Олигарх из будущего. Часть вторая. Удача любит смелых - Алекс Шу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего с нами не случится, — с жаром возразил Ашот. — Тенгиз старый друг деда. Он нас никогда пальцем не тронет, да.
— Всегда верь в лучшее, но готовься к худшему, — горько усмехнулся я. — Закон жизни. И потом, я же не говорил, что обязательно он тронет. Вспомни Лысого. В окружении Абхаза могут быть конфликты. А ещё у него, уверен, есть влиятельные враги, которым завалить пару-тройку людей, что сигарету выкурить. Например, чтобы поссорить Абхаза с твоим дедом или кем-то ещё. Или скажешь, что если с тобой что-то случиться, Левон Суренович мстить не будет?
— Будет, конечно, да — со вздохом признал Ашот. — Я у него любимый внук. Дед с раннего детства постоянно со мною нянчился, больше чем с отцом.
— Вот видишь, — я назидательно поднял палец. — А вообще, пусть ребята отдохнут у Вазгена пока. Сил наберутся, в речке покупаются, нам все равно через неделю деньги у Каринэ забирать.
— Согласен, — кивнул товарищ. — Так и сделаем.
Рано утром, мы попрощались с гостеприимными хозяевами, получили от Мануш Хачатуровны — мамы Гурама, огромный пакет. Она поднялась ещё раньше нас, чтобы напечь пирожков с мясом и лепешек, поджарить на вертеле курицу, достать из подвала небольшой «дорожный» круг козьего сыра и вручить сыну огромный термос с ароматным, горячим чаем.
Ровно в шесть утра после напутственных слов Давида Вартановича, ворота дома распахнулись, и наша "пятерка", поднимая клубы пыли, выехала на дорогу. Восемь с лишним часов пути пролетели как одно мгновение. Я успел немного подремать в машине, потом перекусить вместе с ребятами хозяйкиными дарами. Мы съехали на обочину, стали у вершины холма. Расстелили жирную, всю в пятнах бумагу прямо на капоте машины. Ели вкуснейшие свежие пирожки с мясом, с аппетитом поглощали белое мясо, хрустели куриными крылышками, отщипывали ломти белого ноздреватого сыра и запивали немного остывшим, но по-прежнему пахучим и крепким чаем с пряностями и травами. Одновременно любовались живописной зеленой панорамой в ореоле золотистого солнечного света.
Затем поездка продолжилась. Я с интересом рассматривал проносящиеся мимо пейзажи. Величественные горы, чередовались с зелеными равнинами и быстрыми реками, а сосны и березы с елями и пихтами. В окне машины мелькали грузинские города с причудливой восточной архитектурой и современными «советскими» многоэтажками. В селах совсем неказистые маленькие, кое-как побеленные домишки соседствовали с большими особняками из кирпича и дерева, раскинувшимися во все стороны огромными верандами и хозяйственными пристройками. Где-то в окрестностях Зугриди, уже привычные виды сменились береговой полосой с проносящимися в небе чайками и бесконечной гладью Черного моря…
В Пицунду мы прибыли за сорок минут до встречи. Быстро перекусили в первом попавшемся кафе, бутербродами с колбасой. Запили их томатным соком и поехали искать скульптуру «Ныряльщики». По словам Ашота она располагалась рядом с центральным пляжем города. Смешливые девчонки-школьницы подсказали дорогу, и через десять минут, без пяти четыре, оставив друзей в машине, мы подходили к аркам с дельфинами и летящими вниз головами вперед, абсолютно обнаженными мужчиной и женщиной.
— Интересное решение, — хмыкнул я, обозревая монумент. — И как наши ханжи обнаженку пропустили? Это ведь, по их мнению, сплошной разврат, присущий загнивающему Западу, а не высокоморальным строителям коммунизма. У нашей молодежи ведь секса нет. Они не женятся, а создают прочные семейные ячейки, не шпилятся, а творчески работают над увеличением поголовья подрастающего поколения во благо Родины.
— Вот поэтому памятник в шестьдесят девятом долго не открывали, да, — хихикнул Ашот. — Говорят, сочли сильно распутным, не отвечающим образу советских людей.
— А ты откуда это знаешь? — я с подозрением посмотрел на товарища. — Отдыхал здесь?
— Ага, — кивнул Ашот. — Ещё в семидесятых, когда пионером был. Вместе с родителями.
— Понятно, — я увидел знакомую фигуру в черном, и развернулся к ней. — А вот и Абрек.
— Здравствуйте дорогие, — подходящий кавказец изобразил радушную улыбку, больше похожую на кровожадный оскал. Такие разбойничьи рожи, заросшие до скул курчавой черной бородищей, всегда смотрятся устрашающе. Даже когда пытаются выразить добродушие и дружелюбие.
Абрек, сияя белоснежными зубами, широко раскинул руки, но обниматься с нами не стал и ограничился рукопожатиями. Черная футболка «Пума» с короткими рукавами, подчеркивала рельефные сухие бицепсы, перевитые толстыми венозными жилами, и красиво облегала подкачанную плечистую фигуру. Такого же цвета джинсы и легкие угольные с темно-серым отливом туфли гармонично завершали облик гангстера. Он смотрелся, как кавказский бандит из девяностых, каким-то невероятным образом перенесенный в теплые, ламповые восьмидесятые. Можно сказать, опередил своё время.
— Гиде ваша машина? — спросил кавказец.
— Тут недалеко стоит, — Ашот указал взглядом на примостившуюся у бордюра «пятерку».
— Харашо, — осклабился бандит. — Тенгиз вас недавно вспоминал, да. Особенно Мышу. Поговорить хотел. А тут вы сами приехалы. Хорошый звэр сам на ловца бэжит. Так у вас говориат, да? Садитэсь в машину, я сейчас подскачу, буду показывать дорогу. Абхаз вас ждёт. С нэтэрпением.
Глава 25
Слова Абрека меня заинтриговали и одновременно насторожили. Когда такой персонаж, как Тенгиз «хочет поговорить», жди неожиданных сюрпризов. И не факт, что они будут приятными.
С другой стороны, если бы у него имелись серьезные претензии, нас бы встречал
