Спецназовец. Взгляд снайпера - Андрей Воронин

трупы и прочая мерзость, но своего Басалыгин добился: сознания он по дороге так и не потерял и, как позже заверил врач полевого госпиталя, выжил во многом благодаря этому.)

Вернувшись в гараж, Юрий вскрыл пузырек и наклонил его над рукояткой торчащего в чурбаке мачете. Обрабатывать перекисью лезвие он не стал: дерево, в отличие от железа, не ржавеет, а когда отрезаешь человеку голову, кровью неминуемо оказывается испачкано все вокруг, в том числе и рукоятка инструмента, которым ты пользуешься.

Перекись потекла по темному дереву рукоятки, бурно вскипая множеством белых пузырьков. Куда бы ни направилась прихотливо извивающаяся, ветвящаяся струйка, всюду наблюдался тот же эффект, из чего следовало, что наспех замытая кровь покрывает мачете ровным слоем.

– Лучины нащепать, – вполголоса передразнил Басалыгина Юрий, закупоривая пузырек.

В свете сделанного открытия совет воспользоваться мачете выглядел как приглашение оставить отпечатки пальцев на орудии преступления. Подобрав с пола мятую пыльную тряпку, некогда бывшую рубашкой, Юрий насухо вытер рукоятку и, подсвечивая себе фонариком, огляделся по сторонам.

С орудиями убийства все было ясно: все они находились здесь. И если «драгуновка» могла принадлежать кому угодно, а мачете прямо указывало на Мамонта, то винтовка, в данный момент стоявшая у стены гаража, служила неопровержимой уликой против Юрия Якушева. Безголовый труп опера Арсеньева в припаркованной у подъезда машине и исходивший от казенника винтовки запах пороховой гари складывались, слипались в единое целое так же легко и охотно, как два противоположно заряженных магнита. Капитана явно застрелили из этой самой винтовки, иначе не было никакого смысла привозить ее сюда.

Да, улика была мощная. На основании такой улики Юрий и сам поверил бы в чью угодно виновность – за исключением своей, разумеется, поскольку точно помнил, что вот уже несколько месяцев кряду никого не убивал, а уж чужих голов и вовсе никогда в жизни не присваивал.

«Если не я, значит, Мамонт», – подумал Юрий, ощупывая лучом фонаря кучи сваленного в гараже ненужного хлама, в которых, как он подозревал, могли скрываться еще какие-то улики. В самом деле, дача принадлежит Басалыгину, и кто, как не он, мог доставить все это сюда? Возможно, господин полковник с самого начала использовал свой загородный дом как базу, с которой отправлялся в свои вылазки серийный убийца по прозвищу Зулус. Наведывался сюда по ночам, прятал орудия убийства и, может быть, даже отрезанные головы… Бр-р-р!.. Противно, конечно, но, увы, вполне вероятно.

Круг белого с фиолетовым оттенком света остановился на объемистом деревянном ящике, форма и окраска которого наводили на мысль о военном складе, откуда был похищен данный предмет. Ящик стоял у стены в дальнем углу, и, если Юрий вообще собирался еще что-то здесь искать, начинать следовало оттуда, с ящика – просто потому, что это представлялось менее затруднительным, чем разгребание куч пыльного старья.

Так Юрий и поступил: подошел к ящику, поднял крышку и заглянул вовнутрь. Внутри обнаружился все тот же мусор – щепки, короткие обрезки досок, деревянная стружка, явно вышедшая из-под тупого, скверно отрегулированного рубанка, который не столько строгал, сколько грыз дерево, комки пыльной пакли… Все это добро, очевидно, скопилось по ходу строительства дома и предназначалось для растопки печи.

Здесь же, присыпанный щепой и стружкой, лежал странный, явно посторонний предмет, сначала показавшийся Юрию просто куском архаичной зеленой клеенки, вроде той, которой несколько десятилетий назад застилали топчаны в поликлиниках и обивали двери. При ближайшем рассмотрении он оказался резиновым плащом из общевойскового комплекта химической защиты – вещью, горячо любимой российскими рыбаками и страстно ненавидимой солдатами срочной службы. Спереди этот резиновый балахон был густо перемазан свернувшейся, загустевшей, но еще не высохшей кровью. «И перекиси не надо», – подумал Юрий. Безо всяких анализов было нетрудно догадаться, что это кровь капитана Арсеньева.

Он присел на край ящика и потер лоб запястьем руки, в которой держал фонарик. «Ай да Мамонт!» – как заезженная пластинка, вертелась в мозгу единственная, напрочь лишенная конструктивности, мысль. Тряхнув головой, Юрий прогнал ее и попытался по порядку представить себе события минувшей ночи.

Получалось следующее. Вручив Юрию ключи от дачи, полковник Басалыгин не поверил ему на слово, а приказал кому-то за ним проследить. Затем, убедившись, что Якушев пренебрег его приглашением и забурился в съемную нору на окраине города в обнимку с шестью бутылками пива, воспользовался этим подарком судьбы, чтобы нанести заключительные штрихи на картину преступной деятельности своего старого знакомого. Для этого господин полковник проник в квартиру Юрия, выкрал винтовку и, заняв удобную позицию, по телефону вызвал капитана Арсеньева – чего-то ему наплел, приказал установить за Якушевым наблюдение… Выполняя приказ начальника, Арсеньев явился в указанное место, где был убит и обезглавлен. После чего Басалыгин быстренько смотался на дачу, оставил здесь плащ, винтовку и мачете и вернулся в город – несомненно, затем, чтобы возглавить розыск маньяка Якушева.

Так оперативно все это провернуть было, наверное, нелегко, но маньяки – народ деятельный, хлопотливый. К тому же в острых ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти, победить можно только таким образом – действуя на пределе возможностей, уплотняя пространство и время, втискивая в каждую минуту столько дел и поступков, что при иных обстоятельствах их хватило бы на целый день.

Юрий опять сильно потер лоб. Все это напоминало какой-то путаный, бредовый кошмар. А хуже всего было то, что он, похоже, сильно припозднился со своими превентивными мерами. Да и меры, строго говоря, были совсем не те, которые следовало бы принять. Не стоило, ах не стоило ему приезжать на эту проклятую дачу! Да, он собственными глазами убедился, что здесь его поджидала ловушка, доказал себе правильность собственных умозаключений, но что с того? Когда подозреваешь, что на твоем пути кто-то вырыл волчью яму, упасть в нее – далеко не лучший способ убедиться в своей правоте.

Он встал, рассовал по углам последние свои сюрпризы, уложил в ящик с растопкой прямоугольную пластмассовую коробочку с коротким отростком антенны и нажатием кнопки активировал устройство. Затея была глупая, ненужная и сильно запоздалая – деньги на ветер, и больше ничего. Но что еще он мог сделать? Податься в бега? Прикончить Мамонта на основании одних лишь подозрений? Эти два варианта друг друга стоили и были ничем не лучше того, который выбрал Юрий. Пока что все было против него, и каждый сделанный им шаг только усугублял и без того скверную ситуацию. Да иначе, наверное, и быть