Дом Анны - Борис Валерьевич Башутин

Лео долго кашляет, достает платок из кармана, вытирает рот.

Лео: – Извини…Мы с тобой ведь были не просто друзья, Арни…Помнишь?

Брод: – Лео, я не хочу это вспоминать. Правда. Ошибки молодости. Бывает такое.

Не обижайся.

Лео: – Понимаю…А я вот вспоминаю, как мы целый год жили вместе. Ты был лучший, Арни. Лучший. Я могу это сказать совершенно откровенно. И то, что ты завязал с этим – это достойно уважения. Нет, правда (отхлебывает вино). Я пытаюсь понять. Оценить свою жизнь. Что это за чертовщина такая? Это душераздирающее одиночество. От которого я избавлялся, как мог…Ты всегда был такой правильный, целеустремленный. Тебе было проще. А меня бросало то туда, то сюда…Театр, кино. Музыка. И везде у меня получилось.

Брод: – Лео, я могу тебе чем-то помочь?

Лео: – Помочь? Разве что сделать мне передоз хорошего препарата. Чтобы я улетел и уже не вернулся назад.

Брод: – Ты серьезно?

Лео: – Нет, Арни. Я хочу погнить. Если будет необходимо, я могу это сделать и сам.

Брод: – Рак?

Лео: – Да. Самый обычный. Уже слишком поздно, чтобы начинать борьбу. Хотя денег у меня достаточно, чтобы пропитать свою плоть ядами и облучить до полного облысения…

Хотя…Я не прав. Не совсем обычный. Мне даже неудобно произносить вслух, какое место у меня смердит…

(усмехается)…Самое печальное во всем этом, что очень обидно просто сгнить и исчезнуть. Я ведь просто испарюсь. И это угнетает. Никаких надежд. Ты молчишь? Да…Действительно, что можно ответить на мой поток сознания…Я благодарен тебе, что ты просто слушаешь меня. Правда, Арни…Меня уже давно никто не слушает.

Лео закуривает новую сигарету.

Брод: – А я бросил курить. Двадцать лет назад. Уже и вкус забыл.

Лео: – Не жалеешь?

Брод: – Не думаю, что стоит жалеть об этом…

Лео: – Арни, но ты точно также умрешь. Ну, проживешь, может быть, чуть дольше меня, и, возможно, сохранишь своё здоровье…Но конец-то будет точно такой же.

Брод: – Не такой.

Лео: – Не можешь ты знать, что с тобой будет…Даже через час.

Брод: – Через час я надеюсь, что буду уже дома.

Лео: – Ты по-прежнему живешь один?

Брод: – Мы живем в одном доме с сестрой. Он разделен на две половины. Два разных входа.

Лео: – Сестра? Она намного старше тебя…Да?

Брод: – Да.

Лео: – Общаетесь?

Брод: – Почти нет. Она работает у нас в клинике. Два дня в неделю.

Лео: – Еще бегает? Бодрая старушка.

Брод: – Бодрая.

Лео: – А что не общаетесь?

Брод: – Нас ничего не связывает. Я иногда спрашиваю у нее, не нужна ли ей какая-то помощь…

Лео: – И помощь ей, очевидно, никакая не нужна.

Брод: – Она не разговаривает со мной много лет. Почти. Я ей предложил работу в клинике со скромной зарплатой. Она согласилась. Никто не хотел работать за такие деньги в библиотеке. И общаться с больными детьми.

Лео: – А с ними-то она говорит?

Брод: – Понятия не имею.

Лео: – Ну, вы даёте…Семейка…

Брод: – Обломки семьи. Я бы так сказал. На нас фамилия Брод закончится, очевидно.

Лео: – А сестра замужем была хоть раз?

Брод: – Нет. Никогда. У нее не было мужчины.

Лео: – Совсем?

Брод: – Да.

Лео: – И чем же она занималась всю жизнь?

Брод: – Лео, ты, действительно хочешь это услышать? (усмехается)

Лео: – Это что-то необычное? (с усмешкой)

Брод: – Она, дорогой Лео, молилась.

Лео: – Как? Что ты сказал? Молилась? Все время? И день, и ночь?

Брод: – Да. И во время работы тоже…Постоянно. Пятьдесят лет или даже больше…

Лео: – Она сумасшедшая? Ты же врач. Это же твоя тема. Твоя специальность. Это же полнейшее безумие, Арни…

Брод: – Лео, в мире многое выглядит, как безумие…

Лео: – Так все-таки? Что с сестрой? Болезнь…

Брод: – Лео, это долгая история. Я бы сказал, что это сознательная позиция. Жизненная позиция. Я бы назвал это так.

Лео: – Арни, но ради чего это? Ради эфемерной загробной жизни, которую никто никогда не видел…?

Брод: – Лео, как я могу ответить на этот вопрос, если мы с ней не общаемся? Извини, конечно, но люди, которые находятся в таком положении, как ты…Я это знаю по своему опыту. Такие люди обычно хватаются за веру, хотят обрести надежду…

Пусть, как ты говоришь, эфемерную. Ведь не хочется верить в то, что жизнь и ее окончание – полная бессмыслица.

Лео: – Ты тоже веришь?

Брод: – Нет, я не верю в Бога и во все эти богословские штучки. Единственное, во что я верю, что после смерти у меня будет другая, новая жизнь. Я продолжу свою жизнь в какой-то новой форме. Понимаешь? В природе ничто не исчезает бесследно. Все меняется, перетекает из одной формы в другую. Зерно бросают в землю, чтобы вырос хлеб. Так и наши тела умрут, а наша личность продолжит свое существование в каком-то другом мире. Это разумная энергетическая субстанция. Она не уничтожаема. Я так думаю.

Лео: – Так вроде и священники говорят что-то похожее…

Брод: – Они говорят, что этим всем управляет Бог, что мы должны верить, что-то там соблюдать, жить духовной жизнью. Бормотать молитвы. Все это, безусловно, полная ерунда. Разум не может исчезнуть. Понимаешь. Мы как бы некие частицы огромного природного разума…По крайней мере, я так думаю. У многих верующих людей повреждена психика. Они генетические мутанты. Мой опыт это подтверждает. Они мало, чем отличаются от обычных душевнобольных. Сейчас у меня в клинике есть крайне необычная пациентка. Полный набор отклонений – и голоса, и видения. Галлюцинации. Как я понимаю, крайне реалистичные. Я не понимаю, как можно говорить, о сердечных чувствах, переживаниях, о каком-то Духе Божьем? Сердце – это мышечный орган, обеспечивающий ток крови по кровеносным сосудам и ничего более. Разум – вот что первично и важно. Причем тут вера и сердце?

Лео: – Не понимаю…Значит, твоя сестра все-таки больна?

Брод: – Я думаю, что она ограничила свой разум, и в какой-то степени, несомненно, обладает шизоидным психотипом личности, но…Мне думается, что точно также, как кто-то всю жизнь ходит на футбол, так и она ходит в Церковь и читает молитвы. Это такой образ жизни. И в то же время убежище, защита от реальности. Болельщик тоже получает определенные эмоции, общается с друзьями, радуется и печалится. Среди себе подобных он ощущает себя в той или иной степени в безопасности. Это форма психотерапии. Не думаю, что у моей сестры были какие-то видения, голоса…Она всегда работала. Несмотря на то, что вела замкнутый образ жизни, у нее были подруги. Я говорю о крайних проявлениях веры. О чрезмерных и болезненных формах. Лео…Мне кажется, что, несмотря на