Дмитрий Иванович Менделеев - О. ПИСАРЖЕВСКИЙ

Так случилось, что в пятьдесят шесть лет Менделееву приходилось строить жизнь заново. В прошлое ушел университет, не стало любимой лаборатории. Дмитрий Иванович поселился на новой квартире, которую снял на Васильевском острове. В несвойственном ему состоянии бездеятельности он пребывал, однако, недолго, и выйти из него ему помогла, помимо занятий над «Толковым тарифом», предпринятая, по предложению морского и военного министерства, работа по созданию отечественного типа бездымного пороха для вооружения армии и флота.

Менделеев чувствовал себя до глубины души оскорбленным пренебрежительным отношением властей к нему как к рядовому служилому человеку, «действительному статскому советнику Менделееву». Но речь шла о вопросах обороны страны, и никакие личные обиды не могли поколебать его решения согласиться на предложение военного министерства.

В архивных фондах библиотек хранятся экземпляры докладной записки Д. И. Менделеева:

«Его Высокопревосходительству Господину Военному министру Петру Семеновичу Ванновскому

«Об экономических условиях приготовления принятого для перевооружения армии бездымного пороха». Докладная записка совещательного члена Артиллерийского комитета профессора Д. Менделеева. Спб., 1891».

Уязвленность самолюбия выразилась только в подписи. Никогда не употреблявший никаких знаков отличия, Менделеев счел необходимым на этот раз привести весь свой научный титул: совещательного члена Артиллерийского комитета и доктора и заслуженного профессора химии С.-Петербургского университета, почетного члена Совета торговли и мануфактур, Юго-славянской, Копенгагенской, Дублинской академий, Русского физико-химического общества, Императорского русского технического общества, Лондонского химического общества, доктора прав Эдинбургского университета, доктора философии Геттингенского университета и проч. и проч.

Менделеев пытался своей докладной запиской внушить военному министру, что «снабжение русской армии бездымным порохом есть одно из крупнейших в мире промышленных предприятий». Он пытался втолковать военному министерству, что отечественное вооружение должно изготовляться целиком из отечественных материалов и самоубийственно основывать производство русского пороха на сицилианской сере. Концессии на производство новых типов пороха, – требовал он, – должны сдаваться лишь при условии, чтобы «серная кислота получалась при помощи русских колчеданов». С обычной своей осведомленностью и обстоятельностью он перечислял русские месторождения серы, которые ему самому довелось, в свое время, посетить, называл наиболее подходящие места для закладки соответствующих «крупных предприятий, которые могли бы организовать побочные предприятия, например, разработку колчеданов, переработку остатков, устройство испытательных лабораторий и т. д.». Он призывал к развитию собственной исследовательской базы. «Лаборатории взрывчатых веществ должны быть рассматриваемы как дальнозоркие орудия войны, – писал он, – только они произвели современный переворот в вооруженных силах всех стран. Россия должна и здесь встать твердою ногой».

Менделеев рассказывал, что вместо этого производство пироксилина на первом казенном – Охтенском – заводе было передано на ответственность приглашенного французского офицера и вмешательства в его указания и требования признавались неуместными. Француз перенес на Охтенский завод всю рецептуру французской заводской кухни целиком, со всеми ее техническими погрешностями, легко обнаруженными русскими химиками. Но всякая попытка видоизменить условия производства вела к недоразумениям с приглашенным французом. Таким образом, все пути к дальнейшему усовершенствованию производства были закрыты.

Менделеев тщательно экономически обосновывал свои предложения. Из записки видно было, что он уже успел убедить владельца Камских химических заводов П. К. Ушкова строить собственные гончарные заводы для производства посуды под серную кислоту. До тех пор и горшки закупались за границей! Он успел также выяснить у Саввы Морозова, почем тот может поставлять со своих текстильных фабрик так называемые «концы» для производства пироксилина, и т. д. и т. п. Словом, в ав-

торе записки легко было узнать уже хорошо известного нам Менделеева – вдумчивого практика-технолога, блистательного экономгеографа, пламенного патриота своей отчизны. Но в жизненно-важном для обороны вопросе о бездымном порохе он должен был выступить еще и как крупнейший химик своего времени, каким он в первую очередь и был.

Дело в том, что бездымный порох, производство которого налаживал на Охтенском заводе заезжий француз, не мог удовлетворить армию не только по качеству изготовления, но и по своему составу. Здесь нужно несколько остановиться на том, что вообще представляет собой бездымный порох.

Если погрузить бумагу в азотную кислоту, оставить ее там на несколько времени, чтобы она пропиталась, и потом промыть большим количеством воды, то получается непромокаемый в воде пергамент, чрезвычайно легко воспламеняющийся. Этот пергамент представляет собой особый вид пороха, названного пироксилином. В обыкновенном черном порохе, который и до сих пор употребляется для охотничьих ружей, крупинки угля и серы смешаны с селитрой. Селитра наполовину состоит из кислорода. В момент вспышки этот твердый концентрированный кислород освобождается, и уголь в нем сгорает. Давление образующихся при этом газов выбрасывает пулю. Однако черный порох сгорает не целиком – мельчайшие твердые частицы несгоревших его остатков разлетаются из ружья при выстреле в виде дыма. Поэтому такой порох называется дымным. При изготовлении пироксилина кислород, находящийся в кислоте, которой обрабатывается клетчатка, присоединяется к молекулам этой горючей основы. Таким образом, каждая частица пироксилина представляет собой готовый заряд. Пироксилин сгорает тоже за счет своего собственного кислорода, причем быстрее черного пороха и почти нацело. Дыма он не дает. Не нужно пояснять, насколько это важно на войне.

Но первые же попытки замены пироксилином дымного пороха, предпринятые в 1846 году, показали, что с изобретением пироксилина задача создания бездымного пороха не решена, а только поставлена. Пироксилин сгорал слишком быстро. Если заряд был слишком плотен, при выстреле мгновенно развивались такие высокие давления, которые иногда разрывали ружье раньше, чем успевала вылететь пуля. Кроме того, молекулы пироксилина, сами по себе, представляли не очень стойкие химические образования. После того как множество пороховых складов в разных странах взорвалось от самовозгорания пироксилина, непригодность его для военных нужд была признана повсеместно.