Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП) - Баркер Джульет

К сожалению, мы не знаем, как именно рассчитывалась сумма выкупа, кроме того, что она должна была быть согласована между пленителем и его пленником. Выкуп менее 10 марок (эквивалент почти $4,444 сегодня) полностью переходил в распоряжение пленителя, независимо от его ранга, поэтому, должно быть, существовало сильное искушение установить эту сумму в качестве предельной. С другой стороны, на пленителей оказывали давление вышестоящие синьоры, требуя получить как можно более выгодную цену. Согласно условиям контрактов, любой служащий английской армии, захвативший пленника стоимостью более 10 марок, был обязан выплатить треть выкупа своему капитану, независимо от того, был ли этот капитан главой крошечного отряда или самим королем. Если капитан был лично нанят короной, его договор обязывал его выплачивать третью часть выкупа непосредственно королю.[652] Поскольку внимание короля было приковано к ним, а его клерки в Кале составляли полный список всех пленных, занижение выкупа вряд ли было обычной практикой.

Сам Генрих пробыл в Гине всего одну ночь, а во вторник 29 октября триумфально въехал в Кале по мосту Никуле, который был спешно отремонтирован "к приезду короля после его победы при Азенкуре", и по мостовой, которая вела к городским воротам. Там его встречал капитан, его старый друг Ричард Бошам, граф Уорик, и огромная толпа взволнованных горожан. В сопровождении священников и клириков города, одетых в церковные облачения, с крестами и знаменами своих церквей и пением Tе Deum, его со всех сторон приветствовали мужчины, женщины и дети с криками: "Добро пожаловать король, наш верховный господин!". Направляясь в замок, где он должен был остановиться до тех пор, пока не будет организован его проезд домой, он остановился только для того, чтобы поблагодарить церковь Святого Николая за свою победу. По иронии судьбы, одиннадцатью годами ранее в этой же церкви состоялась свадьба Ричарда II с малолетней Изабеллой Французской — союз, который должен был положить конец десятилетиям войны, которую Генрих теперь возобновил.[653]

Генрих был намерен оставаться в Кале до 11 ноября 1415 года. В этот день все те, кто ранее сдался ему, как при падении Арфлера, так и на различных этапах похода к Азенкуру, должны были по обязательству вновь сдаться ему в плен. Все они так и поступили. Как ни невероятно это может показаться более циничному современному миру, они пришли добровольно и без всякого принуждения, кроме силы рыцарской идеологии. Они могли предпочесть проигнорировать свое обязательство: они были на свободе в своей собственной стране, и англичане были не в том положении, чтобы схватить их и бросить в тюрьму. Они могли заявить, что их клятва недействительна, поскольку была получена под принуждением. Они могли оправдаться болезнью или нуждами своих семей. Вместо этого они предпочли честь бесчестью, а сохранение веры — лжесвидетельству. Они сделали это, зная, что им грозит финансовое разорение, годы в иностранном плену и, возможно, даже смерть.

