Мона. День сурка с демоном - И. Б. Циммерманн

Не время для слабости, все или ничего. Одним энергичным шагом она переступила порог комнаты и встала перед монстром во весь рост. Помогло упереть руки в бока и сознательно нахмурить брови.

– Однозначное нарушение требований призыва! – рявкнула она на слизня, и он еще раз заторможенно моргнул. Теперь уже поздно, что бы ни произошло, при необходимости ей поможет Бальтазар, а таких слабых демонов можно устранить даже с помощью ее ведьминского огня. По венам Моны потекло мужество, как тепло от костра, согревая адреналином холодные пальцы.

– Даза фаг! Даза фарг! Дафгад ашпунгд дъеипек!

Но сейчас она вздрогнула от удивления, на мгновение закрыла глаза и тут же их распахнула. Это кошмарный примитивный диалект, низшие демоны говорили на комигксансе. Очень тяжелый способ общения. Однако еще более непонятным оказался тот факт, что Мона понимала значение его звуков. Каждый булькающий слог имел смысл. Почему? Что случилось? Она ведь прошла всего лишь двухдневный курс, потому что профессор был таким… ну, весь класс считал его лапочкой. К сожалению, он был таким же скучным, как и милым. Комигксанс – это не настоящий язык, это звуки, которые надо интерпретировать. Недаром в его честь назвали тот отвратительный шрифт. Мона откашлялась и постаралась придать голосу твердости.

– Призывы низших демонов требуют официального разрешения. – Она догадывалась, из-за кого приняли эти новые законы. – Заявку необходимо подавать как минимум за двадцать лет, только тогда и только в присутствии ведьмы или колдуна четвертой ступени или выше дозволяется проводить церемонию.

Теперь они оба буравили друг друга недоверчивыми взглядами. Слизень – от страха, и Мона по той же причине. Эта фраза сорвалась у нее с губ на безупречном литературном демоническом, прозвучало профессионально, интеллигентно – и так же смертоносно, как дыхание самой смерти с косой. И все же слышался высокий и мягкий голос Моны. Видимо, это одно из преимуществ ее адского мужа. Сделка связала их магией, и Мона часто задавалась вопросом, только ли Бальтазар чувствовал ее последствия.

Склизкий комок дегтя пришел в себя, тут же разинул отвратную пасть и выплюнул:

– Аха, зандриф внтр тдаа блблблба!

– Незнание не освобождает от ответственности, – строго одернула непрошеного демона Мона. Похожее на смолу существо медленно слезло с потолка по углу, сползло по стене, размазалось по обоям и в конце концов приземлилось на подушку на кровати. Это постельное белье потом в любом случае нужно будет сжечь.

– Луольн дут лемао ик сгнур эксдее! – загрохотало скользкое горло, а большой рот при этом растянулся в линию через все тело. Толстый длинный язык выкатился наружу, а потом опять убрался внутрь.

– Ах, еще и дерзить? Оскорбление сотрудника ведомства, нарушение требований призыва, материализация перед человеком, угроза в адрес непосвященной молодой ведьмы, загрязнение чужой собственности, мне перечислять дальше? – Мона выудила свой смартфон и записала обвинения в протокол. Щелчок пальцами и громкое «Заколдовать!», и у нее в руке появилась штрафная квитанция.

– Мимимимими!

Не нужно знать демонический, чтобы это понять. Эта тварь абсолютно ее не уважала, и кривая ухмылка широкого рта растянулась по кругу на весь кусок слизи.

– Ты сейчас же возьмешь эту квитанцию, вместе со своей слизью вернешься обратно в ад и явишься в ведомство, чтобы получить свое наказание! – Ей легко удавалось сохранять серьезность. Способность разговаривать на литературном демоническом языке и странное, неизвестное прежде ощущение контроля вызывали настоящий прилив адреналина. При обычных обстоятельствах она бы уже давно стояла тут с пылающими руками, однако ее внутренний огонь просто прислушивался и терпеливо ждал приказа хозяйки.

– Олль внннн цонстль?! Хрльхрльхрль. – Демонический смех.

– А иначе… иначе мне, к сожалению, придется разобраться с ситуацией иным способом. И поверь, он тебе совсем не понравится! – пригрозила она, больше блефуя, и скрестила руки на груди для усиления эффекта. С другой стороны, у нее все буквально чесалось от желания просто сжечь его за такую наглость.

– Хрльхрль хрль хрль фюнюню, яшь тяшь сашшрруу дфааачка! Щи ссссе брррра фарррхель!

– А это уже преднамеренный захват личности! Ты все глубже и глубже тонешь в дерьме! – У Моны лопнуло терпение. Она не хотела, чтобы ей угрожали. Особенно жирный комок слизи, который явно нарывался. Разумеется, если ты привык ломать льстецов, то стараешься вести себя как можно грубее. Но только что он перешел красную линию, и она словно инстинктивно нашла контакт мужа. На ее сообщение он ответил: «Всегда пожалуйста, милая моя», и у Моны моментально начало покалывать в животе. Дрожащими пальцами она набрала его номер.

Пожалуйста, пусть он больше не упоминает сердечко… пусть он просто… да что угодно… пожалуйста, просто никаких разговоров на эту тему. У Моны путались мысли, пульс удваивался с каждым гудком.

– Сердце мое, чем могу быть тебе полезен?

Все-таки да. Мона откашлялась, с губ сорвался звук испуганной утки.

– Эм, – начала она. – Слизневый демон не идет на контакт. – Она снова бросила злобный взгляд на слизня. Тот, ни о чем не подозревая, показал ей язык.

– Ты вела себя с ним слишком вежливо?

Мона на мгновение заспорила сама с собой, могла ли она сформулировать что-то по-другому. Возможно. Она перечислила ему нарушения со строгостью, но и с уважением сотрудника ведомства, хотя следовало бы наорать на этого неотесанного ублюдка и проклясть. Вот это было бы правда грубо. Смирившись, она скрипнула зубами.

– Я не очень хороша в таких вещах… – призналась ведьма.

И практически услышала улыбку Бальтазара через смартфон.

– Твоя любезность очаровательна, но бывают моменты, когда такие вещи только мешают. А что он ответил?

Ей не хотелось это повторять. Но после очередного взгляда на продолжающего лыбиться слизня это вдруг оказалось очень легко. Непристойные жесты, вылепленные из черной слизи… о, он об этом пожалеет.

– Сказал, чтобы я встала на колени… ну, ты понял, и что такой старушке, как я, место на улице с остальными… ну, ты понял. Хотя, если я лягу к нему на кровать, то этого будет достаточно, чтобы он передумал.

– Дай ему, пожалуйста, трубку.

Помедлив, Мона вытянула руку и поднесла мобильный достаточно близко к озадаченному грязнуле, чтобы до него не дотрагиваться. На этот раз на литературном демоническом заговорил уже Бальтазар, и каким бы пугающим ни казался Моне собственный голос, с его тоном он не шел ни в какое сравнение. Звучало так, будто он лично призывал апокалипсис, и внезапно слизень застыл. Круглые выпученные глаза медленно опустились далеко вниз, замерли там и закрутились, как пластиковые глазки на почтовой открытке.

– Кроме того, как ты смеешь так разговаривать с моей женой? – проревел смартфон, и крупное склизкое пятно превратилось