Поэзия США - Анна Брэдстрит

МАРИАННА МУР

ОБЕЗЬЯНЫ

© Перевод С. Таск

часто моргали и опасались змей. Зебры,                       своей непохожестьюкичащиеся; слоны с белесой, как туман, кожей     и хваткими приспособлениями;                   и эти кошечки; и попугай —                             зануда при ближайшем рассмотрении, — хвативший             еды различной и коры древесной через край.

Я вспоминаю их величие, или скорее остаткивеличия. Трудно припомнить повадки,       голос и даже облик, когда речь идет              о случайном знакомстве двадцатилетней                  давности; но мне его не забыть, этого Гильгамеша                         среди                              мохнатых плотоядных, этакого кота

с грифельно-серыми треугольными метками на передних                                                                         лапах и жестким                        хвостом,бросающего сухо: «Хорохорятся тут всякие,              а потом      с плохо скрываемой злобой, дрожа всем телом,                      бормочут бессвязно,                 что, дескать, где нам постичь искусство; делают                        из всего проблему; надуются, важные,

       словно это — непостижимая тайна, такая же симметричноотчужденная, как фигурка, вырезанная из хризопраза       или холодного мертвого мрамора, зловещая                 в своей власти над нами и бездоннее,                    чем море, которое предлагает нам лесть в обмен                 на пеньку,лошадей, золото, мачтовый лес, меха и ячмень».

ГЕРКУЛЕСОВЫ ТРУДЫ

© Перевод Г. Симанович

Популяризировать тапочки, их скромный облик,символизирующий удобство при минимальных средствах;убеждать ригориста, домовладельца и пианиста,что его пианино — рутина и его прелестные                                                    головастики-ноты —в прошлом, когда музицировать было время;уверять самозваных безмозглых Мидасов,чьи двенадцать каратов невежества себе набивают цену,что не до́лжно брать напрокат седую длинную бородуи стращать иных любопытных неумолимой косою времени;вразумлять поэта с его чересчур эластичною музой                                                            для избранных,что его животворная сила — в умении побеждать                                          собственную обособленность,что покуда в стихах преобладает гибкость над логикой,они летят по прямой, как ток электрический,                                            в противном же случае —они как обезлюдевшая местность, что гордится своей                                                        захолустностью;доказывать святошам сановным,что чванливость нелепа,что достойнее быть в стороне от вековечного раболепства,когда лобзают ступни повелителейи пинают в лицо тех, кто званьем ниже;поучать земных богов атеизма,что мы погрязли в земном,в отбросах, в погонях за призрачным благом, в безумии                                                                   экстремизма;внушать змеино-увертливым полемистамблагие и трезвые мысли,что негры не жестоки,что евреи не скаредны,что азиаты не бессмертны,что немцы не коварны.

ЧТО ЕСТЬ ВРЕМЯ?

© Перевод Г. Симанович

Где наше простосердечьеи наши грехи? Все этоутрачено. Где человечьяотвага: поиск ответа,сила сомненья —крикнуть беззвучно, слушать, не слыша! — когдадругих ободряешь,страдая, идя на смерть,когда, пораженье терпя, мужаешь,

крепнешь душою? Тот прав,дальновиден и счастлив, кто,одним из смертных став,над своей несвободой возвысится.Над самим собою, — словноморе из бездны всходитк свободе, в бессилии рвется            и катится вспять,            чтоб рваться опять.

Кто силою чувств объят,тот действует. Ведь каждыйзапевший песнюстановится стройней, и, говорят,он делается выше. Пусть он пленник,но песнь егонас убеждает: радости покояничто в сравненье с радостью борьбы.           В этом и бренность,           в этом и вечность.

ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО

© Перевод Е. Витковский

Взгляни на землянику:          извилиста, мала,          но буря не смогла

убить ее; песчинки          оставил океан          для множества семян.

Какая пища лучше,          чем сердцевина яблок —          идущий в путь кораблик

малюток-близнецов.          Мороз вконец изгрыз          зеленый кок-сагыз,

но корень в почве мерзлой          живет… Среди тепла          опунция росла,

колючий стебель сник,          но корень в землю круто          ввинтился на два фута.

