Поединок. Выпуск 3 - Виктор Вучетич

Васильченко ничего не ответил.

— Второе обвинение. Вы обвиняетесь в незаконной и длительной шпионской деятельности на территории СССР. Материал собран и подшит к делу. Оба эти обвинения, подробно сформулированные, будут предъявлены вам перед первым допросом.

Васильченко по-прежнему сидит неподвижно, будто рассматривая свои наручники.

— Я знаю, что вы хотели бы сейчас нам сказать. Вы хотели бы сказать, что у нас, органов следствия, нет и не может быть никаких прямых улик против вас. У нас могут быть в лучшем случае только косвенные улики. Хотя в наличии их вы тоже сомневаетесь. Но прямых улик, вы уверены, у нас нет. Так?

Васильченко молчит.

— Ведь вы именно это хотели бы нам сейчас сказать. Ответьте, Васильченко. Да или нет?

— У вас и не может быть никаких улик, — не поднимая головы, говорит Васильченко. — Ни прямых, ни косвенных.

— Косвенные у нас есть. А вот и прямая.

Сторожев открыл ящик стола и достал блок в целлофановом пакете. Сначала мне показалось, что это тот самый блок, который был найден в сарае.

— Эта штука была найдена при обыске в притолоке вашего дома. Правда, отпечатков ваших пальцев на ней нет. Но отпечатки пальцев есть на притолоке у тайника, где она была найдена. Впрочем, само наличие тайника, вы знаете, — достаточно веская улика. Для любого суда.

Васильченко скользнул взглядом по блоку. Мне показалось — он хотел что-то сказать. Но он ничего не ответил.

— Обыскать и увести.

Вошел конвойный. Васильченко тщательно обыскали и увели. Все вышли.

Мы со Сторожевым остались в кабинете одни.

Сторожев аккуратно убрал все в стол. Потом снял трубку, предупредил, что ждет звонка из Ленинграда, и только после этого заговорил.

— Мы с тобой долго занимаемся этим делом. Я хотел бы, чтобы ты не просто работал вместе со мной, но и понимал, как работаю я. Будем разбирать с самого начала?

Сторожев протянул мне два почти одинаковых блока. Я понял, оба — приставки к рации, и они похожи только с виду.

Я осмотрел первый блок. Его нашли в доске сарая, он постоянно лежал на столе Сторожева во время разбора дела.

Второй блок по размерам был такой же, но я понял, что вижу его впервые.

— Это блоки-приставки. Один — тот, что был найден в доске сарая. Ты его уже видел. Контакты идут к выходу передатчика, усиливая сигнал и максимально сужая полосу частот. Второй — почти такой же по размеру. Но он был найден только сегодня. В притолоке дома Васильченко, Знаешь, мне иногда кажется, что нам не хватает времени. Вот, например, мы говорим — техника дошла до того, что передатчик можно где-то оставить, и он будет работать самостоятельно. Триггер приемника будет заставлять его отвечать на вызовы и реагировать на сигналы, хотя сама рация будет лежать одна под березой в лесу. Но как этот триггер будет работать? Ты, например, можешь мне это объяснить?

— Нет, Сергей Валентинович. Это дело радиоспециалистов.

— В том-то и дело, что радиоспециалистов. Второй блок-приставка называется на их жаргоне «флоп-таймер». В переводе на русский язык звучит понятней — реле времени. Есть в нем такая маленькая плата, волшебная штучка, которая делается на базе МОП-структуры. В исходном состоянии на входе таймера зафиксирован сигнал «ноль». При подаче на вход сигнала «единица» МОП-транзистор закрывается с выдержкой до десяти минут, и таймер сбрасывает триггер, возвращает его в исходное положение. В эфир идет передача. Та самая, которую мы с тобой и Васильченко слушали на шхуне. Она звучит естественно, будто в самом деле работает радист.

— Теперь понятно, как он выбрал время выхода в эфир у Щучьего озера.

— Конечно. Этот выход в эфир он тщательно разработал и подготовил. Он знал, что мы все втроем встретимся в тот день на шхуне. И приготовил свой таймер. Даже если бы наряд прибыл на Щучье озеро раньше, он никого не смог бы там обнаружить. Но Васильченко нужно было, чтобы мы нашли рацию. Поэтому он настоял на повторном поиске, а перед этим прошел на озеро, незаметно отсоединил таймер и спрятал рацию, уже без него, под валун. Может быть и такой вариант — выход в эфир шел с третьей рации, а эта, под валуном, была приготовлена заранее.

— В чем же начало, Сергей Валентинович?

— Начало заключается в цели. Цель у Васильченко была более серьезная, чем обычный сбор разведданных и их передача. Он был заброшен сюда, к нам, давно. Анкетные данные его были тщательно отработаны. Он, как инспектор рыбоохраны, был обеспечен прикрытием. Вот по порядку места его работы: управление тралфлота, экспедиция в Атлантику, младший участковый инспектор в Рыбачьем. Наконец, участковый инспектор в Сосновске. Ты слышал раньше о нем как об инспекторе рыбоохраны?

— Да, конечно. Слышал, что хороший инспектор. Лучший на побережье.

— А конкретней?

— Ну... Полянков, мой командир, как-то сказал — Васильченко как бульдог. Вцепится — не отпустит.

— Так. Это верно — не отпустит. Он и не отпустил ни разу. Скажу точней, — Сторожев достал из папки лист. — В отличие от других участков на участке Васильченко нарушений рыболовной конвенции было за все эти годы больше. Не так чтобы это бросалось в глаза. Но больше. Один раз даже было задержано судно с замаскированным в носовой части фотоустройством для съемки берега. Все иностранные шхуны, нарушившие границу на его участке, были задержаны. Как легко сейчас установить — после долгой и трудной погони; но тем не менее уйти не удалось ни одному нарушителю. Конечно, задержали их корабли погранохраны. Но активную помощь всякий раз при этом оказывал Васильченко. Репутация?

— Репутация...

— Окончательно обосновался он в Сосновске примерно семь лет назад. Получил дом. Осмотрелся. Все тщательно продумал, взвесил. Изучил местность, людей. Не знаю, был ли у него еще какой-нибудь канал для передачи, кроме Трефолева, но все же, думаю, он постарался работать без случайностей. Трефолев, человек, о котором он мог бы потом спокойно сообщить нам, стал ему нужен позже. Окончательно же он мог все решить только после выбора второй кандидатуры. Человека, на которого он должен был навести нас. И потом убить.

— Ясно, Сергей Валентинович.

— Васильченко все рассчитал точно. Он нарочно выдал нам Трефолева. Естественно, Трефолев почувствовал слежку, стал нервничать и сам пришел к нам. Узнав, что в Сосновске кто-то есть, мы стали наблюдать за поселком. Само собой, что анкета Васильченко была прекрасно подготовлена и не имела изъянов. Васильченко, как инспектор рыбоохраны, знавший многое о людях, да к тому же и сообщивший нам о Трефолеве, вместе с Зибровым просто обязан был оказать нам помощь. С этого момента Васильченко практически работал в тесном контакте с нами, как бы вошел в опергруппу. Я, по сути дела, не мог не включить его в нее. Так, по существу, он начал вместе с нами поиск самого себя. Все, что мы ни предприняли бы потом, шло бы ему на руку. Он знал или, во всяком случае, догадывался обо всем, что мы будем делать. Каждый наш шаг он мог легко предупредить.