Смерть по вызову - Андрей Троицкий

– Давай, чего ты растабарился в проходе?

Ларионов уже с силой толкнул Ирошникова в спину. Тот, наконец, передвинул тяжелые ноги, шагнул в купе, хотел сказать что-то подходящее случаю, но только тряхнул головой. Слов, подходящих именно к такому случаю, просто не нашлось. Он подумал, обернулся на Ларионова и раскрыл рот.

– Чего это ты пришел?

Вопрос остался без ответа. Ирошников, забросив вещи наверх, рухнул задом на нижнюю полку. Теперь он испытал нечто похожее на злость: Ларионов пообещал лишь передать письмо Лене, ни больше, ни меньше. А он пришел к поезду, да ещё Лену с собой притащил.

– Да, друзья встречаются вновь, – сказал Ирошников.

– А ты, как всегда, не доволен, господин Шеваловский? – Лена вновь захихикала, переглянулась с Ларионовым.

– Проводить, что ли пришли?

Ирошников попробовал улыбнуться, но испытал странное чувство. Казалось, вместо лица у него резиновая, неподатливая к движениям маска.

– Ты удивительно догадлив, – сказала Лена. – У меня большая сумка, а у Димы чемодан. Вывод: мы пришли тебя провожать. А сейчас ты всплеснешь руками и спросишь: а вы понимаете, какой опасности себя подвергаете? А мы ответим, что понимаем, но ради тебя готовы…

– На тяготы и лишения, – вставил Ларионов. – Готовы вместе с тобой перейти на нелегальное положение и даже сменить национальность.

– Много шутишь – это к слезам, – Ирошников зло глянул на Ларионова.

– Вопрос только, к чьим слезам, – Ларионов продолжал скалить зубы и переглядываться с Леной.

Ирошников решил признать свое поражение.

– Правда, я что-то не догоняю, – он пожал плечами. – Вам что, лишние неприятности нужны? Своих мало?

– Значит, мало, – подтвердил Ларионов, догадавшись захлопнуть за собой дверь. – Между прочим, у Лены курица жаренная с собой, а у меня пиво. Поедем с комфортом, как полагается людям среднего достатка.

– Так зачем вы здесь? – повторил Ирошников, но снова и не получив ответа, только запыхтел на своей лавке. – Все-таки, Дима, ты нехороший человек.

– И это называется друг, – Ларионов ногой задвинул свой чемодан под столик. – Надрываешься для него, жизнью рискуешь. И вот мы имеем то, что имеем.

– А он всегда такой был, эгоист, – сказала Лена.

– Вы что тут, собрание решили устроить?

Ирошников уже пришел в себя, но заразиться общим шутливым настроением ему мешало тянущее душу беспокойство. Когда дверь купе с металлическим лязгом откатилась в сторону, и старший следователь прокуратуры Владыкин, всмотревшись в лица присутствующих, остановил взгляд на Ирошникове, тот не испугался, не вскочил с места и вообще не издал ни звука. Ирошников даже не удивился. К встрече со следователем он был готов.

– Все, шутки кончились, – сказал Ирошников. – Руки вверх.

– Здравствуйте, Антон Васильевич, – Владыкин оглянулся на топтавшегося за спиной стажера Ливанского. – Подожди меня, Юра, там… На перроне подожди.

Ливанскому очень хотелось зайти в купе вместе со следователем, чтобы присутствовать при разговоре, но он лишь молча кивнул и, вжимаясь в стенку, пропуская встречных пассажиров, стал пробираться к выходу. Владыкин же снял кепку, стряхнул с неё дождевые брызги, снова надел кепку на голову, держась за козырек двумя пальцами. Сев рядом с Ирошниковым, Владыкин, глядя пустыми глазами в противоположную стенку, объявил:

– Обстоятельства складываются так, что в Питер вы можете не ехать, – Владыкин поправил кепку, повернул голову к Ирошникову. – В смысле, вы можете больше не бегать от следствия.

Лена и Ларионов с напряженными лицами застыли на своих местах. Ирошников посмотрел на Лену и подумал, что, наверное, она его любит. Еще он подумал, что следователь Владыкин хороший дядька, хотя время от времени и претворяется сволочным мужиком. Ирошников подумал, что вот Ларионов сейчас заметно испугался, кажется, даже побледнел. Но не за себя испугался, за него, Ирошникова. Подумал, что в жизни случаются всякие странности, может, например, сказочно повезти, как сейчас. И вообще жизнь не такая уж дрянная штука, и стоит жить на свете, даже если иногда жить совсем не хочется.

– Спасибо вам, – сказал Ирошников, глядя в глаза Владыкину.

Ирошникову хотелось встать, но мешала теснота, мешала опущенная верхняя полка, мешали взгляды Лены и Ларионова.

– Спасибо.

– Это вам спасибо, это же вы прислали письмо, в котором указали имя преступника, – Владыкин как-то грустно усмехнулся. – Навели нас на правильный след… Так вы едете?

