Аврора Флойд - Мэри Брэддон

— Да, — с горечью отвечал Меллиш — в газетах уже довольно жестко говорилось об этом, и последние дни около нашего дома все бродит какой-то человек, которого я имею сильную охоту приколотить. Должно быть, какой-нибудь стенограф, собирающий сведения.

— Должно быть, так, — задумчиво ответил Тольбот. — Какого рода этот человек?

— Довольно приличной наружности, должно быть, лондонский житель… Постойте! — вдруг воскликнул Джон. — Вот идет к нам человек и, если я не ошибаюсь, это он.

Меллиш был прав. В лесу позволено было ходить каждому, кто предпочитал воспользоваться приятной тенью раскидистых ветвей и гладким ковром дерна, чем уныло шагать по пыльной большой дороге.

Подходивший незнакомец был человек приличной наружности, в черной одежде и не чванившийся своим бельем, потому что его сюртук был застегнут до подбородка. Он поглядел на Тольбота и Джона, когда проходил мимо них — не дерзко, даже не с любопытством, а одним быстрым и проницательным взором, которым, по-видимому, хотел обнять в самых мелочных подробностях наружность обоих джентльменов. Потом, отойдя на несколько шагов, он остановился и задумчиво поглядел на пруд.

— Это самое место, господа, — сказал он откровенно и непринужденно.

Тольбот поглядел на него с участием.

— Если вы говорите о том месте, где было совершено убийство, то это здесь, — отвечал он.

— Да, — отвечал незнакомец без всякого смущения.

Он глядел на берег то с одного места, то с другого, точно какой-нибудь искусный обойщик снимал мерку для мебели. Потом медленно обошел вокруг пруда и как будто измеривал глубину стоячей воды своими маленькими, серыми глазками.

Тольбот Бёльстрод наблюдал за этим человеком, пока тот мысленно снимал фотографию с этого места. В его обращении было какое-то деловое спокойствие, совершенно не походившее на любопытство сплетников и празднолюбцев. Бёльстрод встал, когда этот человек отошел, и медленно пошел за ним.

— Останьтесь здесь, Джон, — сказал он, оставляя своего спутника. — Я узнаю, кто этот человек.

Он нагнал незнакомца ярдов за сто от пруда.

— Мне нужно сказать вам несколько слов, прежде чем вы выйдете из Парка, — сказал он спокойно. — Если я не ошибаюсь, вы полицейский сыщик и присланы сюда по делу.

Незнакомец покачал головою с спокойною улыбкой.

— Я не обязан рассказывать всем о моем деле, — отвечал он холодно. — По этой тропинке, кажется, могут ходить все?

— Послушайте меня, — сказал Бёльстрод. — Может быть, для вашей цели нужно говорить обиняками; но я не имею на это причины и, следовательно, нам лучше тотчас приступить к делу. Если вы посланы сюда для того, чтобы найти убийцу Джэмса Коньерса, вы будете самым приятным гостем для хозяина этого дома.

Он указал на готические трубы видневшегося замка.

— Если те, кто послали вас, обещали щедрую награду, мистер Меллиш охотно утроит, сумму, обещанную вам ими. Он не даст вам причины пожаловаться на его щедрость, если вам удастся исполнить данное вам поручение. Если вы думаете, что вы выиграете что-нибудь тайными средствами — вы очень ошибаетесь, потому что никто охотнее не подаст вам помощи, как мистер и мистрисс Меллиш.

Сыщик — он безмолвно сознался в своей профессии — сомнительно взглянул на Тольбота Бёльстрода.

— Вы, верно, стряпчий, — спросил он.

— Я Тольбот Бёльстрод, член парламента и муж двоюродной сестры мистрисс Меллиш.

Сыщик поклонился.

— Меня зовут Джозеф Гримстон, я служу в полиции и, конечно, не вижу никаких препятствий к тому, чтобы нам действовать вместе. Если мистер Меллиш будет действовать справедливо, я готов быть с ним заодно и принять всякое вознаграждение, какое щедрость его может мне предложить; но если он и его друг желают провести Джозефа Гримстона, то им лучше не приниматься за это — вот и все.

Бёльстрод не обратил внимания на эту угрозу и посмотрел на свои часы, прежде чем отвечал сыщику.

— Четверть седьмого, — сказал он, — мистер Меллиш обедает в семь часов. Можете вы быть у него хоть в девять часов сегодня? Тогда вы получите всю помощь, какую только мы в состоянии оказать вам.

— Непременно буду, сэр, в девять часов сегодня.

— Мы будем готовы принять вас. Прощайте.

Гримстон поклонился и спокойно пошел под тенью буков, а Тольбот Бёльстрод воротился к своему другу.

