Эйфельхайм: город-призрак - Майкл Флинн

Он развернулся и бросился по трапу, едва не запутавшись в полах рясы, спеша вниз по ступеням.

— Увалень идет! — закричал он, но крэнки даже не взглянули на него, человеческий голос говорил им не больше, чем их чириканье ему. Поэтому Дитрих схватил Ганса за руку.

Рефлекторно крэнк оттолкнул его в сторону, но обернулся, и пастор не смог придумать ничего лучше, как указать по направлению к трапу и закричать: «Увалень!» — надеясь, что странники слышали это имя достаточно часто и поймут его без перевода.

Это, похоже, сработало, ибо Ганс замер на секунду, прежде чем излить поток щебета на своих товарищей. Фридрих и Мехтильда отложили инструменты в сторону и метнулись к трапу, вытаскивая из мешков pots de fer. Готфрид прервал работу с магическим жезлом и, разогнав пар, махнул рукой Гансу. Тот помедлил немного, резко запрокинул голову назад, а затем рванул вверх по трапу.

Дитрих оказался один на один со своим первым крещеным крэнком — если не считать случай самостоятельного причащения алхимика. Готфрид продолжил приделывать проволоку к крохотным шестам скрепляющим металлом, но явно знал, что за ним наблюдают. Он положил жезл на подушечку, сплетенную из металлических волокон, и, воспользовавшись инструментом для отворачивания винтов, вынул небольшую коробочку из «контура», которую бросил Дитриху. Тот волей-неволей поймал ее, и пришелец поставил на освободившееся место какое-то большее по размерам устройство, словно собранное из обломков.

Осмотрев извлеченное приспособление, Дитрих увидел, что внутри вместо медной проволоки были волокна тоньше волоса, казалось, заключавшие в себе свет.

Готфрид щелкнул челюстями и указал сначала на устройство в руках Дитриха, а потом на более schlampig[198] конструкцию, которую поставил на его место. Он развел руками совсем как человек и несколько раз тряхнул головой. Крэнк явно сомневался в том, что elektronikos потечет по медной проволоке с той же легкостью, как… свет?.. некогда бежавший по подобным волосу волокнам.

Беззвучно поделившись сомнениями, Готфрид перекрестился и, склонившись над прибором, отослал Дитриха взмахом руки.

Ганс с двумя другими крэнками скрючился за какими-то металлическими бочками. Он схватил Дитриха за рясу и подтащил к себе; размокшая земля намочила рясу священника и леденила ноги. Пришельцы явно дрожали от холода, хотя день выдался умеренно прохладный. Пастор развязал тесемки плаща и накинул на плечи Гансу.

Тот поднял голову и в упор посмотрел на человека, затем передал плащ существу, присевшему рядом с ним. Мехтильда — решил Дитрих — приняла одежду и плотнее запахнулась в нее, зажав ворот потуже на горле. Третий крэнк выглядывал из-за бочек, сидя на корточках. Человек бы на его месте вертел головой, наблюдая за окрестностями, этот же держал ее неподвижно, словно горгулья. Наверное, так лучше улавливаются движения в лесу, предположил Дитрих. Время от времени крэнк рассеянно проводил пальцем по шее.

Лошадиное ржание прекратилось, животное, вероятно, убежало — если только Увалень его не прикончил. Дитрих высунул голову, решив взглянуть на деревья, и тут мимо словно пронесся громко жужжащий шмель, через мгновение с кромки леса донесся резкий треск, а по кораблю сзади ударил камень. Ганс вновь притянул Дитриха в грязь и щелкнул челюстями на расстоянии большого пальца от лица священника. Смысл был ясен: не делать резких движений. Пастор взглянул на Фридриха и заметил, что левый усик того слегка наклонился, указывая направление к чему-то в лесу. Ганс медленно перевел свой pot de fer в положение, из которого мог пустить снаряд в неприятеля.

Он поднял страшный стрекот, в ответ донеслось схожее гудение со стороны деревьев. Дитрих достал упряжь для переговоров из своего мешка и потряс ею перед крэнком, прежде чем водрузить на место.

— Я сказал ему, — объявил Ганс, тоже натянув ремни упряжи, — что снаряды повредят наше единственное средство спасения. Но он меньше беспокоится о спасении, чем о моей покорности. Когда человек ничего не может сделать, подобная гордыня — все что ему остается.

Из-за того, что его личный канал связи оставался под запретом, Ганс говорил по общему, более не заботясь о том, что его могут услышать. Увалень прорычал в ответ:

— Я здесь приказываю, еретик. Твое дело служить.

— Верно, я был рожден служить. Но я служил всем в путешествии, а не только тебе. Ты так боишься лишиться хотя бы одного из нас, что потеряешь в итоге всех. Если ты и командуешь здесь, то твои приказы приведут к плачевному итогу — мы все тут умрем. Ты был левой рукой капитана, но без головы руки не знают, за что уцепиться.

В ответ в них полетел еще один снаряд. На этот раз он не звякнул, а издал чавкающий звук, похожий на то, когда нога попадает в густую грязь. Дитрих посмотрел через плечо и ахнул, ибо корабль крэнков светился мягким, немигающим светом без какого-либо источника, и теперь сквозь него можно было разглядеть деревья с другого борта! Пастор торопливо перекрестился. Может ли неодушевленный предмет иметь душу? Прямо на глазах судно, казалось, сжималось, словно готовясь к рывку.

Прочие крэнки также увидели это. Фридрих и Мехтильда жужжали, а Ганс сказал, как будто про себя:

— Осторожнее, Готфрид… Держи прямо… — Затем обратился к Увальню: — Где наш рулевой? Он должен быть здесь, чтобы взять шлем!

— Твоя ересь разбила Паутину. Захарий не придет. Неужели ты доверишь свою жизнь вот такому ремонту, сделанному на скорую руку? Даже если корабль выйдет в иной мир, то сможет ли он оттуда выбраться?

— Ну, теперь у нас, по крайней мере, есть выбор, как умереть, а это уже немало.

Ужас сжал сердце Дитриха, его волосы на голове и руках начали шевелиться. Корабль крэнков вдруг снова стал ясно видимым, вернувшись в свои прежние размеры. По его корпусу и росчисти пронеслась волна elektronikos, так что на шестах, пиках и других металлических предметах затанцевали огни святого Витта.

Желтые искорки в глазах Ганса, казалось, потускнели.

— Эх, Готфрид! — вздохнул пришелец.

Тот, кого звали Фридрихом, повернулся к нему с pot de fer наперевес, прощелкав какую-то фразу. Дитрих услышал только ответ.

— Маленький прыжок — начало большого путешествия. — Фридрих поколебался, а затем опустил оружие. Он сказал еще что-то, но Ганс ему не ответил.

Без предупреждения в дверном проеме корабля появился Готфрид и поскакал через открытую поляну к тому месту, где, скрючившись, сидели Ганс и Дитрих. На нем уже виднелась переговорная упряжь.