Исход (Том 1) - Стивен Кинг

Франни помнила, как чистила картошку, а потом резала ее и поливала маслом. Теперь она смогла вспомнить. Но на некоторое время она просто… просто забыла об этом. Стоя на крыльце, все еще сжимая полотенце в руках, она пыталась припомнить ход собственных мыслей после того, как поставила сковороду на плиту. Это казалось очень важным.

Ну, во-первых, она подумала о том, что еда, состоящая из одного жареного картофеля, не очень питательна. Затем она подумала, что если «Макдональдс» на шоссе № 1 еще открыт, то она сможет купить себе и бургер. Просто сесть в машину и подъехать к окошечку. Она возьмет большой гамбургер и большую порцию картофеля, который подают в красных картонных коробочках. С маленькими пятнышками жира внутри. Несомненно, это нездорово, но все же приятно. К тому же у беременных возникают странные желания. Это привело ее к следующему звену цепочки. Мысли о странных желаниях привели ее к мыслям о клубничном пироге, припрятанном в холодильнике. Неожиданно ей показалось, что она хочет кусочек этого пирога больше всего на свете. Поэтому она достала его, но краешком глаза увидела подвеску для ножей, которую сделал ее отец для матери (миссис Эдмонтон, жена доктора, пришла от этой подставки в такой восторг, что Питер и для нее сделал такую же два Рождества назад), и у нее в уме произошло… короткое замыкание. Пылинки… пучки… сучки… мухи.

— О Господи, — обратилась она к пустому двору и требующему прополки отцовскому огороду. Она села, подняла фартук к лицу и расплакалась.

Когда слезы высохли, ей показалось, что она чувствует себя немного лучше… но она все еще боялась. «Неужели я теряю разум?» — спрашивала она сама себя. Неужели это вот так и происходит, когда с человеком случается нервный срыв или как бы это там ни называлось? С тех пор как ее отец умер в полдевятого прошлым вечером, способность Франни собраться с мыслями приобрела фрагментарный характер. Она забывала, чем занимается, разум ее как бы засыпал или она просто сидела, вообще ни о чем не думая, а то, что творилось в мире, понимала не больше, чем кочан капусты.

После смерти отца Франни очень долго сидела рядом с его телом. Затем, наконец, спустилась вниз и включила телевизор. Без всяких на то причин, просто это, как кто-то сказал, показалось хорошей мыслью. Работал только канал Эн-Би-Си, из Портленда, казалось, передавали шоу какой-то безумной казни. Черный мужчина, напоминающий ку-клукс-клановского головореза, только в африканском варианте, изображал убийство белых мужчин при помощи пистолета, в то время как другие мужчины в аудитории аплодировали ему. Конечно, это была всего лишь игра — такие вещи не показывают по телевидению, если они происходят на самом деле, — но это не выглядело как игра. Это представлялось Франни безумной версией «Алисы в Стране Чудес», только в данном случае это не Червонная Королева кричала: «Голову с плеч!», а… что? Кто? Наверное, Пиковый Принц. Хотя эта гора мяса в набедренной повязке мало чем напоминала Пикового Принца.

Позже в программе (когда позже, она не смогла бы сказать) в студию ворвались какие-то другие мужчины, и тал пошла стрельба, которая была поставлена даже более достоверно, чем расстрел. Она видела, как падали мужчины, разорванные пулями, кровь хлестала из их пробитых артерий. Она помнит, как подумала еще тогда, что они должны бы поместить надпись внизу экрана, которая предупреждает время от времени, чтобы родители увели детей от экрана или переключили канал. Франни также вспомнила, как подумала, что Дабл Ю-Си-Эс-Эйч следует лишить права на трансляцию; это действительно была ужасно кровавая программа.

Она выключила телевизор, когда камера устремилась вверх, показывая только студийные прожекторы и лампы, свисающие с потолка. Франни прилегла на диван, уставившись в свой собственный потолок. Когда она проснулась на следующее утро, то была почти убеждена, что все это ей только приснилось. В этом-то и заключалась суть: казалось, что абсолютно все превратилось в ночной кошмар. Все началось со смерти матери; смерть отца только усилила то, что уже было. Как и в «Алисе», все становилось все более странным.

Она помнила какое-то экстренное собрание жителей города, на которое отправился и ее отец, хотя был тогда уже болен. Чувствуя себя как в наркотическом дурмане и в нереальном мире — но физически так же, как и всегда, — Франни пошла вместе с ним.

Городской зал для собраний был переполнен, там было больше людей, чем собиралось обычно на ежегодные общие собрания в конце февраля — начале марта. Многие чихали, кашляли, задыхались. Все были напуганы и злы. Разговаривали громкими, хриплыми голосами. Вскакивали. Пожимали руки, тыкали пальцами. Многие — и не только женщины — были в слезах.

В результате было принято решение закрыть город. Никого не впускать. Если кто-то захочет уехать, пусть уезжает, но он должен помнить, что уже не сможет вернуться обратно. Дороги, ведущие в город и из него, нужно забаррикадировать машинами (после крика, продолжавшегося с полчаса, приняли решение использовать для этого грузовики, находящиеся в собственности муниципалитета), а добровольцы будут охранять эти посты, вооружившись винтовками. Те, кто попытается проехать по шоссе № 1 на юг или север, будут направляться в Уэльс, если им надо на север, или в Йорк, если им надо на юг, где можно будет выехать на шоссе № 95 и таким образом миновать Оганквит. Если кто-то все же попытается проехать через город, то будет застрелен. «На смерть?» — спросил кто-то. «Конечно», — ответили сразу несколько голосов.

Человек двадцать требовали, чтобы тех, кто уже болен, немедленно удалить из города. Но их быстро успокоили, потому что к вечеру двадцать четвертого, когда состоялось это собрание, почти у всех, кто не был болен, от супергриппа страдали близкие родственники или друзья. Многие из них верили сообщениям новостей, в которых говорилось, что вакцина очень скоро станет доступной всем. И теперь, возражали они, как они смогут потом смотреть друг другу в глаза, если эта паника окажется ложной, а они переусердствуют, изгнав своих близких, как паршивых собак?

Однако было принято постановление, чтобы все заболевшие отдыхающие убирались прочь. Отдыхающие, большая их часть, мрачно отметили, что именно благодаря им субсидируются городские школы, дороги, общественные пляжи в течение многих лет, так как они платят огромные суммы за снимаемые коттеджи. Да и дела местных жителей с середины сентября до половины июня идут хорошо только благодаря накопленным на их обслуживании летним долларам. Если с ними поступят подобным образом, жители Оганквита могут быть уверены, что они, отдыхающие, никогда не вернутся назад. Так что местные снова могут вернуться к ловле рыбы, чтобы выжить. В результате желание выгнать заболевших отдыхающих из города было подавлено вполне логичными доводами.