Рауль де Гокур, бывший капитан Арфлера, поднялся с больничной койки в Аржикуре, близ Амьена, и, несмотря на истощение от дизентерии, охватившей его с последних дней осады, отправился в Кале, чтобы сдаться Генриху V. С ним отправились по меньшей мере двадцать пять его бывших соратников, включая Жана, мессира д'Эстутевилля, Жоржа де Клера и Колара Блоссе. Как позже рассказывал де Гокур, когда он и д'Эстутевилль предстали перед Генрихом, они потребовали, чтобы он, поскольку они выполнили свою часть соглашений, заключенных при сдаче Арфлера, теперь сдержал те обязательства, которые были даны с его стороны. Мы не знаем, что это были за обязательства, хотя де Гокур, похоже, полагал, что, прибыв в Кале, как того требовала клятва, он теперь будет отпущен на поруки, чтобы получить выкуп. Но какие бы обещания ни давали королю участники переговоров, сэр Томас Эрпингем, Генрих, лорд Фитцхью и граф Дорсет, сам Генрих отказался быть связанным ими: "он ответил, что что бы эти стороны ни говорили нам, они все должны оставаться пленниками".[654] Де Гокуру и его спутникам пришлось узнать, что их неповиновение королю, когда они так долго удерживали Арфлер, не будет ни прощено, ни забыто. Их пленение будет длиться еще долго после того, как большинство пленных, взятых при Азенкуре, будут освобождены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Проблема транспортировки такого огромного количества пленных гарантировала, что только самые важные из них будут доставлены в Англию. Тех, кто представлял меньшую ценность или мог обеспечить быстрый сбор выкупа, отпускали под обещание собрать деньги в течение определенного срока. Другие, включая тех, кто был слишком болен или тяжело ранен, чтобы путешествовать, оставались под стражей, но были распределены по различным опорным пунктам в Па-де-Кале. Не все из них выжили: Например, Робин де Элланд, байли из Руана, все еще находился в плену, когда умер 15 декабря 1415 года, а двое из одиннадцати пленников, находившихся под стражей Ральфа Рошфорда, капитана из Хамеса, умерли в течение 1416 года.[655] Фактором, способствовавшим смерти пленников Рошфорда, могло быть то, что ему было разрешено выплачивать только 3 шиллинга 4 пенса в неделю (средневековый эквивалент $111 сегодня) на проживание каждого человека: хотя это было примерно столько же, сколько мог заработать квалифицированный рабочий в то время, это считалось минимальной суммой, необходимой для пленника из рыцарского рода, и резко контрастировало с 10 шиллингами 9 пенсами, положенными каждому из обвиняемых из Арфлера во время их заключения в лондонском Тауэре. Дополнительным бременем были медицинские расходы: лечение длительной болезни Жана, мессира д'Эстутевилля в 1418 году обошлось королю в 40 шиллингов (1317 долларов по современным ценам) "на различные лекарства", купленные у королевского врача, мастера Питера Альтобасса.[656]

Все, у кого были пленники, были обязаны заключить с королем договор, чтобы выплатить ему его часть выкупа. Это могло обойтись недешево. Например, один из приближенных короля, сэр Генри Хус, должен был отчитаться за девять пленников из Босе, Э, Виме, Боженси и Аббевиля, находившихся в его владении. 16 января 1416 года он согласился заплатить 200 марок казначею короля в Кале к середине лета, давшему ему пять месяцев на то, чтобы собрать эту сумму с семей своих пленников или собрать ее другим способом. Другой королевский казначей, Уильям Трусселл, эсквайр, захватил девять пленных при Азенкуре, стоимость выкупа за которых варьировалась от 6 фунтов 13 шиллингов 4 пенсов до 7 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов: по залогу он должен был выплатить королю 40 фунтов.[657]

Хотя и Хьюз, и Трусселл могли рассчитывать получить вдвое больше, чем король, за свою личную долю выкупа, это все равно были относительно небольшие суммы по сравнению с теми, которые другие получали за своих пленников. В пачке из сорока девяти долговых обязательств, сохранившихся среди записей казначейства, перечислены отдельные выкупы на сумму 48 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов, 55 фунтов 11 шиллингов 4 пенсов и даже 163 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов (последняя сумма сегодня составляет почти $108 868). Однако и эти цифры меркнут по сравнению с феноменальными суммами, назначенными за знатных принцев, попавших в плен при Азенкуре. Такие люди принадлежали королю по праву, и он не был обязан выплачивать компенсацию их пленителям. Тем не менее, он явно это сделал, поскольку сэр Джон Грей из Рутина, который согласился служить в относительно скромном отряде из пятнадцати латников и сорока пяти пеших лучников, оказался богаче на 1000 марок (444 360 долларов) после того, как захватил Карла, графа д'Э, и продал его королю.[658] Это была не просто финансовая спекуляция со стороны короля, поскольку он не собирался выкупать графа: как и герцоги Бурбонский и Орлеанский, маршал Бусико, Артур, граф Ришмон, и Рауль де Гокур, он был более ценен как пленник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})