Рыбья Кровь и княжна - Евгений Таганов

Дарник не перечил — просто ленился это делать, да и суть происходящего была на стороне князя, попросил лишь о трехдневной стоянке здесь, у зимовья, и продолжал усиленную подготовку «пастухов» и «подносчиков».

Пятитысячное войско ирхонов объявилось не через три, а через два дня. Вся хазарская орда сразу пришла в испуганное движение: скакали гонцы, крайние улусы спешно сворачивали свои юрты и перемещались ближе к ханской ставке, разрозненные вооруженные сотни в беспорядке сбивались в большие полки, чтобы тут же разъезжаться снова по своим улусам.

Рыбья Кровь, едва ему сообщили о приближении вражеского войска, приказал гнать ему навстречу все ближайшие стада коров, овец и верблюдов — надо было не дать ирхонам ударить с ходу по разрозненным силам орды. За этим делом его и застали несколько тарханов со своими дружинами, когда вместе с ханской свитой прибыли в расположение передового полка.

— Если ты не устоишь, может случиться большая беда, — сказал князю Сатыр. — Продержись хоть до вечера.

Это Дарник понимал и без него.

— Пускай все тарханы пришлют мне еще по одной сотне воинов с запасными лошадьми, — попросил он.

— Мы лучше соберем их в другой полк, чтобы прийти тебе на помощь, — предложил один из тарханов.

— Не надо другой полк, сделайте, как я говорю, — раздраженно бросил тарханам Дарник. — Если побежит мой полк, побежит и другой. А если будет два полка вместе, то, может, и битва не понадобится.

— Ты не собираешься ирхонам отомстить? — недоверчиво вопрошал Сатыр.

— У меня найдутся другие способы им отомстить. Сейчас я хочу их только изгнать отсюда.

Хан молчал, взвешивая свое решение. Прискакавший дозорный доложил, что ирхоны выстраивают войско для нападения.

— Пускай половина дружин тарханов останется со мной, остальные едут за новыми сотнями! — приказал Сатыр.

Хазарские воеводы недовольно зароптали.

— Делайте, как сказано! — прикрикнул на них хан. — Я остаюсь здесь. Спешите на помощь не князю, а мне.

— Самое лучшее решение, которое мне приходилось слышать, — оценил Дарник.

Сатыр сердито посмотрел на него — проиграть эту битву было гибельно для всей его орды.

Тарханы бросились выполнять приказ. В стане передового полка остались триста улусных дружинников и сотня ханских богатырей-телохранителей. Дарник отдавал короткие распоряжения воеводам, которые мчались выводить в поле свои отряды. Затем вместе с ханом последовал за воеводами. Два войска разделяла небольшая покатая ложбина, куда эктейцы загнали огромное количество скота. От выстроенного войска ирхонов отделилось несколько десятков всадников, которые, спустившись в ложбину, попытались как-то разогнать скопившихся животных.

— Было бы лучше, если б они перебили всех этих коров и овец, — сожалеющее посетовал князь. — Тогда бы им точно не продвинуться.

Хан покосился на него, но ничего не сказал.

Передовой полк выстраивался на своей стороне ложбины. В центре его Дарник сосредоточил все двадцать двуколок, развернув их камнеметными ложами (за два дня липовцы все же сумели собрать приличный запас мелких камней). Пока выстраивалась конница, Рыбья Кровь подал знак, и вдоль линии войска помчались двести всадников с пешцами за плечами на левый край, по которому проходил небольшой овражек. Высаженные там «подносчики» быстро выстроились прямоугольником, выставив вперед иглы своих пик. Еще один знак — и две передних шеренги «пастухов» спешились, вышли на двадцать шагов вперед, опустились на одно колено и изготовились к стрельбе из луков за рядом больших прямоугольных щитов.

— Я не узнаю своих хазар! — Хан был изрядно изумлен столь четкими действиями воинов передового полка.

Эктей, который находился тут же, весь прямо вспыхнул от удовольствия. Дарник незаметно кивнул ему, и Эктей прокричал хазарскую команду. Позади выстроенного войска вдруг поскакали в разные стороны знаменосцы.

— А это что? — не понимал, оглянувшись на них, Сатыр.

— Это прибытие новых сотен, — пояснил Рыбья Кровь.

Скакали не только знаменосцы, но и женщины, слуги, мальчишки. Мелькая в промежутках между выстроенными отрядами, они с расстояния в два стрелища вполне могли сойти за воинов-мужчин.