Порою мандраго-          рой гнется корнеплод.          Победа не придет,

покуда к ней не рвешься.          И гроздья винограда —          лишь той лозе награда,

что сверху и внизу          свои завяжет пле-          ти в тысячном узле.

С врагом дерется слабый —          вступает сильный в бой          — смотри! — с самим собой!

И льется сок земли          в измученное тело,          чтоб ягода зардела!

УОЛЛЕС СТИВЕНС

КОРОЛЬ ПЛОМБИРА

© Перевод Э. Шустер

Позвать мускулистого парня, которыйУмеет сигару скрутить умело,Чтоб он сбил похотливые сливки.Дать девкам бездельничать в платьяхНа каждый день, парням приказатьНести букеты в пожелтевших газетах.Пусть станет быть, а не казаться сутью мира.Да здравствует король, король пломбира.

Взять с комода соснового, на которомНет ручек стеклянных трех, покрывалоС голубями, вышитыми ею когда-то,И набросить так, чтоб закрыть ей лицо.Если ее мозоли покажутся из-под него,Увидишь, как все в ней остыло, немо, мертво.Пусть к лампе свет ее вернется из эфира.Да здравствует король, король пломбира.

РАЗОЧАРОВАНИЕ В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ

© Перевод В. Британишский

В эти дома слетаются сныВ белых ночных рубашках.Ни одного зеленого,Или красного в зеленую крапинку,Или зеленого в желтую крапинку,Или желтого в голубую крапинку.Ни одного причудливого,В кружевных чулкахИли с вышитым поясом.Людям не приходит в головуВидеть сны о барвинках и бабуинах.Лишь какой-нибудь старый моряк.Пьяный, уснувший, не сняв ботинок,Ловит полосатого тиграВ красных тропиках.

ПИТЕР КВИНС ЗА ФОРТЕПЬЯНО

© Перевод Э. Шустер

Как клавиши рождают звуки,Так звуки музыку рождаютВ моей душе в такт фортепьяно.

Но музыка тогда — не звуки;Она — томительная ранаЖеланья моего и память

О шелковисто-синей тениО твоей. Да, музыка — тоска,Разбуженная в стариках Сусанной.

Она в закатный час зеленыйКупалась в тихом озерке садовом,А старцы красноглазые смотрели

И слушали басы их естестваВ ведьмовском хоре вместе с пиццикатоИх крови, пискнувшей осанну.

В зеленых струях чистотыСусанна млела;Их прикосновенийОна ждала;Что ейДо тайных вожделений.Звучал, как музыка,Сусанны вздох.

Сусанна ежилась на берегуОт ветеркаЖеланий вялых.Меж тем соленая росаРастраченных страстейНа листья пала.

Сусанна зябла от росы,Вся — тремоло.Служанок резвых с покрывалом,Чтоб госпожу согреть,Все не было.

Сусанны, ах! в ладоньРазбередило ночь.Увидела Сусанна старцев —Цимбалы треснулиИ рев рожков заглох.

Как бубны, с грохотом и звономПримчались слуги и с поклоном

Напрасно силились понять,В чем старцев можно укорять.

Их шепотки текли дождливоПо серебристым листьям ивы.

Зажгли огонь. Ах! Что за вид —Нагая женщина стоит.

Умчались слуги без поклонаВ ухмылке грохота и звона.

Прекрасное для разума — полет,На миг застывший в абрисе портала,Но только плоть — прекрасного начало.Не умирает с телом красота.Зеленый вечер, тот умрет, конечно;Волна, завидев берег, безутешна;Умрут сады, услыша вздох зимы,Бредущей в рясе леденящей тьмы;Умрут служанки, и во храмеОтслужат упокой с хорами.

Сусанны музыка коснулась струнРасстроенных, и в стариках беспутныхРодился только смех и скрежет Смерти,Но музыка бессмертна: до сих порВиола красоты СусанныВедет коленопреклоненный хор.

ВОСКРЕСНОЕ УТРО