Воспользуемся этим случаем, чтобы объяснить причину появления сыщика в Меллишском Парке. На другой день следствия два безымянные письма, написанные почти одним словом и одним почерком, были получены начальником донкэстерской полиции и начальником лондонской.

Эти безымянные письма, написанные рукою, которая, несмотря на все старания переменить почерк, удержала все особенности женской калиграфии, указывали на Аврору Меллиш как на убийцу Джэмса Коньерса. Мне не нужно говорить, что писала эти письма мистрисс Поуэлль. Она навсегда исчезла из моей истории и я не желаю чернить ее характер понапрасну. Вдова прапорщика действительно думала, что Аврора Меллиш была виновна в этом убийстве. Для завистливой женщины так легко верить дурному в более счастливой женщине, которую она ненавидит.

Глава XXXVI

СОЕДИНЕНИЕ

«Мы стоим на краю пропасти, — думал Тольбот Бёльстрод, переодеваясь к обеду в комфортабельной уборной, отведенной ему в Меллишском Парке. И только один смелый прыжок может спасти нас. Всякое покушение скрыть подозрительные обстоятельства будет для нас гибельно. Если Джон бросил пистолет, которым совершено преступление, он неизбежно навлек самое ужасное подозрение на свою жену. Слава Богу, что я приехал сегодня! Мы должны прямо взглянуть на это дело; прежде всего нам надо обеспечить себе помощь Авроры. Пока она будет молчать о ее участии в событиях того дня и той ночи, в цепи будет недоставать одного звена. Джон должен поговорить с ней сегодня, или, может быть, лучше поговорить мне».

Бёльстрод пошел в гостиную, где нашел своего друга, ходящего взад и вперед, одинокого и несчастного.

— Дамы будут обедать наверху, — сказал Меллиш, когда Тольбот пришел к нему, — мне сейчас прислали это сказать. Зачем она избегает меня, Тольбот? Зачем жена моя избегает меня таким образом? Мы почти не говорили друг с другом несколько дней.

— Сказать вам, почему, сумасбродный Джон? — отвечал Бёльстрод. — Ваша жена избегает вас потому, что вы сами удалились от нее, и она думает, бедняжка, что она лишилась вашей любви. Она воображает, что открытие ее первого брака произвело переворот чувств и что вы перестали любить ее.

— Перестал любить ее! — вскричал Джон. — Ах, Боже мой! Она должна бы знать, что если бы я мог отдать мою жизнь за нее пятьдесят раз, я сделал бы это, чтобы спасти ее от страдания; я сделал бы это, если бы даже она была самой ужасной преступницей, когда либо ходившей по земле!

— Но никто не просит вас делать ничего подобного, — сказал Бёльстрод. — Вас только просят быть благоразумным и терпеливым, положиться на Бога и предоставить действовать людям, которые не так пылки, как вы.

— Я сделаю, что вы хотите, Тольбот; я сделаю что вы хотите.

Меллиш пожал руку своего друга. Думал ли он, когда он видел Тольбота женихом в Фёльедне и ненавидел его с неистовством индийца, что он когда-нибудь почувствует к нему такую смиренную признательность, так плачевно будет зависеть от его высокой мудрости? Он пожал руку молодого политика и обещал быть покорным, как ребенок, под его руководством.

Вследствие этого, повинуясь приказанию Тольбота, он съел немного рыбы, выпил две рюмки хересу, а потом пошел с Бёльстродом к Авроре.

Она сидела с кузиной в утренней комнате и казалась страшно бледна в сумерках августовского вечера — бледна и уныла в своем белом кисейном платье. Она только что проснулась из лихорадочного сна и сделала вид, будто обедала, из вежливости к своей гостье. Люси напрасно старалась утешить свою кузину; это страстное, пылкое, избалованное дитя богатства и любви отказывалось от всякого утешения, и Аврора все со слезами говорила, что она лишилась любви своего мужа и что ей не осталось на свете ничего.

Но посреди этих унылых речей Аврора вдруг с трепетом вскочила со своего места, губы ее задрожали, черные глаза расширились: она узнала знакомые шаги, которые последние дни так редко слышались в коридоре возле ее комнаты. Она хотела заговорить, но голос изменил ей, через минуту дверь была открыта сильною рукою и муж ее вошел в комнату, протягивая к ней руки и говоря:

— Аврора! Аврора! Моя милая, дорогая, возлюбленная, бедная Аврора!

Он прижимал ее к груди, прежде чем она знала, что Тольбот Бёльстрод стоял позади него.

— Милая Аврора, — сказал Джон, — ты не знаешь, как жестоко я оскорбил тебя! Но это оскорбление принесло с собою свою пытку. Моя бедная, невинная Аврора! Как мог я… как мог я… Но я сошел с ума и только, когда Тольбот…