Когда боги спали - Аллан Коул

Арлен откинулась назад, набирая воздуха и хлеща себя хвостом. Затем она рывком подалась вперед, выпустив длинную струю пламени изо рта. Послышалась серия хлопков, какие издают, погибая в лесном пожаре, термиты. Целый фланг врагов запылал.

И тут циркачи, с Чейзом и Бинером во главе, бросились в атаку, размахивая молотками и топорами.

Сафар ухватил Мефидию за руку, удерживая ее. Он сосредоточился на земляном гиганте.

— Мое! — ревело существо, осыпая землю кустами и деревьями, и новые шеренги монстров заняли места сраженных.

— Помогай мне, Мефидия! — закричал Сафар, сжимая ее руку.

Он хватался за ее энергию, чувствуя, как Мефидия сопротивляется. Но вот она подняла защитный покров, и Сафар получил желаемое — сильный, крепкий кулачок энергии добавился к его собственной.

Сафар развернулся к земляному гиганту. Тот был почти рядом, протягивая лапу к Бинеру и разевая огромную пасть с мельничными жерновами вместо зубов.

— Нет! — послышался крик Мефидии.

Сафар укрылся плащом спокойствия. Все вдруг замедлилось, как в тот день, когда он сражался с демонами. И как раз в тот момент, когда лапа гиганта уже сжималась вокруг Бинера, пришла пора Сафара.

Он сотворил из своих чувств поисковый зонд и отправил его вперед. Он чувствовал, как зонд проскользнул в каменистое тело создания, отыскал путь наименьшего сопротивления и стал пробираться вверх. Глубоко внутри существа обнаружилось тело насекомого. Засохший труп саранчи. А внутри саранчи оказалось что-то еще, маленькое и ничтожное. Когда зонд добрался до этой твари, та забилась и заизвивалась внутри тела саранчи.

Оказалось, что это червяк, величиной не длиннее пальца. Белый червь, с черным пятном на голове, которое Сафар принял за глаз. Эта тварь питалась несчастьями и страданиями. Сафар обвел червя зондом и выяснил, что внутри у него скрывается зародыш более страшного создания. Сафар обнаружил полуразвившиеся ноги и выгибающийся хвост, вооруженный жалом на конце.

Это маленькое существо обожгло сознание Сафара алчными мыслями.

— Мое! — пищало оно. — Я хочу… Мое!

Сафар услыхал крик Мефидии:

— Торопись, Сафар!

Но он не собирался торопиться. Он превратил зонд в два больших пальца и взялся за червя, остерегаясь маленьких острых клыков голода и ненависти.

Червь показался между двух пальцев. Он извивался, вырывался, опаляя Сафара взрывами магии.

Но Сафар, не обращая ни на что внимания, сдавил червя.

Тут же его окатило волной трупного запаха. Он отшатнулся назад, сдерживая дыхание.

Послышался грохот обвала. Сафар поднял глаза и увидел, как земляной гигант разваливается на огромные куски из камней и почвы. Бинер успел отпрыгнуть, едва не угодив под этот обвал. Поднялась туча пыли, из которой во все стороны полетели обломки.

Когда пыль рассеялась, ничего не осталось на месте крушения гиганта, кроме груды камней.

На Сафара внезапно навалилась слабость. Он повернулся к Мефидии и увидел благоговение в ее глазах. Именно так смотрел на него и Ирадж, когда он обрушил лавину на демонов.

— Это был всего лишь червь, — попытался сказать Сафар, но получилось лишь невнятное бормотанье. — Глупый маленький…

И он рухнул на землю.

Жители Кишаата увидели-таки цирковое представление. И многие говорили Мефидии, что оно явилось лучшим за всю ее карьеру. И когда вырастут увидевшие представление дети, они поведают своим недоверчивым внукам о том судьбоносном дне, когда чудовище, ставшее причиной их бедствий, было сражено. И расскажут о том, какой потом устроили праздник…

Но ничего из этого не увидел Сафар, герой дня. Он пролежал в коме чуть ли не неделю. Очнулся он уже на борту воздушного корабля, летящего сквозь шторм.

И вновь он лежал в каюте Мефидии. Было темно, и снаружи доносились завывания ветра и шум дождя, хлещущего по палубе.

Испытывая жажду, он вслепую начал шарить рядом рукой, пока не наткнулся на чашку. Он выпил. Оказалось, вино с медом.

Распахнувшаяся дверь впустила порыв холодного воздуха. Он поднял глаза. В дверях стояла Мефидия. Парка с капюшоном скрывала ее с головы до ног. Освещая фигуру, грохнули подряд две молнии. От тела распространилась сияющая аура. Засверкали и глаза ее, устремленные на него. Порыв ветра распахнул парку. На Мефидии была лишь тонкая белая ночная рубашка, настолько промокшая под дождем, словно она была нагая.

Вновь пронесся порыв холодного воздуха, но этот холод лишь разжег в нем огонь.

— Закрой дверь, — сказал он.

По крайней мере, ему показалось, что он произнес эти слова. Губы двигались, но сам он ничего не слышал.

Тем не менее Мефидия закрыла дверь.

Он протянул руки и прошептал:

— Прошу тебя!

Мефидия через всю каюту устремилась в его объятия. И затем он ощущал только ее тело и слышал лишь голос, повторяющий его имя.

18. Крылья судьбы

Король Манасия, Божественный Лев, будущий лорд Эсмира, страдал от кошмаров.

Во сне за ним гнались обнаженные люди, демонстрируя мерзкую кожу без чешуи, руки без когтей и толстые красные языки, похожие на разжиревших угрей, поедавших падаль.

Он утолил королевскую похоть с очередной наложницей и закрыл глаза, чтобы заснуть, когда орды людей бросились за ним, страшно вопя и обнажая плоские, готовые впиться в плоть зубы. Король попытался бежать, но ноги не слушались его. Он застыл на месте, глядя на приближающиеся уродливые существа, завывающие от ненависти.

Как правило, в этих кошмарах эту мстительную толпу вели за собой высокие люди. Один из них, светлокожий, с золотой бородой, нес на золотых кудрях корону. Второй, смуглый и безбородый, отличался длинными развевающимися черными волосами. Этот смуглый своими огромными голубыми глазами заглядывал прямо в душу, выведывая все тайные секреты Манасии.

Кошмары доводили его до трясучки и отнимали силы. Долгое время он старался не обращать на них внимания, уверяя себя, что они проистекают вследствие усердного исправления им королевских обязанностей. Просто он слишком увлекся, составляя планы вторжения в земли людей.

Но и с планами все обстояло не так благополучно, как хотелось бы. Генералы доводили его до бешенства своей осторожностью. Им хотелось собрать армию побольше да наладить протяженные линии снабжения, чтобы никакая человеческая сила не смогла им ни в чем помешать.

Поначалу король Манасия ничего не имел против такой стратегии. Превосходящие силы всегда помогают решать трудности войны. Но предложения генералов, как вскоре выяснил король, касались армии, в два раза превышающей численность, о которой помышлял Манасия.