Мудрец - Кристофер Сташеф

— Да, это верно! — изумленно сказала женщина. — Но теперь мы попали в плен к вам! Куда вы поведете нас?

— Назад в деревню. — Китишейн подошла к гномам. — Мы вас освободили, а не взяли в плен.

— Это все она, — пояснил Йокот. — Китишейн так разозлили злодеяния ваньяров в вашей деревне, что она повела нас искать справедливость и освобождать вас. Она привела нас к вам.

— А замысел битвы был твой! — быстро добавила Китишейн.

— Спасибо, спасибо вам всем! — В глазах женщины появились слезы. — Но кто этот воин, что убил так много наших врагов?

Кьюлаэра вытер свой меч, сунул его в ножны и подошел к Китишейн.

— Его зовут Кьюлаэра, — сказала Китишейн, — и, если бы не он, мы бы все были мертвы, а то и того хуже. Скажи всем, что вы свободны! А теперь мы должны идти, пока ваньяры не прислали сюда других воинов.

— Да, да! Мы пойдем!

Женщина встала и пошла, чтобы, прижимая к себе детей, рассказывать обо всем другим.

— Давай попробуем, может, нам удастся поймать несколько лошадей, — предложил Кьюлаэра Китишейн. — Ваньяры, похоже, бросили свои колесницы, а этим людям удастся добраться до дома быстрее, если их повезут лошади.

Китишейн кивнула, принялась размахивать руками и что-то говорить. Лошади присмирели; отбежавшие начали возвращаться к лагерю.

Через полчаса лошади тронулись в путь обратной дорогой, управляемые неопытными женскими руками. Китишейн и Луа захватили одну колесницу с собой. Кьюлаэра и Йокот задержались ненадолго, чтобы разрубить Коротровиром на куски четыре колесницы; затем они сели на оставшуюся и поехали вслед за женщинами.

Старики не могли поверить своим глазам, когда увидели, что их дочери и внуки возвращаются. Крики радости послышались с обеих сторон, женщины бросились обнимать стариков и старух. Дети побежали, чтобы получить свою долю объятий и утешений. Потом все повернулись, еще раз взглянули на следы побоища и пепелище и разразились рыданиями.

— Пора хоронить мертвых, — сказала Луа со слезами на щеках.

— Да, но быстро, — печально ответила Китишейн. — Вряд ли ваньяры дадут нам много времени.

Кьюлаэра не стал снимать доспехов, даже копая могилы; по мнению Китишейн, ваньяры могли объявиться много раньше, чем можно было ожидать.

— Выкапывай только несколько дюймов, — сказал Йокот, — остальное предоставь мне.

— Побереги свои силы. — Луа коснулась руки Кьюлаэры — Они тебе еще понадобятся, а магией камня и земли владеет любой гном.

Лицо Йокота потемнело, он вспомнил, как мало было у него этой врожденной магии.

— Ты — могучий шаман, — успокоила его Луа. — Каких еще не было среди гномов. Позволь мне заняться тем, что может любой другой гном.

Благодарность вспыхнула в его глазах, и она была горячей, но исчезла сразу, как только появилась. Вот только его лицо осталось взволнованным.

Кьюлаэра ничего не понял, но знал, что с магами спорить не стоит. Он стал копать в земле ямы, шесть на три фута, одну за другой, по числу тел, лежащих на деревенской улице. Потом Луа прочитала заклинание, сделала руками знак, и из-под земли полетели грязь и камни, образуя холмики рядом с выкопанными Кьюлаэрой ямами. Через полчаса могилы были готовы, и Китишейн с Кьюлаэрой принялись за скорбный труд — стали укладывать тела в их последние ложа, начав с мертвого старика. Женщины с рыданиями присоединились к ним, они, плача, вкапывали в землю плиты с рисунками, по которым можно было определить, кто покоится в могиле. Затем все уцелевшие постояли вокруг, наполняя ночь рыданиями.

Кьюлаэра нахмурился:

— У вас нет жреца?

