Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн

— Так точно. Хэйзел Дэвис Стоун. А теперь — Хэйзел Стоун Кэмпбелл.

— Хэйзел Дэвис Стоун? — переспросила тетушка Тиль. — А не в родстве ли вы с мистером Дэвисом, не его ли вы дочурка?

Моя супруга встрепенулась.

— Не исключено. Много лет назад я прозывалась просто Хэйзел Дэвис. А не звать ли вашего гостя Мануэлем Гарсиа О’Келли Дэвисом?

— Именно так его и звать!

— О! Это же мой папочка! Он сейчас в доме?

— Нет, но будет к ужину. Надеюсь, что будет. У него так много важных дел!

— Я знаю, ведь сама я состою в Корпусе сорок шесть субъективных лет и папочка примерно столько же. И с тех пор мы почти не виделись — Корпус есть Корпус! О Господи! Ричард, я сейчас зареву. Останови меня!

— Я? Леди, я здесь всего лишь ожидаю автобуса. Впрочем, тебе не возбраняется воспользоваться моим платком.

Она схватила протянутый платок и приложила к глазам.

— Грубиян! Тетя Тиль, следовало бы пороть его почаще.

— Я слишком поздно стала тетушкой, дорогая. Этим занималась тетя Абигайль, которая теперь находится в лучшем мире.

— Да, тетя Эбби была беспощадна, — согласился я. — Она хлестала меня персиковым прутом. И наслаждалась этим.

— А надо бы настоящей плеткой! Тетя Тиль, я никак не могу дождаться папочку Мэнни! Мы так долго не виделись!

— Хэйзел, ты же видела его прямо здесь и всего три дня назад! — я ткнул пальцем в сторону сарая. — Прямо здесь! А может, это было тридцать семь… тридцать девять дней назад, но все же не так уж давно.

— Нет-нет, Ричард, ни то ни другое! По моему субъективному времени — больше двух лет! А ведь его завербовали так давно!

— А меня так и вовсе не завербовали, — заметил я. — И вот за этим нас и доставили сюда!

— Не знаю, милый, посмотрим. Да, дядя Джок, я вспомнила, что мне надо кое-что вам сообщить. Это связано с Кодексом. Лично меня как лунни это нисколько не волнует, но, думаю, вам не слишком следует распространяться о «веселом времечке» в будущем!

— Вы так думаете? — медленно произнес дядя Джок.

Тетушка Тиль хихикнула, и он быстро повернулся к ней.

— Женщина, над чем это ты смеешься?

— Я? Вовсе я не смеялась!

— М-р-рф! Майор Сэди, коль скоро на меня возлагается определенная ответственность, я нуждаюсь в несколько расширенном толковании Кодекса. Есть ли в нем что-либо такое, о чем я не знаю?

— На мой взгляд, да.

— Это что, ваша официальная точка зрения?

— Ну, раз вы захотели говорить официально…

— Да нет, нет! Просто вы мне все это объясните получше, и я сам попытаюсь разобраться.

— Хорошо, сэр. В субботу, пятого июля, одиннадцать лет вперед, Ти-Эйч-Кью был перенесен в Нью-Харбор на пятую временную линию. И вы вместе с ним и со всеми своими домочадцами тоже, насколько мне известно.

Дядя Джок кивнул и подтвердил:

— Это и есть тот вид «петлевой» информации, которая, согласно Кодексу, не должна разглашаться, поскольку есть опасность возникновения обратной положительной связи, новых «колебаний времени», а вследствие этого — и паники. Но я, принимая эту информацию совершенно спокойно, все-таки желаю узнать: зачем это сделано? Мне лично это перемещение совершенно ни к чему! У меня же действующая ферма, вне зависимости от того, что в ней сокрыто!

— Дядя, — вмешался я. — Я не связан с этим дурацким Кодексом, поэтому скажу. Те горячие головы с Западного побережья в конце концов заткнутся и отстанут от вас.

— Да неужели? — его брови полезли вверх. — Вот уж не думаю, чтобы они когда-нибудь перестали совать носы в дела моей фермы!

— Перестанут. В «мэйдэй» 88-го! В тот день, когда мы с Хэйзел тут побывали (побываем!), в субботу, пятого июля. Сонмы ангелов как раз в этот день пленят Де-Мойн. Всюду будут сыпаться бомбы. Сегодня вы можете подумать, что не выкарабкаетесь. Но я знаю, что вам это удастся: я же сам там побывал! Вернее, должен буду побывать. Спросите доктора Хьюберта или Лазаруса Лонга. Они полагают, что место слишком опасно, чтобы в нем оставаться дальше. Спросите, спросите их самих!

— Полковник Кэмпбелл! — рявкнул знакомый голос, и я обернулся.

— А, Лазарус, привет!

— Разговоры, которые вы ведете, категорически запрещены! Вы можете хоть это сообразить? Или вам не под силу?

