Холод юга - Артем Каменистый

– Гони, выродок Техно!

Дрон послушался, конечно, не его, а Влада, ну да какая разница. Едва успели спуститься к подножию завала, как на гребне взметнулось облако пыли и разлетающихся обломков, завизжали рикошеты кинетических снарядов, где-то на другой стороне ухнул взрыв, к небу потянулось облако жирного дыма.

Эхнатон, оставив Либерия, тут же помчавшегося к Владу, укрывавшемуся в паре сотен метров от пункта эвакуации, развернулся к завалу. Несмотря на внешнюю хаотичность выстроенных им за века укреплений, создавались они по тщательно продуманному плану, выполняемому этап за этапом. Первоначально робот оборудовал несколько огневых точек за счет металлического хлама и обломков строений, обеспечивавших ему дополнительную защиту в особо сложных ситуациях. Затем таких точек стало больше. Далее он перекрыл промежутки между ними, для уменьшения работ заранее предусмотрев, чтобы в них попадало как можно больше удобных развалин. Они сами по себе являлись неплохими препятствиями. Далее просто наращивал периметр вверх и в ширину.

Но те, самые первые его укрепленные пункты при этом не оказались наглухо замурованными. «Механический фортификатор» оставлял к ним ходы, по которым его туша могла в них забраться. И позаботился, чтобы вес вышележащей толщи не вызывал обвалы. Бойницы снаружи замаскировал, в итоге получив подобие крепостного вала с низко расположенными амбразурами. С виду все это выглядело кучей хлама, но на деле каждый кусок камня лежал на своем месте. Колоссальный труд.

Одна из тех древних огневых точек располагалась под тем местом, где Либерий явил себя запам во всей красе. Ничего удивительного, что именно этот участок завала сильнее всего заинтересовал неопытных Текконов, в любой ситуации действовавших прямолинейно. Следуя стандартной тактике, двое разошлись в стороны, чтобы прикрывать третьего издали. Тот медленно приближался к завалу, сканируя пространство на предмет наличия угроз. Но, несмотря на все совершенство сенсорной системы, она не засекла вражеского дрона, укрывшегося в богатой металлом толще хлама. К тому же Эхнатон в свое время позаботился о постановщиках помех, установив их стационарно и запитав от энергосети эвакуационного центра. Лишь два устройства пережили трудные века, но на такой дистанции проблемы роботам и беспилотникам они доставляли немалые.

К тому же на большей части площади южных пустошей имелись и другие причины для нарушений в работе сканеров. Слишком много здесь было взорвано, свалено, погребено, в том числе и экспериментального, толком не испытанного, с ходу брошенного в бой.

Влад, опасаясь, что противник засечет передачу, не связывался с Эхнатоном и мог лишь предполагать, что там происходит. А не происходило почти ничего, если не считать того, что головной Теккон неумолимо приближался. Матерый, много раз битый жизнью дрон следил за поблескивающим свежей полировкой противником через амбразуру, прикрытую перфорированным листом покрытого разводами коррозии металла. Время научило его не суетиться, когда это не требуется. Он свел к минимуму активность систем, бездействием обманывая сенсорную систему противника, и терпеливо ждал. Ждал того мига, когда враг подставит слабо бронированную часть корпуса. Влад, увы, не обеспечил его кассетами со снарядами, способными прошивать толстые стальные плиты, вот и приходилось караулить шанс поразить цель обычными.

Опыт у Эхнатона был. На его боевом счету уже шесть Текконов, причем пять из них были куда опаснее, с монолитной броней и разогнанными в ускоренном потоке времени интеллектами. Тогда, в начале войны, никто не экономил ресурсы, да и производственных мощностей хватало обеим сторонам.

Один раз ему пришлось сразиться сразу с двумя. Одного он уничтожил, но второй успел убить людей, которых Эхнатон сопровождал к пункту эвакуации. Видимо, это и являлось задачей противника, потому что, перебив всех, тот начал отступать. Дрон догнал его уже за границей своей зоны и добился серии попаданий в слабо защищенную кормовую часть, что вывело из строя главный привод. После этого приблизился к парализованному противнику и отработал из плазменной пушки в брешь, превратив начинку бронированного корпуса в светящийся красным шлак.

Даже сейчас, набрав за века значительный опыт, он не мог ответить на вопрос, что заставило его нарушить приказ в тот раз. Но в то же время Эхнатон почему-то считал, что действовал абсолютно правильно. Никто не должен пересекать границы его зоны без разрешения и уходить затем безнаказанно.

Теккон, достигнув полосы заграждений перед завалом, чуть приподнялся, перелетая через груды перекрученного металла. С виду полный хаос, но на деле каждую железяку Эхнатон укладывал, действуя по все тому же плану.

Не помогло – высота Теккона изменилась слишком незначительно. Открывать огонь нерационально. Необходимо продолжать ожидание.

Дрон радикалов достиг завала, на миг остановился, оценивая препятствие, затем двинулся дальше, набирая высоту. Вот он прошел мимо амбразуры, выше, выше, еще выше.

И вдруг противник замер: сенсорная система обнаружила подозрительную активность в завале.

Эхнатон не смог бы сохранять функциональность такой срок, не научись молниеносно реагировать на изменения в обстановке. Вот и сейчас он не стал ждать, когда Теккон продолжит подъем. Слишком подозрительна его остановка, ведь никаких дополнительных препятствий на склоне нет.

Высота Теккона была уже достаточной для применения самостоятельно разработанного Эхнатоном метода борьбы с воздушными целями. Его зенитная система была слишком слаба, а зачастую и вовсе бессильна. Штурмовик радикалов, застигнув его на открытой местности, мог зависнуть над корпусом и расстрелять почти безнаказанно, в худшем случае отделавшись несколькими вмятинами. Или поразить управляемой ракетой с большой высоты, где малокалиберные кинетические снаряды даже на такую малость неспособны. Орудия, предназначенные для уничтожения бронированных целей, было невозможно поднимать на большие углы. По этой причине Эхнатон лишился второго набора оптики и получил ряд других повреждений.

Но этот негативный опыт научил его новому.

Дрогнули манипуляторы, ухватились за листы металла, развели в стороны, скручивая, освобождая амбразуру и одновременно помогая главному приводу выталкивать тушу дрона вперед, заставляя наполовину высунуться из укрытия. Далее последовала резкая подача мощности на передний контур системы стабилизации – тактический ход, придуманный им самостоятельно. Эхнатон задрал нос, приняв почти вертикальное положение, и чуть осел назад, зарывшись крышкой силового отсека в хлам завала. Робот, сам того не зная, изобразил нечто вроде вставшего на дыбы коня.