Ирхонские конники наконец разогнали большую часть скота. Ничто уже не мешало столкновению, однако обе стороны медлили, предоставляя противнику первому спуститься в ложбину, чтобы выгодней было самим ударить сверху. Накрапывающий холодный дождь усилился, и порывы ветра погнали его прямо в лицо ирхонским конникам. Стояние обоих войск затягивалось. К эктейцам подошли первые улусные сотни.

— Если они сомневаются в своей силе, то, может быть, нам следует самим ударить? — не выдержал напряженного ожидания Сатыр.

— Не люблю лишнюю кровь проливать, — признался Дарник.

— Знаю, как ты не любишь, — усмехнулся хан. — Может, они тоже подмогу ждут?

— Вряд ли. Если у них умный воевода, они не станут рисковать всем войском.

В подтверждение слов князя, центр ирхонского строя развернулся и потрусил прочь, словно заманивая хазар преследовать себя. У одного из воевод улусной дружины сдали нервы, и вся его полусотня вдруг помчалась вниз в лощину. Следом за ней двинулись с места еще двести или триста всадников.

— Стоять! Всем стоять! Назад! — закричал не своим голосом Рыбья Кровь.

Две ватаги арсов бросились на перехват и остановили последователей неразумной дружины. Да и сами выскочки-храбрецы, проскакав сотню шагов, стали придерживать лошадей, видя, что никто за ними не последовал. Достигнув середины лощины, они остановились и, потоптавшись на месте, поскакали назад. Внешне это тоже выглядело как приглашение преследовать их. Выждав еще какое-то время, ирхоны окончательно стали отступать.

— А не развернутся они на нас с другого бока? — заволновался Сатыр.

— Если ты дашь мне второй полк, не развернутся, — уверенно произнес Дарник.

5

Предпринятые действия, вызвавшие отступление воинственного противника, произвели более сильное впечатление на хазарскую орду, чем открытая схватка. В битве главным оказалась бы храбрость воинов, а вот в таком выдержанном стоянии — искусство главного воеводы. Особую славу липовскому князю пели старики и женщины — ведь удалось избежать потерь стольких сыновей, мужей и отцов. Правда, кое-где среди хазарских воевод ползли слухи, что князь сам оробел, но их никто не слушал — все понимали, что это в злопыхателях говорит простая зависть.

Получив еще две тысячи воинов, Дарник передал их Сеченю. Теперь в его распоряжении было два полноценных полка, которыми он мог командовать как угодно. Испытав большое удовлетворение от своих бескровных маневров, он решил и впредь по возможности действовать так же. О своей личной отместке ирхонам пока не думал, не сомневаясь, что рано или поздно для этого представится отдельный удобный случай.

Дальние разъезды дозорных внимательно следили за войском противника. К счастью, оно отступало единой массой, не пытаясь разделиться, чтобы атаковать хазар с разных сторон.

— Они нас заманивают туда, где находятся их главные силы, — убежден был Сатыр.

— Что такое их главные силы по сравнению с твоим тридцатитысячным войском? — успокаивал хана Рыбья Кровь.

— Ты ничего не понимаешь. Моя орда не воевала уже двадцать лет.

— Как это не воевала двадцать лет?! — Князь не скрывал неподдельного изумления.

— Разве ты сам не видел, что мы уже пятьдесят лет воюем чужими руками?

— А как же казненные тарханы?

— Потому и казненные, что воевать разучились.

Для Дарника признание Сатыра явилось настоящим откровением. Как и все словене, он знал, что хазары любят использовать чужие, в том числе и словенские дружины для «выбивания» из других племен и народов хазарской дани. Но был всегда уверен, что и собственных воинов в Хазарии предостаточно, мол, «выбивают» дань где-нибудь в южных горах или в заитильских степях. Вдруг понятна стала неуклюжесть всех прибывающих к нему улусных сотен: они просто никогда не воевали!! А правильно: зачем? Когда завоевывали собственную землю, были действительно грозными воинами. Потом двести лет спокойно пасли свои стада, оплачивая подати кагану, и нужда в постоянном кровопролитии постепенно отпала. Так же как в словенских селищах, малая часть пастухов уходила в хазарское войско, но основная их масса оставалась в родовых юртах.

— Так какого лешего!.. — не на шутку разъярился князь. — Все! Или ты даешь мне над твоим войском полную власть, или я со своими липовцами просто ухожу отсюда!

— Если народ будет недоволен твоей властью, он уберет и тебя и меня, — Сатыр хотел предостеречь Дарника от опрометчивого самоуправства.