Поджигатель - Джейн Кейси

— Вы не верите в то, что она написала?

Он улыбнулся.

— Не готов поручиться, что в ее письме есть хотя бы одно слово правды.

— Не согласна. Вряд ли она стала бы врать в таких обстоятельствах.

— Тебе видней, ты знаешь ее лучше, чем я.

Я поморщилась.

— Едва ли. Просто мы с ней чаще встречались.

— А хочешь встретиться с ней сейчас?

Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания видеть Луизу, но я кивнула и вышла вслед за суперинтендантом в тюремный двор. Ожидавший там охранник повел нас душными коридорами в изолятор, где мы коротко переговорили с доктором. Годли задержался, чтобы задать ему еще несколько вопросов, жестом велев мне идти дальше одной.

В дальнем конце палаты, под белой простыней, лежала маленькая беззащитная фигурка, совсем не похожая на убийцу. Глаза девушки были закрыты, грязные спутанные волосы веером разметались по подушке. Врач сообщил, что ей дали выпить активированного угля, чтобы он абсорбировал остатки лекарства в желудке, и пересохшие губы Луизы почернели. В ее лице не было ни кровинки, и я смотрела на нее с легкой печалью.

Вдруг она открыла глаза и уставилась на меня.

Я молчала, ожидая, когда Луиза меня узнает. На это ушло несколько секунд.

— Я написала вам письмо, — наконец проговорила она слабым тонким голоском.

— Я прочла.

— Еще я написала письмо для Гила.

— Его я тоже прочла. — Я следила за реакцией. В ее глазах что-то мелькнуло: она поняла, что я все знаю. — Думаю, вы можете пожалеть о том, что его написали.

Луиза сморщилась и закрыла глаза, отстраняясь от меня. Одинокая слезинка покатилась по щеке и скользнула в волосы. Я думала о том, что с ней сделал Гил, и тщетно пыталась вызвать в душе сочувствие. То, что сделала сама Луиза, гораздо страшнее. Наконец успокоившись, она глубоко вдохнула и произнесла:

— Я так надеялась на таблетки! Почему они не подействовали?

— В соседней камере потекла труба. Охранник вошел проверить, сухо ли в вашей камере, и увидел вас.

Она кивнула и отвернулась.

— Жаль. Не хочу провести следующие тридцать лет в тюрьме.

— Никто не хочет. — Я нагнулась, чтобы больше никто меня не услышал. — Я рада, что вы не умерли.

Луиза взглянула на меня с удивлением. Мне показалось, что мои слова ей не понравились. Я нагнулась чуть ближе.

— Вы отняли жизнь у Ребекки, чтобы спасти собственную. Вы забрали себе все, что после нее осталось, решив попользоваться тем, что вам приглянулось, — пригрели мужчину, которого она любила, заняли вакантное место в жизни ее родителей. Вы одевались как она, копировали ее манеру речи, прическу, макияж, украшения.

Глаза с темными расширенными зрачками смотрели на меня не отрываясь. Она нервно облизнула губы; ее язык тоже был черным, словно она гнила изнутри, словно в ней разлагалось само зло.

— Желаю вам долгой жизни, Луиза. И надеюсь, что до самой смерти вы не узнаете ни минуты покоя. Вы отняли жизнь у Ребекки, — повторила я в последний раз, — и теперь должны жить — это самое меньшее, чем вы ей обязаны.

Выйдя за ворота тюрьмы, я остановилась возле машины Годли.

— Значит, мы не можем завести дело на Маддика, даже имея на руках это письмо?

— Если хочешь, передай его в отдел Скотленд-Ярда по борьбе с сексуальными преступлениями. Пусть проверят бывших подружек Маддика — возможно, кто-то из них тоже захочет подать жалобу. Но лучше брось это, Мэйв. Все равно ничего не выйдет.

— Но это же неправильно! Мы должны добиться справедливости.

— Неужели ты думаешь, наша работа состоит в том, чтобы добиваться справедливости?

Я нахмурилась.

— А разве нет?

— Мы всего лишь пытаемся сдержать лавину, Мэйв. На каждого пойманного нами убийцу найдется другой, более хитрый, который останется на свободе и отыщет себе подходящую жертву. А насильники, которые внушают доверие и поэтому уходят от обвинения? Сколько случаев жестокого обращения десятилетиями остаются в тени? Мы можем наказать только тех, чьи преступления нам известны, да и то в половине случаев приговор будет слишком мягким и его не назовешь справедливым.

Я потрясенно покачала головой.

— Если вы так цинично относитесь к нашей работе, зачем вообще ею занимаетесь?

— Это лучше, чем сидеть сложа руки. — Он опустился на водительское место и взглянул на меня снизу. — Маддик еще проявит себя, Мэйв. Такие, как он, не успокаиваются. И когда это случится…

— Я буду наготове, — закончила я за него.

Поджигатель никогда не выйдет на свободу

Размиг Сельваджи проведет остаток жизни в тюрьме, приговоренный к заключению за убийство четырех молодых женщин на юге Лондона.

