ЖИВОЙ МЕЧ, или Этюд о Счастье. Жизнь и смерть гражданина Сен-Жюста Часть I и II - ВАЛЕРИЙ ШУМИЛОВ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
80
[80] См. главу 2 «Тринадцатое ноября».
81
[81] Следует обратить внимание, как далеко в своих идеях уже продвинулись французские революционеры всего через три года после взятия Бастилии. По большинству из них они опередили соседние европейские страны лет на пятьдесят (Россию – на все сто), по некоторым (отношению к церкви, календарю, частной собственности и т.д.) до сих пор идут впереди самых развитых стран XXI века, реставрировавших либеральный капитализм и средневековое оцерквление! Понятно, что при таком раскладе Франции предстояла война со всем миром: самые просвещенные и образованные люди других стран, вначале горячо приветствовавшие «розовый» 1789 год, к этому моменту вообще перестали что-либо понимать из происходящего в Первой Республике, для них это было событиями на Луне. Просвещенные авангарды других стран оказались уже настолько далеко позади французского арьергарда, что даже, например, конституционные идеи декабристов тридцать лет спустя, о которых нам с таким придыхательным восхищением сообщают русские историки, указывающие на них, как на вершину революционной мысли того времени, в сравнениями с идеями якобинцев, покажутся просто детским лепетом нахватавшихся верхушек просветительской философии русских дворян-крепостников.
82
[82] Далее в речи следовало еще более удивительное предсказание Сен-Жюста, в точности предвидевшего в случае искажения принципов исполнительной власти приостановку конституции, Наполеоновскую империю, Реставрацию и даже преследование оставшихся в живых членов Конвента: «Вы запретили передачу должностей по наследству, но что произойдет через пятнадцать лет? Кто знает, не будете ли тогда вы сами осуждены на основании вами же созданных законов, не подвергнитесь ли преследованиям как мятежники? Гарантия соблюдения конституции заключается лишь в ней самой. Слабая конституция просуществует недолго; она расчистит дорогу деспотизму, который задушит сопротивление и под предлогом обеспечения свободы народа подготовит и облегчит возвращение тиранов и их безнаказанность. Вот такое зрелище видится мне в будущем, если исполнительная власть станет в Республике хозяйкой, против которой свобода окажется лишенной правовой силы».
83
[83] Будущий французский король Луи-Филипп (1830-1848).
84
[84] Перевод А. Кочеткова.
85
[85] Получая, как депутат Конвента, по 18 ливров в день за каждое заседание (жалование народного представителя, не пропускавшего ни одно заседание, составляло 547 ливров в месяц), Марат все без остатка тратил на свою «народную» газету или раздавал деньги приходящим к нему беднякам. После смерти журналиста не оказалось денег даже на саван. Пришлось завернуть тело в простыню. Заявившая на суде Шарлотта Корде: «Марат был тиран. Я хотела убить одного, чтобы спасти сотни тысяч», не предполагала, что «тиран» может жить как последний нищий.
86
[86] После гибели Робеспьера, «из зависти отказавшего Марату в славе Пантеона», в сентябре 1794 года по распоряжению Конвента прах Марата был помещен в церковь св. Женевьевы, «ставшую Пантеоном французского народа», вместо останков Мирабо, но уже через пять месяцев, в феврале 1795 года, по новому декрету того же Конвента прах Друга народа, ставшего «врагом народа», был вынесен оттуда и выброшен в сточную канаву.
87
[87] Большинство современников, а потом и историков отказывали Марату в каких-либо талантах, называя его «ветеринаром» и «ярмарочным шарлатаном», лечившим собак и лошадей или продававшим свои сомнительные «рецепты» на рынках. На самом деле ничего подобного не было: до революции Марат, которому еще в 1775 году шотландский университет Сент-Эндрюс присудил степень доктора медицины, считался весьма ученым человеком, известным не только во Франции, но и в Европе. О нем с похвалой отзывались Бенджамин Франклин и Гете. Как ученый-практик будущий Друг народа совершил более 20 открытий в области медицины, физики и оптики, как практикующий медик приобрел прозвище «врач неисцелимых» и одно время даже служил врачом лейб-гвардии графа д’Артуа, брата короля, того самого, кому позднее мечтал отрубить голову.
