Любовь и магия (сборник) - Елена Звёздная

Так что, дорогуша, нос вверх и пошли. У нас работа и пятьсот золотых, а это не хухры-мухры!

Я поправила волосы, расправила юбку и зашагала к выходу, собираясь быть деловой и холодной, как неприступные вершины ледников. И уже почти вышла из лавки, когда взгляд зацепился за календарь, с которого добрая Вильта оборвала лишние листки.

Как же так?! Семнадцатое? Семнадцатое вресна? Вчера ведь было…

Я остановилась и начала считать, загибая пальцы. Раз, второй, третий… Нет, не ошиблась. Сегодня семнадцатое вресна – мой день рождения.

Мне исполнилось девятнадцать.

Жил Родерик рядом с портом, чтобы не мотаться каждый день на работу, минуя полгорода. Я постучала в калитку, сообщила, что меня ждет хозяин, и вошла на подворье. Слуги провожали меня заинтересованными взглядами, гадая, кем же я прихожусь начальнику портовой торговли. Ну и пусть, зато сразу голова остыла, и я перестала думать о всяких глупостях. Особенно о том, как здорово один начальник портовой торговли умеет целоваться.

– Рад вас видеть, – прохладно поздоровался Родерик, появляясь передо мной в неприметной одежде. – Готовы?

– Разумеется, – так же прохладно отозвалась я.

– Вынужден признать, – с трудом подбирая слова, начал он, – что ваше зелье… весьма меня впечатлило.

Я хмыкнула. Еще бы! Даром, что ли, я его три месяца варила втайне от ректора?!

– Вы сказали, что достаточно одной капли. А если превысить дозу?

– Три капли – и человек заболеет, чайная ложка – умрет, – буднично сообщила я. – Куда мы идем?

– Милла вышла из города час назад. Мои люди следят, так что мы идем за ней.

Точнее, идем в пользующуюся дурной славой чащу, которая разрослась в двух часах ходьбы от стен города. Не то чтобы чаща была такой уж страшной, просто… так получилось, что никому не было до нее дела, вот она и стояла до сих пор. Пару раз в год там кто-то пропадал, пару раз ее прочесывали солдаты, но чаща была далеко, люди возле нее не жили, зверей особенных там не водилось, и градоначальник обычно списывал шалости на волков и подгулявших путников. Да и что делать порядочному человеку ночью, в двух часах ходьбы от города, в месте, где даже деревень нет? А непорядочного кто ж искать будет?

Мы доехали до чащи в карете, оставили двух человек охраны возле нее и пошли дальше, только с проводником. Он следил за Миллой до ручья, а дальше оставил ее под опекой напарника, который должен был делать метки.

Тут Родерик невесть с чего взъерепенился и отослал парня прочь, сообщив, что он и сам метки найдет. Я удивленно на него посмотрела, но послушно пошла следом, гадая, какая муха укусила его на этот раз.

– Так, значит, вы… собираетесь замуж? – спросил он, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы нас не услышали.

– Э-э… – растерялась я и от неожиданности выдала: – Возможно.

– И кто же этот счастливчик? – полюбопытствовал мужчина, осторожно помогая мне перебраться через поваленное бревно. Выпускать мою руку он не стал, так что дальше мы шли, как примерные школьники из храмовой школы.

– Ведьмак, – ляпнула я. Ляпнула и прикусила язык.

– Хороший выбор, – сдержанно похвалил меня Родерик. – Когда свадьба?

Я неопределенно пожала плечами, занятая скользким мхом под ногами.

– Надеюсь, мой заказ и… мое присутствие не помешало вашим планам?

Это он на поцелуи намекает?

– Нисколько. А вы? Поговаривают, что владелец «Семи королей» мечтает видеть вас зятем?

– Возможно. – Родерик отпустил мою руку и зашагал вперед.

Кажется, только что мы окончательно выяснили наши отношения.

После ручья шагать пришлось еще час: стемнело окончательно, и даже луна скрылась за плотными и тяжелыми, словно бархат, тучами. С низин поднимался сизый туман, а в воздухе повисла густая морось, будто дождь решил не падать на землю, а навсегда остаться в воздухе.

Я плотно закуталась в шаль, надеясь согреться, но Родерик не желал ничего слушать и накинул на меня свой плащ. Сразу стало тепло и уютно, как в избе с жарко горящим очагом.

На избушку мы натолкнулись случайно, поскольку последние сто верст меток не было, и Родерик шел наугад, выбирая дорогу интуитивно. Мы остановились за деревьями, присматриваясь и прислушиваясь. Я повела носом и ощутила запах запрещенных трав, за применение которых любую без исключения ведьму лишали лицензии. С такими вещами не шутят и за работу с ними не предупреждают.

– Может, ее и лишили лицензии? – шепотом предположил Родерик, которому я это разъяснила.

– На лишенную лицензии ведьму ставят специальную метку. – Я принюхалась и покачала головой. – Здесь таких следов нет. Как она не боится?

– Пойдем от противоположного, – предложил мужчина. – По каким причинам ведьма может не бояться лишиться лицензии?

Я уставилась на него, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Если ее у нее и не было, – шепотом проговорила я и взмолилась: – Давайте уйдем отсюда, пожалуйста. Немедленно!

– Там Карид, я его не брошу, – твердо произнес Родерик. – Уходи, а я иду туда.

Я обозвала себя дурой и вышла из-за дерева следом за ним. Если там и правда ведьма без лицензии…

В академии нам рассказывали страшные истории о лесных ведьмах, которые не чтят никаких законов и заигрывают с темными силами, продают души за толику чужого могущества, устраивают кровавые жертвоприношения и пьют кровь. Не удивительно, что мне хотелось отсюда сбежать.

Я не воительница, я не умею сражаться с таким злом. Меня не этому учили.

Но Родерик не уйдет, а бросить его я не могла. Поэтому медленно шла по влажной траве, прислушиваясь к звукам.

Первый неприятный сюрприз мы нашли за избушкой – нагая Милла лежала в магическом круге со вскрытыми венами. Рядом валялся бесчувственный мужчина с рассеченным виском. От крови волосы слиплись и мешали рассмотреть что-то еще.

Родерик дернулся к нему, но я удержала, не пустила его. Сперва займемся ведьмой, потом ее жертвами.

– Пришли-таки, – раздался позади надтреснутый старческий голос. – А я уж заждалась.

Я попятилась, рассматривая старуху. Седые волосы спутаны, кожа дряблая, сухая и морщинистая, руки, с желтыми, потрескавшимися ногтями, оплетены сеткой вен.

Я могла голову на отсечение дать, что кровь из перерезанных запястий ушла не в землю. Нет, ее собрали в чашу и в полночь выльют в огонь, как дар злу. И тогда облик ведьмы изменится, кожа вновь станет румяной и свежей, руки – изящными, а волосы – полночно-черными.

Она продала душу за молодость.

– В городе знают, что мы здесь, – громко произнесла я. – И вас найдут, так что лучше бегите.

– Бежать? – Старуха рассмеялась. – От тебя? Нет, сейчас я приму приличный вид и поздороваюсь со своим женихом. А ты… ты останешься здесь, кормить падальщиков.