Стеклянный занавес - Мария Ивановна Арбатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и сказать, – ответила Валя.
– Политика – такая же наука, как остальные. Вы можете быстро объяснить в эфире, почему горит лампочка и не падает самолёт? И я не могу быстро объяснить, что Коржаков с Барсуковым хотели этой коробкой узурпировать власть и отменить выборы так, чтоб электорат понял как надо.
– Узурпировать власть? – вмешалась Ада.
– Они её и узурпировали на несколько часов, пока Таня не разбудила Ельцина. Здание штаба стал окружать спецназ, а охрана видела снайперов. И неизвестно, чем бы кончилось второе ГКЧП для всех игроков. А главное, для Ельцина. Раиса Горбачёва моложе и здоровей его, и то получила в Форосе инсульт. А Ельцина, когда сердце оперировали, десять экстрасенсов генерала Рогозина из Ясенева страховали!
– Важно сказать всю правду, – настаивала Валя.
– Времени до выборов впритык, оттенков не передать. У народа в головах не успеет устаканиться и усвоится как компромат на команду Ельцина, а значит, и на него самого, – возразил Александров.
– Но можно экивоками, напирая на растерянность россиян от перемен, от хаоса, от того, что под ними качается пол… – снова встряла Ада. – И только сильная рука может собрать эту кашу в страну.
Но у неё зазвонил сотовый, и Ада так гаркнула слово «тишина», что профессор вздрогнул.
– У меня всё на месте! И гость, и студия! – победно отрапортовала она в сотовый и вдруг перешла на умоляющую интонацию: – Помилуйте, как отбой? Вы ж меня без ножа режете! В зале журналисты из обоих штабов! Это знаковая передача, последняя перед выборами! Что я скажу журналистам? Что сверху запретили снимать про коробку? Чтоб завтра это пошло первыми заголовками? Что я могу придумать? А неустойка? Я производитель, плачу за студию из своего кармана… Поставите старую передачу с Голубевой?
Корабельский, Кардасов и Лариса ловили каждое её слово, а Александров с интересом разглядывал, явно видел впервые.
– Твою в качель! – заорала Ада, отключив сотовый. – Всё сегодня через одно место! У нас облом как бы на критически большую сумму!
– Не понял, – нахмурился Александров.
– «Есть мнение, что выход программы про коробку перед выборами неуместен!» – спародировала она звонившего, показав глазами наверх. – А раньше это нельзя было озвучить?! И я должна ещё и замаскировать это под технический сбой!
– То есть я напрасно приехал? – уточнил Александров.
– Да, да, да! Вы потеряли пару часов, а я попала на солидные бабки. – Ада попробовала поискать у него сочувствия. – Ещё раз простите! Вас проводит администратор и отвезёт мой водитель. Машина у семнадцатого подъезда.
Александров вышел, попрощавшись только с Валей. Появилась Катя, села возле Вали, пытаясь понять, что происходит. По Адиному лицу поползли красные пятна, что случалось с ней при колоссальном напряжении, она влила в себя порцию коньяка и скомандовала:
– Корабельский, вели старому м…у, что отвечает за провода, чтоб в студии погас свет, заискрило и запахло горелой пластмассой! Объявим, что съёмка по техническим причинам отменяется! Дам ему за это премию в сто баксов!
– Без вариантов – дядя Гоша на это не пойдёт, упрямый, как стадо баранов, – покачал головой Корабельский.
– Двести! Триста долларов премии! – увеличила ставку Ада.
– Такое предложить, положит заявление на стол, – объяснил Корабельский. – Все кабели старые, всё на соплях держится. Да Гоше в ноги надо кланяться, что пока ни одного ЧП! Придумай что-то другое.
Ада обвела присутствующих горящими глазами:
– Интеллектуальный штурм! Какие ещё идеи? Думайте бегом, чтоб журналисты не поняли, что начальство обосралось! Думайте! Я ничего не соображаю!
