Золотой гобелен - Рэд Инин

не удалась, ее ждало безутешное горе и понимание, какой жертвой оплачена ее жизнь. Поэтому мы и взяли с собой.

В нашей лодке было двадцать лучших бойцов. Догонять парусник при попутном ветре, да еще и опережающий нас почти на целый день — безумие. Но мы и были безумцами, лишившимися всего. Мы гребли так, что наша лодка обгоняла ветер, но все равно не успевали. Мы молились всем богам, даже тем, что помогали адиан, прося остановить несправедливость.

Когда люди на веслах уже начали терять сознание от усталости, на горизонте мы увидели паруса. Это был «Дитя бури». Если бы команда корабля отказалась нам помогать, мы бы убили всех, мы бы дули в паруса, подгоняя корабль, и вступили в бой с самим Повелителем Морских Путей. Такова была наша решимость.

Но капитан, выслушав нас, вышел к команде и рассказал о нашей беде. И люди согласились нам помочь, прекрасно понимая, чем им грозит такое решение. Первым, кто сказал, что правда дороже жизни, был юнга, его звали Йуг.

Мы настигли корабль аргидеев на рассвете, приготовились к бою. Но у них были проблемы поважнее, чем нападение «Дитя бури». Когда мы взяли судно на абордаж, выяснилось, что Лилин там нет.

Ночью, не подозревая о нашей попытке освободить ее, Лилин бросилась в море. Это было причиной остановки и того, что они не подготовились к нашей атаке, а кружили на месте, обследуя море.

— Ночь близилась к концу. Как и короткая жизнь Лилин. Ей было напророчено счастливое будущее под сенью божественного покровительства, но оказалось, что кроме зависти, войны и вечного желания быть, как все, ничего ей не досталось. Конечно, Лилин была несправедлива к богам: Тамила и братья любили ее, отец боготворил, все пытались угодить и морочили голову россказнями о том, какая она необыкновенная.

Но ее красота принесла лишь несчастья. Может быть она и откупит город, и подарит ему возможность существовать, и спасет жизни оставшихся обитателей Таррполиса. Но она, Лилин уже об этом не узнает.

Она не собиралась стать частью коллекции принца адиан.

Сколько не пытались убедить добрые придворные, что принц — достойный мужчина, разумный и заботливый, она не могла поверить, что достойный человек может назначить ценой за военную победу ее жизнь, потребовать себе игрушку, красивую, дорогую, необычную, — в обмен на жизнь целого города.

Пусть отец, сестра и братья живут счастливо, может когда-нибудь им удастся вернуть Таррполису независимость и восстановить его былое величие. Она в этом даже не сомневалась — у Тарима и Кериаля всегда все получается. Только ее там не будет.

Ее время закончилось.

Лилин прокралась к выходу мимо спящей охранницы. Проскользнув в дверь без единого звука, выбралась на палубу. Светила огромная красная луна. Девушка вдохнула поглубже и побежала к борту корабля. Только бы никого не оказалось у нее на пути. Ей повезло, она часто тренировалась с братьями, и скорость была ее второй гордостью. Перепрыгнув через борт, Лилин на мгновение зависла в воздухе, а потом полетела вниз.

Она погружалась все глубже и глубже. Надо было привязать к себе что-нибудь тяжелое, тогда груз сам бы тащил вниз, и она не тратила последние мгновения жизни на борьбу с морем, которое не хотело принимать ее и все время выталкивало наверх, к ненавистным людям.

Когда легкие начали гореть, Лилин зажмурилась, попрощалась мысленно со всеми, кто ее любил, и сделала вдох. Огонь охватил всю грудь, тело стало тяжелым, руки, не подчиняясь приказам разума, судорожно пытались вытолкнуть отяжелевшее тело из смертельной ловушки. Потом что-то разорвалось в голове, заполнив мозг брызгами раскаленной лавы, и все исчезло.

Глава 27. МОРСКОЙ ПАТРУЛЬ

Здесь голос Тарима осип и начал срываться. Инициативу перехватил полный сил и энтузиазма Кери. Мелодия зазвучала бодрее.

— Ну и что мы будем делать? — спросил Таргани, престарелый морской конь, потирая рукой подбородок. — Почему это всегда происходит в мою смену?

— Не знаю, — ответил ему его напарник Луриэль, — может ты прогневил чем-то Повелителя, поэтому рядом с тобой люди так и сыплются в море? Что будешь делать, заберешь домой?

— Что ты, у меня жена знаешь какая? Приведу человечку — из дома выгонит. Может себе возьмешь, будет по хозяйству помогать, песенки петь всякие, человеческие.

— Ну нет, спасибо, знаю я эти песенки — тоска и слезы, пока всю душу не вымотает. Потом тащи ее к управляющему, чтобы в водоросль превратил. Морока одна.

— Как знаешь, Луриэль. Пускай мрет. Сколько там осталось, секунд десять-пятнадцать — и будет рыбкам подарок. Уже и госпожа Курынуаза пожаловала, — размышлял вслух старик, заметив мелькнувший невдалеке хвост огромной черной акулы. — А я бы послушал, что такое могло приключиться у этих суетливых созданий, что такая мелкая девчушка — малек еще, почитай, к нам нырнула. Видно что-то опять замутили эти шустрики у себя наверху. Живут коротко, а дел успевают наворотить, морскому царю не разгрести.

Тело Лилин опустилось на дно. Глаза девушки не мигая удивленно смотрели на подплывших поближе рядовых четверного скорого маневренного отряда подводного патруля — готовящегося выйти на заслуженную пенсию, разбитого подагрой Таргани и его молодого напарника Луриэля.

Где-то за пеленой небытия Мора заканчивала обратный отсчет, держа наготове огромные ножницы в своих корявых пальцах.

— Восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два…

— Беру, — выкрикнул передумавший в последнюю секунду молодой морской конь, — я, конечно, об этом пожалею, и вся моя еда будет со вкусом человеческого горя, а питье с ароматом и послевкусием тоски и отчаяния…

Но тело девушки, подхваченное придонным течением, уже приближалось, медленно разворачиваясь перед говорящими. Взбрыкнул и исчез, блеснув в ночи, хвост госпожи Курынуазы.

— Люблю этот момент. Только ради него стоит иногда заморочиться и оформить попечительство над сухопутными, — произнес мечтательно Таргани.

Взгляд Лилин стал осмысленным. Поток воды вокруг нее начал ускоряться, закручиваясь в быстрый водоворот. Испуганные глаза мелькали все быстрее, пока вода не слилась в плотную