88
[88] Несмотря на то, что доклад Сен-Жюста был «умеренный», изложенные в нем факты позволили позднее сделать в отношении жирондистов куда более «крайние» выводы. Которые и были сделаны после убийства Марата и федералистского восстания в департаментах. Жирондисты были казнены.
89
[89] Всего «антижирондистская чистка» в Конвенте коснулась почти ста депутатов: вслед за первыми 22 «сакральными» жирондистами было арестовано еще 73 человека, заподозренных в жирондизме (из числа подписавших петицию протеста против изгнания из Собрания сторонников Бриссо).
90
[90] Как и революционный диктатор Франции корсиканец Наполеон, Марат (1743-1793) не был французом: Жан Поль Мара родился в швейцарском кантоне Невшателе в семье католического священника-расстриги, ставшего художником. В семье было семеро детей, из которых один – младший брат Жана Поля Давид – позже был учителем А.С. Пушкина в Царскосельском лицее.
91
[91] «Лев революции» Мирабо (1749-1791) продался королевскому двору, король пытался бежать из Франции за границу, начальник Национальной гвардии Лафайет (1757-1834) перешел к врагу и т.д.
92
[92] Когда Марат был убит, его «смертельный» счет достиг уже «полумиллиона голов»! «Рецептам» Друга народа вроде бы не последовали, однако историки подсчитали, что с 1789 по 1815 годы в королевстве, Республике и Империи Франция погибли до 2 миллионов гражданских лиц (были казнены, убиты, умерли от голода и т.д.), а число убитых солдат и офицеров достигло 1,9 миллиона человек. Цифра, вполне сопоставимая с нашей революцией: погиб каждый седьмой француз, в России это означало бы гибель 24 миллионов человек! Сходная ситуация с нашей страной после революции возникла и в демографическом плане: в течение XIX века население Франции выросло с 27 до 39 миллионов – на 44%, а, например, население Германии с 24 до 56,5 миллиона – на 135%. Во столько человеческих жизней обошлось сопротивление умирающего Старого мира Франции.
93
[93] Конвент, ознакомившись с присланным постановлением Сен-Жюста, одобрил эту меру и распространил ее на всю территорию Франции декретом от 25 марта, что позволило частично решить проблему с продовольствием.
94
[94] Рассуждая об опасности «федеративности», Сен-Жюст сделал замечательное предсказание о будущей войне федеративных Северных и конфедеративных Южных штатов Америки (1861-1865): «Соединенные Штаты Америки… не признали того, что единство республики заключается в делении по принципу населения, в единстве национального представительства, в свободном изъявлении общей воли. Это федеративное государство действительно не является республикой, вот почему законодатели Нового Света в своем своде законов предусмотрели принцип отделения. Рано или поздно (пусть этот день наступит как можно позднее) один штат вооружится против другого, в рядах представителей произойдет раскол и Америка превратится в конфедерацию наподобие Греции». Добавим, что этот вывод также справедлив для развалившейся на нищие «суверенитеты» советской империи 1991 г.
95
[95] Пережив в состоянии крайнего умопомешательства в психиатрической клинике Сальпетриетра революцию, Наполеона и реставрацию, несостоявшаяся Жанна д’Арк Французской революции Теруань де Мерикур умерла через 24 года своего заключения в июне 1817 года в возрасте 55 лет.
96
[96] Из 749 депутатов Конвента 28 отсутствовали на заседании, где проходило голосование по первым двум вопросам. Из остальных по вопросу виновности короля 6 человек воздержались, 32 признали вину Людовика XVI с оговорками, 638 – безоговорочно. При голосовании по второму вопросу 281 человек согласился передать приговор о судьбе короля на утверждение народу, 423 депутата отказали народу в праве на приговор, 11 человек отказали с оговорками.
97
[97] По иронии судьбы, голова главного европейского самодержца Людовика XVI была отрублена в тот же день, что и голова главного российского мятежника XVIII в. Емельяна Пугачева за 18 лет до этого, так как на тот момент день 10 января по «старому» стилю соответствовал 21 января по новому «григорианскому» стилю.