Повисла пауза, разбавленная нервным стуком Адиного маникюра о стол.
– Как же ты, бедная, будешь жить без моих мозгов? – усмехнулась Катя.
– Ну, Катечка, ну! – с мольбой во взгляде прошептала Рудольф.
– Только ради выборов, – согласилась Катя.
Достала из шкафа какой-то список, придвинула внутренний телефон и набрала номер. Все замерли, как при священнодействии.
– Алло, алло! Начальника отдела УВО по охране «Останкино»! Алло! Это передача «Берёзовая роща», двенадцатая студия! – взволнованно начала она. – Нам сейчас позвонили о бомбе! Бегом бегите! Сапёров вызывайте! Полная студия народу! Сидим – трясёмся-молимся!
Она эффектно шлёпнула трубку обратно на телефон и велела Аде:
– Пока сапёры приедут, пусть охрана у всех сумки обыщет. Миша Ширвиндт в крайней студии передачу снимает, одолжи для картинки пса посолидней. Пусть ходит, всех нюхает. Журналисты тупые – увидят живую собаку, тут же поверят.
– Катька, кто тебе подарил такие мозги?! – Ада бросилась ей на шею. – Корабельский, чеши за собакой! Скажи хозяину, что оплатим. Лариса, рысью в студию, объявишь, возникли лёгкие технические проблемы!
– Океюшки, океюшки! А про бомбу? – встрепенулась Смит.
– Про бомбу молчи! От охраны прозвучит правдивей!
И после этого, потирая ладошки, повернулась к Кате:
– Выборный марафон закончился бомбой в коробке от ксерокса! Катюха – тебе премия!!! Девчонки, что молчим? «День тишины» ещё не начался. Обсудим наши дела?
– Так уже обсудили, – делано лениво откликнулась Валя. – Мы с Катей больше не работаем в «Берёзовой роще».
И впервые увидела Аду растерявшейся. Выйдя из ступора, она щёлкнула пальцами, чтоб Федя освежил коньячную рюмку, осушила её и тихо сказала:
– Финансы – не проблема. Чукча просит – чукча платит, чукчу просят – чукче платят!
– Предложение запоздало, – покачала головой Катя.
– Катька продолжает биться головой о несущие конструкции Останкино, но ты тут, Лебёдка, при чём? – Ада буквально сверлила Валю глазами. – Ты же квартиру покупаешь!
– Значит, не покупаю, – сухо ответила Валя.
– Но… Мы договорились сделать ещё одну передачу… Как ты хотела! Про баб!
– Одну с Катей сделаем, – кивнула Валя и встала. – Нам пора. На спектакль с бомбой не подписывались.
Катя встала за ней. Вышли в такой тишине, про какую бабушка Поля говорила «слышно, как муха чихает».
Валя чуть не пританцовывая шла к лифту с ощущением, что отрубила дракону одну из голов, а оставшиеся хлопают ей вслед глазами.
– Зачем ей ещё одна передача? – спросила Катю в лифте.
– Пока твой уход в прессу не выльется, что-то ещё под тебя спилит. Отговаривать будет, не верит, что мы с тобой прямые, как железнодорожные рельсы.
– И не жаль ни капельки, – удивилась Валя. – Говорят, зачем в политику полезла? Политика – грязь! Да по сравнению с телевидением политика – это просто автоклав!
– Что такое автоклав? – переспросила Катя.
– Первый раз ты чего-то не знаешь, – засмеялась Валя. – Круглая никелированная камера для стерилизации инструментов.
– Крепко мы Адке хвост подожгли! А тебя любой канал с руками оторвёт. Сама мосты наведу, – предложила Катя.
– Плохо мне на телевидении. Я в него не влюбилась.
– Повезло тебе. А я вся здесь, каждой клеточкой…
Они шли в артистическую, чтоб Валя переоделась из рекламного костюма «клубника со сливками», и видели, как вышколенная охрана