— Он покоится в этой могиле, — показала старуха. — Он был стар, но встал, подняв свой посох, чтобы преградить дорогу ваньярам, моля Оджуна остановить их. Оджун не услышал его. Как он будет охранять покой этих мертвых?

— Оджун? — Кьюлаэра повернулся к Йокоту. — Ты слыхал об Оджуне?

— Это улин, убитый на войне, — ответил шаман. — Миротворец заставил меня выучить все имена улинов: кто тогда погиб и как.

— Ты хочешь сказать, что наш бог мертв? — удивленно спросила одна из старух.

— Мертв, но его дух может помогать вам по-прежнему, — объяснила ей Китишейн. — И все же он был улином, а не богом. Бог есть только один — наш Творец.

Все сельчане озадаченно нахмурились, а старуха сказала:

— Вы должны будете рассказать нам об этом, когда мы обретем безопасность. А сейчас, не мог ли бы кто-нибудь все-таки прочитать молитву?

— Просите шамана.

Кьюлаэра отошел в сторону, предоставив слово Йокоту. Гном в ужасе посмотрел на него, а Китишейн кивнула. Луа смотрела на него широко раскрытыми, горящими глазами. Йокот обменялся с ней взглядом, потом кивнул и встал перед могилами. Он наклонил голову, вызвал к жизни магические силы, поднял руки и начал нараспев говорить:

— Да вознесутся лежащие здесь в страну счастья и изобилия. Да не нуждаются они никогда ни в чем, не тоскуют и не тревожатся, а остаются счастливыми во веки веков. Просим тебя, Ломаллин, — уведи эти невинные души в Благословенную Землю, и да останутся они там, в лучах славы Творца, и души их да воспоют от радости Его присутствия.

— Да будет так, — произнесла Луа.

— Да будет так, — хором сказали все. Йокот опустил руки и посмотрел на поле смерти. Наконец он сказал:

— Что есть жизнь в сравнении с вечностью? Что значат боли земные, если их уравновешивают радости? Смерть объединит души, стремящиеся приносить друг другу добро в присутствии Творца, источника всего Добра на свете. Да забудут эти мертвые, вознесшись в Благословенную Землю, все земные горести и печали. Ломаллин, веди их к Творцу после смерти так же, как вел ты их при жизни.

— Да будет так, — сказала Луа.

— Да будет так, — хором повторили все. Йокот повернулся к ним:

— Давайте сделаем мертвым самый лучший подарок — продолжим нашу жизнь. Покажите, где можно надежно спрятаться в этой глуши.

Женщины медленно повернулись.

— Возьмите колесницы, — настаивала Китишейн. Одна из старух покачала головой:

— Там, куда мы пойдем, лошадям не пройти. И они двинулись по склону через чащу.

— Идите с ними, — сказала Китишейн, и гномы пошли с женщинами.

Кьюлаэра и Китишейн остались, чтобы поставить все колесницы в ряд, освободить лошадей, отвести их сторону и поджечь повозки ваньяров. Потом они пошли за сельчанами, заметая за собою следы, и отблески костров озаряли их удаляющиеся силуэты.

Старики давали советы, а вождем деревни теперь стала одна из женщин. Ее звали Эльза, и она часто обращалась за советом к своей матери, Темле, той самой старухе, которая спрашивала про Ломаллина. Йокот рассказал ей о том, что знал; она спросила, как нужно молиться Ломаллину и Творцу, какими ритуалами чтить их. Йокот рассказал ей, что знал, и подчеркнул, что почитание не требует ничего особенного — самое главное, чтобы слова были искренними, от всего сердца. Еще он рассказал ей о том, что Творец не нуждается в том, чтобы ему в жертву приносили вещи или жизнь, ему нужно самопожертвование, отказ от жестокости и злодеяний и, что еще более важно, — стремление помочь другим, сделать их жизнь более счастливой. Темла рассказала об этом Эльзе, и они вдвоем остальным женщинам.