Игра Льва - Нельсон Демилль

Чтобы не пользоваться преимуществом вооруженного человека, я тоже снял пиджак и отстегнул от брючного ремня кобуру.

Кейт посмотрела на часы.

— Надо будет посмотреть одиннадцатичасовые «Новости» — сегодня состоялось три пресс-конференции.

— Ладно, посмотрим.

Кейт поднялась со стула.

— Пойду проверю автоответчик и сообщу в оперативный штаб, что я дома. — Она посмотрела на меня и спросила: — Сказать им, что ты здесь?

— Как хочешь.

— Но в штабе должны постоянно знать твое местонахождение.

— Я понимаю.

— Ну так что, ты остаешься?

— И в этом случае все зависит от твоего желания.

Кейт повернулась и вышла через дверь, которая, наверное, вела в ее спальню или в кабинет. Прихлебывая виски, я размышлял о продолжительности и цели своего визита. Я понимал, что если допью виски и уйду, то мы с мисс Мэйфилд больше не будем приятелями. А если я останусь, то мы все равно уже не будем приятелями. Да, я действительно загнал себя в угол.

Вернувшись, Кейт сказала:

— На автоответчике только твое сообщение. — Она опустилась рядом на стул. — Я позвонила в оперативный штаб.

Не выдержав, я поинтересовался:

— Ты сказала, что я здесь?

— Сказала. У дежурного была включена громкая связь, и я услышала, как после моих слов все дружно захихикали.

Я улыбнулся.

Кейт налила себе еще виски, порылась в пакетах.

— Разве это еда? Вообще-то я умею готовить, но не готовлю. А ты что ешь дома?

— То, что покупаю по дороге.

— Тебе нравится жить одному?

— Иногда.

— А я никогда ни с кем не жила.

— Почему?

— Работа, звонки в любое время суток, командировки. И потом, я держу дома оружие, иногда приношу секретные документы. Опытные сотрудники говорили, что в их время, если женщина-агент жила с парнем, у нее обязательно случались неприятности.

— Возможно, так оно и было.

— Сейчас многое изменилось, но ты же ветеран. Расскажи, какой была жизнь в сороковых годах?

Я улыбнулся, хотя на самом деле ничего смешного в этой подковырке не было.

— Знаешь, я выпиваю, когда нервничаю, — призналась Кейт. — А секс всегда делает меня нервной. То есть когда в первый раз, а не вообще секс. А как у тебя?

— Ну… я испытываю легкое напряжение.

— Значит, ты не такой крутой, каким кажешься?

— Ты меня с кем-то путаешь.

— А кто эта женщина с Лонг-Айленда?

— Я же говорил тебе. Она работает в отделе по расследованию убийств.

— У тебя с ней серьезно? Я не хочу ставить тебя в неловкое положение.

На это я ничего не ответил.

— Многие женщины в нашей конторе считают тебя очень сексуальным.

— Правда? Но я веду себя очень скромно.

— Тут значение имеет не то, что ты говоришь и делаешь, а то, как ты ходишь и выглядишь.

— Но я, по-моему, очень застенчивый.

— Есть малость. А я нахалка, да?

На такой вопрос у меня имелся прекрасный стандартный ответ.

— Нет, ты просто откровенна и прямолинейна. Мне нравятся женщины, которые могут выразить свой интерес к мужчине без всяких хитроумных женских уловок.

— Чушь.

— Может быть. Давай выпьем.

Кейт взяла бутылку и села на диван.

— Давай посмотрим новости.

Я взял свой стакан и присоединился к ней. Кейт включила телевизор. Как раз начался одиннадцатичасовой выпуск.

Их главной темой была история с рейсом «Транс-континенталь» и пресс-конференции. Дикторша сообщила:

— Мы получили сенсационные новости, касающиеся трагедии, произошедшей в субботу в аэропорту Кеннеди с рейсом сто семьдесят пять. Сегодня на совместной пресс-конференции ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка были официально подтверждены слухи о том, что пассажиры и экипаж рейса сто семьдесят пять погибли в результате террористического акта, а не несчастного случая. ФБР назвало главного подозреваемого — это ливиец по имени Асад Халил. — На экране появилась фотография Асада Халила. — Эту фотографию мы показывали вчера вечером. Изображенный на ней человек объявлен в международный розыск…

Кейт переключила на Эн-би-си — там рассказывали примерно то же самое, и Кейт проверила еще Эй-би-си и Си-эн-эн. Когда я сам щелкаю каналами, это нормально, но когда это делает кто-то другой — а особенно женщина, — меня это раздражает.

