Повседневная жизнь паломников в Мекке - Зегидур Слиман

Эта бойня потрясла всю планету. Исламский мир глубоко переживал трагедию. Трупы еще не остыли, а между Эр-Риядом и Тегераном разразилось новое сражение, сражение мусульманского общественного мнения. Международная исламская лига сразу по горячим следам созвала в Мекке исламскую конференцию. На ее открытие, состоявшееся в октябре 1987 года, съехалось 600 участников из 134 стран мира. Король Фахд, открывая прения, задал тон, заявив, что «подавлять бунт и гасить любые проявления беспорядков — это законно». Спустя месяц Иран организует «международный конгресс по сохранению святости и безопасности Харама». Триста делегатов из 36 стран внимают речам Хашеми Рафсанджани, ближайшего соратника Хомейни, призывающего создать международный исламский комитет, «который бы управлял Меккой, которая, в свою очередь, получила бы статус независимого города».

В марте 1988 года в Аммане Саудовская Аравия закрепила за собой право контроля над святыми местами, благодаря тому, что министры иностранных дел Организации исламской конференции поддержали саудовцев в их решимости не допускать впредь никаких политических выступлений в Святой земле, но главным образом в связи с их предложением установить национальные паломнические квоты. Согласно этим квотам, Иран мог послать в паломничество не более 45 000 человек, что составляло всего лишь треть от числа паломников предыдущего года. Как следствие этого, Эр-Рияд разрывает дипломатические отношения с Тегераном, который, в свою очередь, отвечает на это бойкотом паломничества. Тем не менее в 1988 году более миллиона (!) иранцев подали заявку хомейниским властям на получение разрешения совершить хадж. Знак времени. Во время паломничества король Фахд высказывает сожаление, что иранцы не принимают участие в хадже. 20 октября 1988 года он отдает распоряжение тем средствам массовой информации, которые продолжают на все лады ругать шиитских манифестантов, называя их, в частности, карматами, прекратить все атаки против режима Тегерана.

Все эти разногласия и столкновения принимают неблагоприятный оборот для режима Хомейни, который к тому же терпит военное поражение и испытывает большие экономические трудности. В конечном счете Саудовская Аравия одерживает, если не покупает, победу, получая поддержку большинства мусульманских государств. Но что касается того, как началась эта бойня, то здесь остается еще много темных мест. Ни Эр-Рияд, ни Тегеран в конечном счете не смогли предоставить убедительных доказательств тому, что противоположная сторона действовала предумышленно. Французские обозреватели скорее склонны видеть именно в саддамовском режиме Багдада возможного подстрекателя этих беспорядков. Согласно этой гипотезе, Ирак, который пользовался широкой финансовой поддержкой Саудовской Аравии в своей войне с Ираном, почувствовал в саудоиранском сближении (трудном поначалу и ставшим реальным лишь с 1985 года) зарождающуюся измену. Чтобы убить в зародыше этот процесс потепления отношений между Эр-Риядом и Тегераном, грозящий Ираку большими неудобствами, Багдад, возможно, мог поручить исламо-марксистам, опозиционно настроенным против режима Хомейни, или моджахедам Массуда Раджави особую миссию: незаметно затесаться в толпу иранских паломников, чтобы изнутри подстрекать к беспорядкам, возбуждая и разжигая толпу, толкая ее к мятежу. Что бы там ни было, отношения между королевством ваххабитов и Исламской республикой были серьезно испорчены. Таким образом, экстремисты всех мастей вышли из этой ситуации победителями, укрепив свои позиции, тогда как жертвы сложили головы на «пути к Богу», около его дома в самый разгар хаджа.

Мать городов с незапамятных времен была и по сей день остается единственным форумом, где регулярно встречаются все мусульманские семьи. Это молельня и одновременно парламент уммы. Результаты хаджа — социальные, культурные, экономические и политические — обладают большой значимостью. Когда правоверные совершают паломничество, объединяясь для этого в караваны, им приходится пересекать различные края и страны, где они встречаются со знаменитыми улемами, приобретают книги, заключают браки, — весь этот взаимообмен способствует поддержанию связи между различными странами, которые или территориально отдалены друг от друга, или же разделены в силу политических причин. Историки не перестают проводить параллели между этим постоянным перемещением мусульман в период Средневековья и застывшим, строго иерархизированным, социально разнородным христианским обществом. Ислам в плане своих ценностей и обычаев обладал в ту эпоху относительной однородностью, чего западный мир тогда не имел. В одной мусульманской хронике можно прочесть, что «франки говорят на двадцати пяти языках и ни одна из народностей не знает языка другого племени». Конечно, паломничество не является единственным фактором объединения уммы, но оно остается бесспорно наиважнейшим. Сегодня не вызвает удивление, что в Мекке встречаются и объединяются правоверные, придерживающиеся в своей повседневной жизни совершенно различных идеологий. Здесь можно увидеть тюрок из Анатолии, Азербайджана, Югославии, здесь назначают встречи палестинцы Израиля и оккупированных территорий с представителями своей диаспоры. Афганские беженцы, перебравшиеся в Пакистан, и бойцы Сопротивления молятся бок о бок, изгнанники-оппозиционеры, уехавшие в Европу, и те, что остались в стране, уйдя в подполье, возобновляют там свои контакты. Верующие-модернисты, фундаменталисты, роялисты и республиканцы, социалисты или капиталисты устраивают споры вокруг дома Бога.

Здесь можно видеть неформальные собрания верующих, которые, не испытывая никакого страха перед тайной полицией, открыто и очень свободно обсуждают проблемы уммы. Турки, алжирцы и тунисцы сходятся, как это ни парадоксально, в одном: все они хотят, чтобы их страны стали полностью светскими государствами. Они считают, что лишь светская власть даст верующим свободомыслие, позволит издавать книги, газеты и жить, как подобает «свободным мусульманам». Фактически Тунис, Алжир и Турция не могут считать себя светскими государствами, пока в них осуществляется ревностный контроль над религией со стороны властей и происходит формирование и приравнивание к государственным служащим имамов, а также производится жесткий контроль всех религиозных публикаций. В пылу дебатов анатолийский турок может называть Ататюрка (идола республики) «крысой» или «гниющей падалью», или радоваться тому, что Европейское сообщество противится вхождению Турции в ЕЭС, и призывать к восстановлению халифата. Египтяне и сирийцы призывают отменить ношение паранджи или чадры под тем предлогом, что многие мужчины используют это как маскарадный костюм, чтобы украдкой посещать своих любовниц.