– Едем, – решил за всех Ирошников.

– Тогда вот вам повестка для памяти, – Владыкин протянул Ирошникову сложенную вдвое бумажку. – Во вторник жду вас у себя в десять утра. Побеседуем.

– Спасибо, – повторил Ирошников. – Я-то увидел вас… Подумал – все. А для начала милицейские развлечения: лицом в грязь, ноги раздвинуть…

– У меня давно уже другие развлечения, стариковские, – Владыкин взглянул на наручные часы на потертом кожаном ремешке. – Вот последние два дня развлекаюсь тем, что с женой не разговариваю. А у вас, похоже, есть человек, который вас защищает. И здорово защищает. Ну, что вы на меня так смотрите? Я ведь не буду слишком настойчив в своих расспросах.

– Так вы арестовали Вербицкого? – Ирошников прижал руку к сердцу. – Простите мое любопытство.

– Арестовали, – кивнул Владыкин и снова взглянул на часы. – Пора идти, а то уеду вместе с вами. И тогда вашей веселой компании станет скучно. В моем обществе почему-то все скучают.

– А что с преступником, его посадили? – ожила Лена.

– Сажают детей на горшок, – Владыкин вопросительно посмотрел на Ирошникова. – Ваша девушка?

– Невеста.

– Да, ещё бы немного, и свадьбу вы сыграли в местах лишения свободы, – покачал головой Владыкин.

– А там что, можно? – завертелась на месте Лена

– Допускается, в порядке исключения. Скажем, учитывая интересное положение невесты.

Владыкин хотел встать и уйти, но Лена опять остановила его вопросом.

– Так что с преступником? Не томите до вторника.

– Его задержали, – Владыкин взглянул на Лену с интересом, она улыбнулась так мило, что следователь решил продолжить. – Когда мы прибыли на место, на квартиру, которую снимал ваш знакомый, он был не в лучшей форме. Сломан нос, верхняя челюсть, предплечье. И вообще… Но телесные повреждения это мелочь. У Вербицкого сидела пуля в животе. Это, знаете ли, очень болезненно, ранение в живот. Не мне вам объяснять такие вещи. Врачи сделали все, что могли. Но он потерял слишком много крови. Вообщем мы его арестовали, но уже мертвого. Может, оно и к лучшему, что он отмучился. И нам меньше бумажной работы, – Владыкин посмотрел на Лену. – Теперь я свободен?

– Теперь свободны, – ответила Лена.

Несколько секунд Егоров решал, снимать ли трубку зазвонившего тетефона. Наконец, дотянулся рукой до аппарата. Голос Лены Романовой звучал громко, совсем близко, будто она разговаривала из соседней квартиры.

– Здравствуйте, Игорь Евгеньевич, я вас разбудила?

– В половине первого дня я обычно уже на ногах, – Егоров хмыкнул. – А вы откуда звоните?

– Из Москвы, конечно. Съездили в Питер, вернулись. Очень приятно провели время. Хорошо, что вы отправили меня в это путешествие. А вчера мы с Антоном подали заявление в загс. Отца я ещё не обрадовала, но с этим успеется. Свадьбы в июне. Приглашаю заранее.

– Зачем же мне своим присутствием портить торжество? Я вообще-то рад за вас. Поздравляю. Законный брак это, так сказать, начало…

– Начало всех жизненных неприятностей? Я вам верю, хотя судите вы по своему личному опыту. Но я все равно рискну.

– Конечно, попробуйте. Приятно, что вспомнили обо мне. Спасибо.

– Подождите минуточку, – голос Лены стал серьезным. – Я ведь звоню не для того, чтобы рассказать о том, как у меня все прекрасно складывается. Совсем не за этим. Мне кажется, у вас плохое настроение. Ну, меланхолия, что-то в этом роде.

– И вы хотите меня развеселить, анекдот рассказать или байку?

– Вы обижаетесь на отца, я понимаю, – Лена заговорила быстрее. – Мне так стыдно за него. Если бы вы знали, как мне за него стыдно. Я прошу за него прощения, но мои слова, я это понимаю, это только слова. Отец поступил с вами, как последняя… Вообщем, давно не было так стыдно за людей. Мне казалось, люди вообще не способны на такое предательство.

– Вы плохо знаете людей. Они способны и не на такое. И зря вы отца ругаете. Мы ведь с ним не старые друзья-товарищи. Я выполнил кое-какую работу, он заплатил. И сверх этого выдал выходное пособие. Вот и все отношения, ничего личного.

– И все-таки мне очень жаль, – голос Лены стал тоньше.

– Закроем эту тему, по-моему, она давно исчерпана, – сказал Егоров. – Нужно уметь забывать. И, как ни банально это звучит, прощать людям всякие не очень хорошие поступки. Вы со мной согласны?

– Я прощать ещё не научилась. Наверное, эта способность приходит с годами, не знаю. Скажите, а что вы сейчас делаете? То есть делали до моего звонка.