Ричард Блейд, пророк - Джеффри Лорд

Наступило утро седьмого дня, и вместе с солнцем в хижине появилась все та же компания охранников. Самки на сей раз с ними не было; вместо нее у порога выстроилось четверо бленаров в полном вооружении — кожаные куртки, круглые небольшие щиты и мечи наголо. Бороды, русые и пегие, спускались до груди, пряди светлых волос торчали из-под низко надвинутых шапок, угрюмые лица покрывал темный загар. Выглядело это воинство сурово и внушительно.

Его предводитель выступил вперед, поднял меч и рявкнул:

— За мной, чужак! Рильгон, вождь, хочет видеть тебя!

— Вот как! — Блейд поднялся, скрестил руки на груди и язвительно произнес: — Почему бы вождю не прийти ко мне? Я могу предложить ему отличное кресло. — Он покосился в сторону параши.

Тон его был холоднее льда. Конечно, он знал, чем рискует, но коль скоро на него перевели столько рыбы, значит, не собирались убивать. И сам вождь прибыл сюда! Это вселяло определенные надежды, но с самого начала переговоры должны вестись на равных. Блейд уже догадывался, что потребует от него великий вождь.

— Ну? — он устремил пронзительный взгляд на бленара. — Кто такой ваш Рильгон, и что ему надо?

На бородатой физиономии старшего воина отразилось замешательство; он отступил на пару шагов, опустив клинок. Последовала долгая пауза. Блейд продолжал сверлить горца взглядом — настолько упорным, что остальные начали нервно переминаться с ноги на ногу; бленар же, сдвинув шапку на затылок, озадаченно чесал в голове. Наконец он принял решение и заговорил опять, несколько понизив голос.

— Рильгон — великий вождь всех бленаров. Ему надо…

— Всех бленаров? — прервал воина Блейд. — И тех, что живут у соленой воды?

Лицо воина перекосилось.

— Там — выродки! Мы вырежем их сердца, а трупы спустим в Бурую!

— Возможно, возможно, — странник покивал головой: — Если Рильгон и в самом деле такой великий вождь, он превратит Бурую реку в Красную.

Бленар уставился на него, не в силах разобраться, как понимать это замечание. Блейд спокойно продолжал:

— Так что же нужно великому Рильгону от чужеземца, который прибыл издалека?

— Он тоже прибыл издалека, из самого Сеймидана, чтобы увидеть тебя, — сказал бленар. — Говорят, воина, подобного тебе, еще не знали в Триречье. Наверно, Рильгон захочет, чтобы ты присоединился к нашему войску. Мы пойдем на север, в степи, где стоит город, полный добычи и женщин… — он причмокнул от предвкушения.

— Добыча — это хорошо, — заметил Блейд, — а женщины — еще лучше. Ты ответил на мои вопросы, приятель, и я, пожалуй, прогуляюсь с тобой. Но сначала пусть мне дадут какую-нибудь одежду. Разве могу я появиться перед своим будущим вождем в таком виде? Он не доверит мне и десятка воинов, а я могу командовать сотней!

Казалось, эта просьба и вскользь брошенное замечание о чине сотника еще больше смутили бленара. Снова последовала долгая пауза; затем горец что-то негромко приказал, и один из его людей стрелой вылетел из хижины. Через несколько минут он вернулся с туникой и сандалиями в руках. Блейд не стал требовать оружия и не пытался расспросить о судьбе Вайалы, ибо помнил: желающий многого не получает ничего.

Четверка бленаров окружила его, и старший кивнул на дверь. Блейд вышел, с интересом осматриваясь по сторонам. Без сомнения, перед ним лежала главная и единственная улица стойбища, вдоль которой тянулись землянки и редкие бревенчатые хижины вроде той, где он отсидел почти неделю. Перед каждым неуклюжим строением был сложен очаг из закопченных камней; рядом устроились на корточках самки, помешивая варево в больших горшках. Мохнатые самцы сновали взад-вперед, нагруженные вязанками хвороста или корзинами с рыбой — вероятно, сенары этого клана промышляли на реке. Детеныши, совершенно голые и еще более грязные, чем их родители, носились вокруг, иногда замирая и с любопытством провожая круглыми глазенками Блейда и его эскорт.

Мирная картина, решил странник. Портило ее только большое строение из бревен, высившееся поодаль, за рядом землянок. У его крыльца слонялось с десяток бленаров, и Блейд понял, что видит казарму или местную разновидность форта. Теперь его не удивляла хорошая организация облавы, в которую он угодил: вероятно, Рильгон держал в этом и в других селениях постоянные гарнизоны.

Стражи обогнули казарму. За ней Блейд увидел ровное расчищенное пространство вроде плаца, за которым просвечивала сквозь листву речная гладь. На одном краю этой поляны были вбиты в землю деревянные столбы в рост человека с поперечинами, носившими следы зарубок от ударов мечей; на другом стояли три хижины — очевидно, склады. Взгляд Блейда метнулся к крайнему, дверь которого подпирала толстая жердь. Не там ли держали его бреггани?

От плаца тропинка шла вниз, к реке. Тут следов цивилизации было еще больше: вдоль берега тянулась длинная пристань из неошкуренных стволов трехфутового диаметра, у которой покачивался довольно большой палубный баркас. Это посудина, сколоченная прочно и грубо, без претензий на изящество, с высокими бортами, мачтой с квадратным парусом и дюжиной весел, с которыми управлялись гребцысенары, напомнила Блейду сармийскую галеру. Вероятно, на ней Рильгон спустился с верховий реки, из неведомого Сеймидана, в стойбище дикарей — самую восточную точку контролируемой им территории.

Когда стражи вместе с Блейдом поднялись по трапу, странник увидел на палубе группу рослых светлобородых воинов в кожаных безрукавках и медных шлемах. Это была личная охрана вождя, окружив пленника, шестеро телохранителей доставили его к Рильгону. Сенаров, гревшихся на солнце у своих весел, они разгоняли пинками.

Великий вождь располагался в кормовой надстройке. Его каюта была довольно большой, но имела низкий потолок и маленькие оконца, затянутые мутной полупрозрачной пленкой, особой чистоты вокруг не наблюдалось. Сам Рильгон, развалившись, лежал на груде шкур, рядом, на табурете, стоял кувшин. Втянув носом воздух, странник безошибочно опознал его содержимое: ча, хмельной напиток, который горцы, по словам Нуг-Уна, готовили из меда диких пчел.

Затем взгляд Блейда переместился к хозяину каюты. Рильгон был крупным мужчиной лет сорока пяти — почти таким же крупным, массивным и объемистым, как сенары, разве что не столь волосатым. Его пухлые губы обрамляли усы и борода, светлые глаза казались холодными и жестокими, в правой руке вождь держал бронзовую чашу с хмельным, толстые пальцы левой небрежно теребили рукоять огромного меча.

Властным жестом приказав охране выйти, Рильгон присел, скрестив ноги, и уставился на пленника.