Сельваджи убил Николу Филдинг (27 лет), Элис Фаллон (19 лет), Викторию Мюллер (26 лет) и Чарити Беддоуз (23 года), а потом поджег их тела. Он держал в страхе жителей района Кеннингтон, где охотился за своими жертвами в период с сентября по декабрь 2009 г.

Судья мистер Колдуэлл, заседающий в Центральном уголовном суде, вынес решение о назначении двадцатичетырехлетнему Сельваджи максимальной меры наказания. Он сказал:

— Это была спланированная серия убийств. Будет справедливо, если вы проведете всю свою жизнь в тюрьме. Вы никогда не выйдете на свободу.

Сельваджи слушал судью, не выказывая эмоций. Мистер Колдуэлл отметил, что подсудимый нападал на беззащитных.

— Девушки находились на улице поздно ночью, шли домой одни, но это не значит, что они должны были подвергаться опасности. Вы убили их, сожгли и бросили трупы, потому что это доставило вам удовольствие.

По словам судьи, закон позволяет вменить за эти преступления пожизненное заключение, так как убийства были умышленными и заранее спланированными.

Сельваджи заявил о своей виновности, признавшись в преступлениях сразу после ареста. Его задержали при попытке нападения на женщину-полицейского, работавшую под прикрытием, в декабре 2009 года. В доме, где проживал Сельваджи, нашли ювелирные украшения, принадлежавшие всем четырем жертвам, а также молоток, на котором в результате судебной экспертизы были обнаружены ДНК двух жертв.

Главный суперинтендант уголовной полиции Чарлз Годли, который возглавлял расследование, сказал, что Сельваджи совершил «гнусные акты насилия», повергшие в ужас столицу.

Сельваджи будет помещен под спецнадзор с целью предотвращения суицида и пройдет стандартное психиатрическое обследование. Его группа защиты собирается рассмотреть вопрос наличия оснований для апелляции, что является обычной процедурой во всех уголовных делах.

Столичная полиция пересмотрит все серьезные нераскрытые преступления, совершенные в Лондоне, и проверит, имеет ли Сельваджи к ним отношение.

Женщина, посаженная в тюрьму за «ошибочное» нанесение ножевых ранений

Женщину приговорили к двум годам тюремного заключения за то, что она «по ошибке» ранила пятидесятишестилетнего служащего колл-центра. Дело двадцатилетней Келли Стейплз, уроженки Ричмонда, графство Суррей, слушалось в Кингстонском королевском суде.

В январе она заявила о том, что виновна в ранении Виктора Блэкстаффа, однако ее барристер выступил с просьбой о смягчении приговора. По его словам, подзащитная полагала, что ей грозит опасность.

— Когда произошел инцидент, столица пребывала в истерии из-за действий серийного убийцы, известного как Поджигатель, тогда еще не арестованного. Моя подзащитная думала, что ее жизни угрожает смертельная опасность. После вечера, проведенного в баре, она находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения и, по ее же признанию, неправильно оценила обстановку. Она ранила его по ошибке.

По словам судьи, его чести Стивена Делавера, лишение свободы сроком на два года обусловлено тем, что Стейплз сразу заявила о своей виновности и к тому же не была судима ранее. Однако судья отметил, что это послужит предупреждением для других не носить с собой ножи. Кроме того, его обеспокоили серьезные долговременные нарушения здоровья жертвы, к которым привело нападение. В настоящее время мистер Блэкстафф продолжает лечение и не в состоянии вернуться к работе.

Третье самоубийство в переполненной женской тюрьме

В тюрьме ее величества Мантэм в Нортумберленде произошел третий случай самоубийства среди арестанток. Вчера утром двадцатидевятилетняя Луиза Норт, приговоренная за убийство к пожизненному заключению и уже отсидевшая полтора года, возвращаясь после завтрака в свою камеру на верхнем этаже тюрьмы, перепрыгнула через ограждение и рухнула вниз. Она умерла мгновенно. Страховочную арматурную сетку убрали в связи с ремонтными работами на нижнем этаже. Тюремные власти выясняют, почему Норт передвигалась по тюремному корпусу без надлежащего надзора.

Это была вторая попытка Норт покончить с собой. Ранее, обвиненная в убийстве своей лучшей подруги Ребекки Хауорт и находящаяся под стражей в ожидании суда, она приняла большую дозу антидепрессантов, но ее вовремя обнаружили и подвергли медицинскому лечению. Ее предсмертная записка стала в суде ключевым доводом обвинения, несмотря на возражения ее барристера, который сказал, что записка написана его подзащитной в состоянии глубокой депрессии и не может рассматриваться в качестве надежного доказательства вины. Сама Норт заявила, что ее цель была убедить своего бойфренда — она не хотела, чтобы он по ней горевал, поэтому во многих местах лгала или преувеличивала. Суд привлек пристальное внимание прессы, так как Норт пыталась копировать преступления печально известного серийного убийцы Размига Сельваджи по прозвищу Поджигатель, который в момент смерти Ребекки Хауорт еще находился на свободе.