвал бороду или же ударял «рогом или жердью».

Если же в результате судебного разбирательства ни одна из сторон не могла доказать своей правоты, тогда назначалось «поле». Поединок и его результат считался видом судебного доказательства. Кто победит, тот и прав. Оцепляли цепями небольшую площадку, вроде ринга, и противники сходились в честном бою. Обычно дрались в присутствии друзей и болельщиков с той и с другой стороны, которые криками подбадривали соперников. Зрелище было увлекательным, поскольку «дерутся в потасовку, кулаками, батогами и дубинами…» Те, кто сам был не способен драться (женщины, больные, старики и т.п.), имели право нанять бойца. Но тут строго следили за тем, чтобы это был не профессиональный боец, чтобы дрался он без хитростей и без приемов.

Бывали случаи, когда женщина не могла или не желала найти бойца, который мог бы постоять за нее, и тогда она сама выходила на поединок. Так, вдова одного княжеского дружинника Феодосья победила в поединке на мечах какого-то поляка Гонтковского. Но для таких случаев, когда на поединок выходила женщина против мужчины, существовали особые правила – мужчина должен был сражаться с ней, стоя по пояс в специально вырытой яме.