Мы просмотрели несколько вариантов новостей, запись первой пресс-конференции, выслушали представителей ФБР и полиции. Затем на экране появился Джек Кениг и сказал несколько слов о координации усилий ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка, однако ни словом не обмолвился об Особом соединении.

Кениг ничего не сказал о Питере Гормане и Филе Хандри, но поведал о смерти Ника Монти, Нэнси Тейт и Мег Коллинз, которых назвал работниками федеральных правоохранительных органов. Умолчав, естественно, о клубе «Конкистадор». По его словам, они погибли в перестрелке с террористом во время его бегства.

Затем репортеры стали задавать вопросы, но основные действующие лица куда-то испарились, а за столом остался один Алан Паркер, напоминающий оленя, которого в лесу внезапно ослепил свет прожекторов.

Некоторое время мы еще слушали разные выступления и заявления, но наконец Кейт выключила телевизор и снова включила музыку.

— А я хотел сегодня вечером посмотреть очередную серию «Секретных материалов», — с сожалением промолвил я.

Кейт промолчала, и я понял, что наступил ответственный момент. Она налила себе виски, и я заметил, что у нее действительно дрожит рука. Я обнял Кейт за плечи, мы пили с ней виски из одного стакана и слушали приятную музыку. Наконец, откашлявшись, я спросил:

— А мы не можем быть просто друзьями?

— Нет. Ты мне даже не нравишься.

— Ох…

Наши губы слились в поцелуе, и не успел я ничего понять, как вся наша одежда оказалась на полу и кофейном столике, а мы лежали на диване совершенно голые, глядя друг на друга.

Если бы в ФБР давали медали за хорошую фигуру, то Кейт Мэйфилд получила бы золотую звезду, украшенную бриллиантами. Правда, я лежал слишком близко, чтобы целиком охватить взглядом ее тело, но, как и большинство мужчин в подобных ситуациях, я в темноте чувствовал пальцами не хуже слепого.

Моя ладонь гладила ее бедро, ягодицы, скользнула между ног, поднялась к животу, а затем к груди. Кожа у Кейт была гладкой и прохладной, это мне очень нравилось.

Что касается моего тела — если это кому-то интересно, — то его можно назвать мускулистым, но пластичным. Когда-то у меня совершенно не было живота, но после того, как меня ранили, у меня появился маленький животик.

Ладонь Кейт, гладившая мою ягодицу, замерла, когда пальцы нащупали твердый шрам.

— Что это?

— Выходное отверстие от пули.

— А где входное?

— В нижней части живота.

Пошарив у меня в паху, Кейт обнаружила шрам от входного отверстия в нескольких дюймах над лобком.

— Ох… как близко…

— Еще бы чуть-чуть, и мы уж точно были бы только друзьями.

Кейт засмеялась и обняла меня так сильно, что из моих легких вышел весь воздух. Ничего себе, ну и силенка у этой женщины.

Где-то в глубине сознания я ничуть не сомневался, что Бет Пенроуз не понравилось бы мое теперешнее поведение. В конце концов, есть же у меня совесть. Но судя по тому, что творилось с моим членом, у него не было никакой совести. И чтобы разрешить это противоречие, я отключил сознание и позволил члену делать то, что ему хочется.

Мы обнимались и целовались целых десять минут. Есть определенная прелесть в изучении незнакомого обнаженного женского тела, его холмов и долин, запаха и вкуса. Мне нравились подобные любовные игры, однако мой член стал проявлять нетерпение, и я предложил Кейт пройти в спальню.

— Нет, давай здесь, — ответила она.

Что ж, здесь так здесь. Нет проблем. Правда… диван неудобный… но и это не беда.

Кейт легла на меня сверху, и через мгновение наши сугубо профессиональные и дружеские отношения остались в прошлом.

Я лежал на диване, а Кейт ушла в ванную. Я не знал, какими контрацептивами она пользовалась, но поскольку не заметил в квартире детских вещей, то решил, что она держит это дело под контролем.

Вернувшись из ванной, Кейт зажгла лампу рядом с диваном. Она стояла и смотрела на меня сверху вниз. Я сел и теперь мог разглядеть ее тело целиком. Оно действительно было превосходным, однако оказалось чуточку полнее, чем я представлял себе в тех редких случаях, когда мысленно раздевал ее.

Кейт опустилась передо мной на колени и раздвинула мои ноги. Я заметил у нее в руке влажное полотенце, которым она принялась вытирать у меня в паху, на что мой член немедленно отреагировал.

— Неплохо для ветерана, — заметила Кейт. — Ты принимаешь виагру?

— Нет, я пью бром, чтобы успокаивать его.