Ящик Пандоры. Книги 3 – 4 - Элизабет Гейдж

Ночью Тесс не сомкнула глаз. А в семь утра ей вручили телеграмму:

«ШЕСТЬ ДНЕЙ» Она отменила свою речь в Кливлендской Коммерческой Палате, чтобы встретиться с Роном. Она следила за его лицом, пока он рассматривал фото и письменное предупреждение. Затем вручила ему телеграмму.

– Пришла пару часов назад, – проговорила она.

Рон посмотрел на нее и кивнул. Снова взял фотографии.

– Что ты о них думаешь? – спросил он. – Полагаешь, они настоящие?

Тесс кивнула:

– Я думаю – это его ребенок, – заявила она. – Возможно, я ошибаюсь, но не думаю, что у нас есть шанс.

– Ты знаешь, кто этот мальчик? – спросил Рон. Она покачала головой:

– У меня нет ключа.

Он взял телеграмму и ультиматум.

– Кто это прислал?

– Понятия не имею. Рон смотрел задумчиво.

– Срок – неделя, – проговорил он. – Мне это не нравится.

Тесс кивнула. Ей не надо было говорить ему, как она напугана.

– А утечка в прессе, – проговорил он. – Я полагаю, они связаны?

Тесс пожала плечами.

– Должно быть. Есть предел совпадениям.

– Ты говорила с мужем? – спросил он. – Что ему известно?

– Он ничего не знает, – ответила она. – Знаю только я. Молчание. Тесс думала о том, выдают ли глаза ее ужас.

– Что нам делать? – спросила она.

Рон посмотрел на разбросанные на кровати документы.

– Первое, что нам надо сделать, – выяснить, откуда все это пришло. Это, может быть, не так трудно, как кажется. Я влез бы в другие кампании, если нужно, но сроки осложняют все.

Тесс кивнула.

– Ты это сделаешь, – проговорила она.

– Другая проблема более серьезна, – заявил он, поднимая одну из фотографий. – У нас нет больше никакой информации. Никакой идентификации. Только эти картинки. Я не могу просто провернуть этого мальчишку через картотеки ФБР. Да там и нет его лица в любом случае. Он слишком мал, чтобы оставить в мире следы, кроме свидетельства о рождении. Очень плохо, что они не были столь любезны и не приложили его к фотографиям в пакете.

Тесс сжала заледеневшие пальцы.

– Что ты будешь делать?

– Искать мать, – ответил он. – Если люди, которые стоят за этим, подкупили ее, это одно. Если же она об этом не знает, это другое.

Тесс могла только кивнуть. Как всегда, Рон сразу схватил суть дела. Он не приуменьшал опасность, не рвался атаковать с места в карьер.

– Мне надо сделать несколько звонков, прежде чем я уеду. – Затем буду связываться с тобой из Нью-Йорка. Держи меня в курсе. Я буду звонить каждые два часа. Ты собираешься продолжать участвовать в кампании?

– Если только не буду тебе нужна.

– Хорошо, посмотрим, – проговорил он. Он поднял фотографии.

– Мне нужны копии.

Тесс кивнула. Она была рада, что он забрал их. Она больше не могла их видеть.

Он встал, чтобы уйти. Немногословный, он не хотел больше ничего обсуждать.

Остановившись у двери, обернулся к Тесс:

– И еще одно. Твой муж знает об этом мальчике? Он поднял одну из фотографий.

Тесс хотела покачать головой. Но Рон ускользнул от нее за темной вуалью, которая упала с потолка и закрыла все туманом. Она попыталась говорить, но слова звучали как эхо откуда-то из-под земли, которая уже разверзлась, чтобы поглотить ее.

Рон на миг опоздал перехватить ее взгляд. Прежде чем он успел ее поймать, она упала на пол в обмороке.

Часом позже Рон был на обратном пути в Нью-Йорк, а Тесс, стоя, наносила перед зеркалом в своем номере косметику на изможденное лицо, собираясь на вечернее выступление перед Лигой женщин-избирательниц.

Теперь, когда она знала, что Рон делает все, чтобы помочь ей, она чувствовала небольшое облегчение. Но слишком очевидна была трудность его задачи. Оставалось меньше шести дней, чтобы найти врага и разоружить его. Это будет нелегко.

А если их усилия не принесут успеха…

У Тесс впереди было шестнадцать часов, и она не могла не представлять себе последующие события. Сама мысль была слишком ужасающа, чтобы на ней задерживаться.

Если ей удастся похоронить эту тайну навсегда, все может быть спасено: кампания, выборы и ее брак с Хэлом. Когда она попадет в Белый дом, у нее будет власть, о которой она мечтала все эти годы, и она использует ее, чтобы сделать Хэла счастливым человеком и великим президентом.

Все можно спасти, если она не позволит миру узнать правду.

Но более других угнетала ее мысль о том, что она должна удержать в неведении также и Хэла.

Она была совершенно уверена, что он не знал о существовании своего сына. Если бы все было иначе, он несомненно навестил бы мальчика за эти годы, посылал бы ему подарки, звонил бы. Его гордость и отцовская любовь заставляли бы его это делать. А Тесс, от пристального внимания которой не ускользало ни одно его движение, несомненно обнаружила бы все.

Итак, Хэл не знает ничего. Но через шесть дней, если она этого не предотвратит, ему все станет известно.

Этого она не может допустить. Страшно подумать, что сделает такое известие с ним и их браком.

Тесс пугал не позор Хэла из-за того, что он завел ребенка в случайной связи на стороне, она боялась его любви к этому ребенку.

И, вероятно, к его матери.

Теперь ужасные слова Сибил всплыли, чтобы преследовать Тесс с силой, которой они никогда прежде не обладали. За исключением одной.

Жестокая, почти мистическая интуиция подсказывала ей, что мальчик – дитя любви. Хэл не мог зачать его с первой попавшейся женщиной. Ребенок на фотографии был рожден не бездумным мужчиной, сеющим дикие овсы.

Нет, мальчик пришел от таинственной женщины, чья власть над сердцем Хэла была проклятьем для Тесс, ее затаенной болью последних лет. И если Хэл узнает об этом мальчике в буре скандала, который одним махом разрушит его политическую карьеру, он узнает и о его матери тоже.

Тогда конец всему. Тогда ему нечего будет терять: ни репутации, которой надо дорожить, ни карьеры, к которой стремился, – тогда Хэл полетит в объятия любимой женщины, женщины, подарившей ему сына, и не оглянется на отважно и без особого желания прожитую жизнь.

Кошмарные фантазии не давали Тесс сомкнуть глаз с того момента, как она увидела фотографии. Она должна была предотвратить катастрофу любой ценой. Она не просто спасала битву одного человека за должность, она сражалась за то, чтобы остаться его женой.

Тесс в последний раз коснулась гримом своих бледных щек. К удивлению, она увидела в зеркале миловидную собранную женщину, готовящуюся произнести речь в Лиге женщин-избирательниц и с легким сердцем опровергнуть слухи о кампании ее мужа.

Всю жизнь она была мастерицей скрывать правду. Сегодня и в грядущие дни ее способность к уверткам и уловкам, которым она отдала всю жизнь, подвергалась проверке, как никогда прежде.