Я глубоко вздохнул и обратился к Хэйзел:

— Боюсь, он никогда ничему не научится! — я повернулся к Лазарусу. — Док, вы пытались поставить меня по стойке «смирно» почти что с первой встречи. Не сработало. Но, видать, в вашей башке это не укладывается?

Возможно, где-то и когда-то Лазарус мог контролировать свои эмоции. И теперь я вдруг обнаружил, что он не утерял этой способности. Мобилизация воли потребовала от него около трех секунд, после которых он заговорил гораздо спокойнее и тише:

— Дайте мне объяснить. Такие разговоры опасны для того, с кем вы говорите. Нельзя делать никаких предсказаний о событиях, которые вам известны благодаря причастности к «петле». Информация такого рода может оказаться пагубной. Если не верите, проконсультируйтесь с математиками, имеющими дело с проблемами времени: доктором Джекобом Бэрроузом, доктором Элизабет Лонг, да с кем угодно еще из этой секции Корпуса. Узнайте также у историков о катастрофических последствиях таких акций в прошлом: примеров сколько угодно. Вы и сами можете ознакомиться в библиотеке Штаба с материалами о Кассандре, «Мартовских идах», Нострадамусе…

Лонг повернулся к дядюшке Джоку:

— Джок, мне жаль, что так получилось. Я умоляю вас и ваше семейство не впадать в уныние в течение всех лет, предшествующих 2188 году. Я вовсе не планировал доставить сюда вашего племянника, прежде чем он обучится дисциплине Кодекса Времени. Да, пожалуй, и вовсе не намеревался доставлять его в Штаб. К сожалению, он вынудил нас, иначе на его мозги повлиять никак не удается! А может, попробовали бы вы?

— Не уверен, что смогу оказать на него хоть какое-нибудь влияние, Лэйф! Дикки, а уы сам-то как думаешь? Не улыбается ли тебе славненькая карьерка в Корпусе? Кстати, не вредно знать, что Корпус спас нас, когда ты был еще ребенком. Это святая правда. Наша ферма должна была пойти с молотка как раз перед тем, как я вступил… Ты был еще ребенком, но должен припомнить, что мы питались одними лишь кукурузными лепешками… но потом дела пошли получше, и все наладилось! Тебе тогда было около шести лет.

Я задумался.

— Ну да, я помню. Вроде бы, помню. Дядюшка, я же не против вступления в Корпус: вы в нем состоите, моя жена тоже, да и несколько наших друзей. Но ведь Лазарус то и дело пытается всучить мне поросенка в мешке, а мне надо знать, чего именно от меня хотят и почему! А еще желательно знать: что мне это даст, когда я уволюсь? Мне необходимо понять смысл всего этого, а не сажать себе на шею за здорово живешь каких-то штабных просиживателей кресел!

— Лэйф, так чего вы на самом деле хотите от моего мальчика?

— Выполнения задачи «Адам Селен» в операции «Повелитель Галактики».

— Я что-то о такой не слыхал!

— Ну и забудьте о ней, поскольку вам не понять, да она в настоящее время еще и не возникла…

— Ну, раз «не понять», то как я должен его уговорить? Я умолкаю.

— Лазарус, — раздраженно произнесла Хэйзел. — Кончайте же!

— Майор, я обсуждаю деловые вопросы со смотрителем станции Ти-Эйч-Кью!

— Опять ваш поросячий визг? Вы снова пытаетесь облапошить Ричарда любым способом, заманивая в рискованное дело и не раскрывая при этом подоплеку? Я его знаю, считаю рыцарем без страха и упрека и восхищаюсь им! Я даже чувствую себя виноватой, что втравила его… и почти успешно, если бы вы, как всегда, не сунулись и не изгадили все! А теперь вы еще пытаетесь надавить на Ричарда с помощью его ближайшего родственника, почти отца. Стыдитесь! Ваше дело теперь — представить Ричарда Кругу или отпустить с миром. Хватит пытаться взять с наскока. Введите его в Круг, пусть они сами ему объяснят!

Я всегда помнил, что в логове дяди был чулан, переоборудованный в кабину лифта. Мы с Лазарусом вошли в него, и я увидел, что там, где в лифте было отверстие для контроля за номером этажа, теперь светились рисунки, напоминающие знаки Зодиака, но обычные символы были дополнены еще и другими, какие в зодиакальном круге не числятся. Например, пауком, носящим название «Черная вдова», или змеей, поедающей свой хвост.

(Насколько я знал, последний знак был символом «кольца Уробороса» и назывался «Мировой змеей».)

Лазарус положил руку на этот знак. Чулан (или кабина лифта, или комнатка) тронулся с места. Внутри что-то замерцало, и интерьер внезапно преобразился, потеряв всякое сходство с чуланом моего дяди.

— Выйдем, — сказал Лазарус и открыл дверь с противоположной стороны.

От этой двери отходил такой длинный коридор, какого в доме дяди быть не могло. К тому же и вид из окон вовсе не соответствовал пейзажу нашей фермы. Правда, сама Земля напоминала просторы Айовы, но такие, какими они были еще до появления здесь человека: не тронутые плугом.