Прощание славянки - Валерия Новодворская

Мне повезло: я знала лично и Джохара Дудаева, и Звиада Гамсахурдиа. Мы дружили. Мы все трое были диссидентами и понимали друг друга с полуслова. При встрече мы бросались друг другу на шею… Сейчас они оба висят над моим столом. Джохар улыбается чуточку нагло сквозь свои мушкетерские усики, а Звиад даже на фотографии кажется застенчивым и деликатным… Орест и Пилад, Гамлет и Горацио, Кассий и Брут, Атос и д'Артаньян… Жили два друга-товарища в маленьком городе N… Когда они вместе пили чай, или грузинское вино, или кока-колу, замышляя новую пакость по адресу Империи, я слышала за кадром песенку Боярского:

Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс,Куда бы ни унес вас верный конь,При вас мой меч фамильный и песенка при вас:Где подлость, там схватка,Два слова и перчатка,Пока еще жива Гасконь.

Чечня была нашей Гасконью. На что мы подняли руку? На землю, населенную героями наших любимых детских книг?

А мне костер не страшен.Пускай со мной умретМоя святая тайна —Мой вересковый мед.

В своем огромном кабинете под портретом шейха Мансура Джохар казался маленьким, как воробышек. Стойкий оловянный солдатик…

Он переделать мир хотел,Чтоб был счастливым каждый,А сам на ниточке висел,Ведь был солдат бумажный.

Он дал Звиаду возможность достойно умереть: на своей земле, с оружием в руках, во главе народного восстания. Это была смерть диссидента, мятежника, мужчины. Джохар и сам искал смерти, мне рассказали близкие люди. Он не мог пережить гибели 80 000 чеченцев. Он погиб незадолго до своей победы. В бою, как дай Бог каждому… У меня осталось его последнее письмо. Он переслал его мне, когда я через гонцов у него спросила, вконец измучившись, что для них важнее: информационное обеспечение нашего общего дела в Москве (митинги, пикеты, листовки, мои статьи, заявления, выступления по радио, по телевидению, встречи с иностранной прессой, газеты, которые мы делали для Чечни) или мне лучше взять автомат (я, правда, стрелять не умею) и бороться в Чечне рядом с ними? Вот текст этого письма.

Трудно подобрать слова, чтобы обратиться к талантливой, да к тому же мужественной, беспредельно преданной идее и принципам демократии и человеческого достоинства Женщине! Нам здесь гораздо проще: пришел убийца, палач за жизнью, честью ни в чем не провинившихся детей, стариков и всех беззащитных — без разбору, с садизмом умалишенного, — разрушитель и мародер с маньяком из высших властей, живодер со звериной злобой.

Нам проще — нужно только уничтожать эту нечисть!

Сочувствие вызываете Вы — горстка честных, вступивших в единоборство с осатаневшей гидрой, среди бесчисленного множества кроликов и холуев. Оказаться на Вашем месте — куда страшнее и ужаснее, чем на поле брани с открытым забралом. Да хранит Вас Всевышний в этом земном аду.

02.02.95 г.

Дудаев

На «ты» мы с Джохаром Мусаевичем перейти не успели. Мне часто сняться оба: Звиад и Джохар. Их жизнь продолжается в чеченском чуде, в чеченской загадочной душе, в чеченском Святом Граале. Отстоять Грузию не удалось, но свои светлые идеи, свои знания и свою ненависть к Советам, СССР, коммунистам Звиад вложил в строительство независимой Чечни.

Они ушли в мифы и легенды, как Гармодий с Аристогитоном, как Леонид и Сократ.

Возложите на Время венки,в этом вечном огне мы сгорели.Из жасмина, из белой сиренина огонь возложите венки.

Весь запас своих венков, сонетов и надгробных речей я возлагаю на чеченские могилы. У меня нет ничего для тех, кто поднял против чеченцев бесславное оружие. Пусть прощают их чеченцы: они добры, они кормят и лечат пленных, они не дорожат жизнью и простят своим несчастным, жалким врагам. Простили уже и отдают матерям просто так, потому что своих пленных они не дождутся. Они расстреляны, замучены пытками, забиты насмерть в концлагерях (так называемых фильтрах). Им легче простить: в этой войне они покрыли себя бессмертной славой. Но нас наша армия покрыла позором. Всю войну «федералы» вообще были для нас чужими, и «наши» — означало «чеченцы». Армия не обязана, не смеет выполнять преступный приказ. Я не могу простить тех, кто пошел в Чечню добровольно или позвонил себя туда загнать.

Но другом не зови, à la guerre comme à la guerre,Но другом не зови ни труса, ни лжеца.

Армия рабов с сатрапами вроде Пуликовского во главе…

Я оплакиваю чеченских женщин и детей, чеченских воинов — и у меня нет ни слез, ни слов для их убийц.

И не надо ссылаться на политиков. Солдат — не робот, не зомби, не киборг, а мыслящий человек. Он обязан сам решать, что ему делать.

И еще я счастлива, что успела узнать Хаммада Курбанова, светлого чеченского льва, математика, социолога, бизнесмена с двумя дипломами и шикарным красным «мерседесом». Он всю жизнь прожил в Москве, женился на русской красавице Ольге, занимался наукой, делами, зарабатывал деньги. А когда началась война — он, красавец, интеллектуал, полиглот, предложил свои услуги Джохару Дудаеву и стал его представителем, послом Ичкерии в России. Он ездил по разным странам и всех склонял помочь Чечне, он вел здесь переговоры, он организовывал «Чечен-пресс». С ним-то мы были на «ты». Ему пытались дать 64 статью, 30 дней он просидел на Петровке, 38 и все это время голодал. Как в «Мцыри»: «Он знаком пищу отвергал и тихо, гордо умирал». Тогда его освободили… Потом в Грозном снова арестовали. Пытали электрическим током, имитировали расстрел. Его отбили и на этот раз. Смерть нашла его рядом с Джохаром. Одна ракета, одна могила. Мне искренне жаль, что я не оказалась там с ними. Все лучше, чем теперь смотреть на портреты Хаммада и Джохара у меня на стене… У Хаммада остались дочь Малика и сын Хаммад, которого он успел увидеть. Они наполовину русские, они не смогут ненавидеть Россию. «Навеки вечные мы все теперь в обнимку…»

А Чечня победила и ушла. Но мы будем помнить, что там, в горах, живут чеченцы — соль земли… А если и соль утеряет свою силу, что сделает землю соленою? Поэтому счастливого им пути.

Год дракона

В конце 1991 года и в первую половину 1992-го коммунисты дрожали от ужаса меж собраний сочинений классиков марксизма-ленинизма в ожидании заслуженных ими кар. Опасаясь арестов и народной мести, они сидели тихо и не обижались ни на какие заявления и статьи демократов. Но после отставки Гайдара, которого выгнали в угоду им и их прихвостням, они поняли, что их вешать не будут, и немедленно обнаглели. К началу 1993-го они уже не только зимовали в Останкино, требуя себе эфира, не только сжигали трехцветный государственный флаг, но и пророчили демократам геенну огненную. Прямо на земле. Впрочем, тогда они не писали на нас доносы в суд, твердо рассчитывая свергнуть «оккупационную» власть и расстрелять или повесить всех врагов народа оптом, не размениваясь на отдельные иски. После октября 1993-го надежды эти рухнули. Совсем перед путчем нервы у коммунистов все-таки сдали, и возникло дело депутата Миронова и интерес к нашей листовке «Долой Советскую власть!». Интерес отнюдь не праздный, а профессиональный, палаческий.