Новые Миры Роберта Шекли. Том 2 - Роберт Шекли

— Если только они не выбрали более нормальный путь через джунгли, — резко ответил Цефалио.

— Они там не пойдут, Твое Превосходительство. Ты хочешь спросить, откуда я это знаю? Да потому что Стобридж, их предводитель, считает себя умнее меня. Эту иллюзию он питает с тех дней, когда мы оба учились в Итоне. Но, поскольку я знаю об этом, мне нетрудно понять, что он не воспринимает меня как соперника и не находит нужным придумывать планы, которые бы я действительно не мог разгадать. Вот почему теперь, после того как мы просчитали каждый его шаг, нам требуется лишь предпринять соответствующие действия.

— Соответствующие действия! — задумчиво повторил Цефалио. — Если бы мы только знали, что это такое!

Долгое время генерал смотрел на верного друга немигающим взором. На мгновение он снова стал старым Цефалио, которого Джордж знал столько лет — до того, как солнечный свет и ночная мгла раскололи между ними небесное царство, и когда в мире еще был мир. Но потом глаза Цефалио снова заморгали; маленькие шторки из угриной кожи задвигались вверх и вниз, сверкая чужеземным лаком; и генерал, смахнув скупую слезу, взмахнул недрогнувшей рукой. В тот же миг солдат, невидимо стоявший на страже, выпрыгнул перед ним, с усами и всем прочим.

— Да, мой генерал? — сказал он, отдавая честь.

Однако Джордж был сыт по горло этими извращениями. Он отмел Цефалио прочь, опознав в нем еще одно из тех ложных воспоминаний, которое ему имплантировали в голову, чтобы свести с ума. Но доктор Азов и его зловещие помощники с бледными лицами выполнили свою работу недостаточно умело. Тот, кто всматривался в глубь явлений, без труда замечал края внедрений в зоне психомоторных воспоминаний, а Джордж, как лучший из операторов Серого Корпуса, считался экспертом по психам и моторам. Только так можно было противостоять врагу, который, овладев нашими землями, женщинами и рабочими местами, пытался теперь аннулировать наши души и превратить цвет нации в недееспособных идиотов. Но, несмотря ни на что, человек все же мог обнаружить края искусственной памяти; он мог отодрать эту неровную заплатку, прижать свой глаз к маленькой щелочке и заглянуть в колдовской котел творения, в тот темный центр, из которого происходило все. Хотя многие от этого сходили с ума.

Капитан, поймав его за таким недостойным занятием, тактично прочистил горло. Джордж быстро отпрянул от щелки и сделал вид, что ничего не случилось.

— Вы что-то хотели?..

— Напомнить вам о правилах приличия.

— Продолжайте, — сказал Джордж.

— Только не в присутствии дам, — ответил капитан.

— Вы не можете сказать мне ничего такого, о чем бы я уже не знала, — заявила мисс Уэст, и ее безмятежность превратила эти слова в легкую и светлую шутку.

— Продолжайте, если вы мужчина, — настаивал Джордж. — Почему вы вдруг остановились?

— Между прочим, мы вам не обещали, что поплывем дальше, — огрызнулся капитан. — Захотели, вот и остановились! Ясно?

— Конечно, нет. Но я не собираюсь вводить вас в затруднительное положение — особенно мисс Уэст.

— Вот видите, — сказал капитан, обращаясь к Мэй, — он не собирается вводить вас в положение. Однако он и пальцем не шевельнет для того, чтобы поддержать наш сюжет в такую Богом данную минуту, когда мы, наконец, собрались все вместе — вы, я, Джордж и наша команда с косичками и ленточками. Опомнитесь, мой друг! Это здесь настоящая стрельба и тяжелая упорная работа! Это здесь вас ожидают подвиги и великие свершения! Мы могли бы поручить вам что-нибудь действительно серьезное — например, сосчитать каждую заклепку в этом картонном море. Так нет же! Вы задумали сойти на сушу! Вы решили уйти от борьбы и опустить свои два цента в то место, которое вам не принадлежит!

— Капитан, я попросил бы вас держать себя в руках… Однако уговоры уже не помогали. Кожа на лице капитана покраснела. В его черных как смоль волосах появились перья; нос вырос и загнулся крючком. На бронзовой груди возник ритуальный рисунок Большой Коробки. Осмотрев себя с головы до пят, Ролло горько воскликнул:

— Что же вы с нами делаете, Джордж? Нет! Только не это!

Глубоко вздохнув, он собрал всю силу своей воли и внезапно исчез. Он исчез, как луч света. Как крик «эй, бампа-бомпо», который замолкает, едва вы его услышите. И именно так пронеслась эта неделя для Джорджа. Хотя ему было в принципе все равно.

— Вы следующая, мисс, — сказал Джордж.

— Да брось ты эти глупости, — хихикнула Мэй. — Давай лучше как следует повеселимся.

— Нет, — ответил Джордж. — Не время для веселья. Страх — вот горький плод отчаяния. Волны не знают о том, что скрыто в глубинах. И в такое время, как это, нам следует забыть…

Мэй сделала брезгливый жест — вернее, брезгливенький жестик. Этого было достаточно. Она испарилась. Она исчезла, чтобы воссоединиться с капитаном, или, что более вероятно, уйти в ту огромную страну возможностей, куда удаляются герои пьес, когда мы расходимся от сцены.

— Наконец-то я от них отделался, — сказал себе Джордж.

— Мог бы и нам кое-что объяснить, — проворчал словесный мешок.

— Черт, ты по-прежнему здесь? — спросил Джордж.

— Тебе лучше в это поверить, приятель, — ответил словесный мешок.

— И я тоже по-прежнему здесь, — добавил черепахан.

— Но где мы находимся? — поинтересовался мешочек.

— Мне кажется, это авианосец «Слюнявчик», — сказал Джордж.

— Неплохая попытка, Джордж, — похвалил черепахан. — Однако ты стартовал немного поздно. Лавина уже пронеслась. Я, конечно, извиняюсь, но прошлого не вернешь. И «Слюнявчик», во всей своей неисполненной славе, ушел в небытие.

— Тогда где же мы сейчас? — спросил Джордж.

— Мне очень не хочется говорить ему это, но похоже, что мы нигде, — шепнул черепахан словесному мешку, и тот повторил фразу вслух — буквально, слово в слово.

— Нигде? — изумленно переспросил Джордж.

— Нигде, — подтвердил черепахан с тем самым невозмутимым видом, который так типичен для взрослых особей его вида; а ведь он, между прочим, уже подбирался к семи годам.

В лесу наступал вечер — один из тех чудесных тихих вечеров, когда хвойные деревья примеряют шляпки облаков, а маленькие кусты роняют алые слезинки ягод, сожалея о том, что такой прекрасный день уже не повторится. Шагая по едва заметной тропе, Джордж наслаждался красотами природы, однако его восторг все больше пригибался к земле под тяжестью черепахи, которая висела у него на спине. Словесный мешочек вел себя скромнее. Он уместился в одном из больших карманов куртки и спокойно дремал. Но черепахан, будучи криминальным авторитетом, обладал солидным весом. И, когда он начал петь, Джорджу стало вообще невмоготу.