Описание Эллады - Павсаний

1. В Лаконике есть местечко Эгила, где находится чтимый храм Деметры. Узнав, что там женщины справляют праздник, Аристомен и его сотоварищи (попытались их захватить, но) так как, очевидно не без помощи богини, женщины решили защищаться, то многие из месенцев получили ранения ножами, которые женщины употребляли при жертвоприношениях, и вертелами, на которые они натыкали мясо, чтобы жарить, а самого Аристомена, поражая его факелами, они взяли живым. Однако он спасся той же самой ночью в Мессению. То, что он ушел, в этом обвиняли жрицу Деметры, Архидамию. Она отпустила его не за деньги, но потому что еще раньше она была влюблена в него, а в свое оправдание она сказала, будто Аристомен бежал, пережегши свои веревки.

2. На третьем году войны, когда должна была произойти битва у так называемого Большого рва и к мессенцам пришли вспомогательные отряды изо всех аркадских городов, лакедемоняне подкупили Аристократа, сына Гикетаса, родом из Трапезунта — он был царем у аркадян и в это время главнокомандующим над их войском. Лакедемоняне первые из всех, кого мы знаем, подкупили дарами своего врага, первые, которые победу на поле битвы сделали покупным товаром. До того времени как лакедемоняне столь недостойно преступили законы войны по отношению к мессенцам, до этой измены аркадянина Аристократа, вступавшие в сражение решали исход боя своей доблестью и соизволением бога. Известно, что и позднее, когда лакедемоняне при Эгоспотамах (Козьих реках) вступили в бой с афинскими кораблями, они подкупили Адиманта и других афинских стратегов. 3. Однако с течением времени и самих лакедемонян постигла так называемая Неоптолемова кара. Неоптолему, сыну Ахилла, убившему Приама у очага Зевса Геркея (Хранителя домашнего очага), было суждено и самому пасть в Дельфах у жертвенника Аполлона, поэтому, если зло, сделанное кем-либо другому, затем постигает его самого, это называется "Неоптолемовой карой". Соответственно с этим, когда лакедемоняне достигли высшего процветания, уничтожили весь афинский флот и Агесилай покорил уже большую часть Азии, им не только не удалось отнять всей власти у персидского царя, но этот варвар их же обманул, применив их же прием, послав деньги в Коринф, Аргос, Афины и Фивы, и благодаря этим деньгам началась так называемая Коринфская война, так что Агесилай был принужден покинуть все то, чего он добился в Азии. Таким образом то коварство, которое лакедемоняне применили к мессенцам, божество предопределило обратить на них самих, им же на погибель.

4. Когда Аристократ получил деньги от лакедемонян, он сначала скрывал от аркадян задуманное им предательство, а когда они уже готовились вступить в бой, только тогда он внушил им страх, (уверив), что они застигнуты на неудобной позиции и что, в случае если они будут побеждены, им не будет никакой возможности к отступлению; и жертвы для них, говорил он, оказались неблагоприятными. Поэтому он велел каждому из них по данному знаку спасаться бегством. Когда лакедемоняне стали подходить и внимание мессенцев было обращено на вражеский фронт, тогда Аристократ в самом начале битвы стал уводить аркадян и таким образом левое крыло и центр у мессенцев оказались обнаженными и покинутыми; так как элейцы отсутствовали при этой битве, отсутствовали и аргивяне и сикионцы, то аркадяне заняли оба эти места. Но Аристократ сделал нечто большее, чем это: он велел своим отступить через ряды мессенцев. Неожиданность такого движения при данных обстоятельствах поставила мессенцев в тупик, вместе с тем, вследствие прохода аркадян через их ряды, они пришли в такое замешательство, что почти не знали, что им делать в данный момент. Вместо того чтобы обращать внимание на наступавших уже лакедемонян, они с удивлением и ужасом смотрели на убегающих аркадян; одни стали умолять их остаться с ними, другие обращались к ним со словами брани и оскорблений, как к предателям и людям, потерявшим совесть. 5. Когда мессенцы остались одни, то лакедемонянам было нетрудно их окружить, и они одержали победу; ни одна победа не доставалась им так легко и безо всякого труда. Аристомен и окружающие его оставались на месте и старались сдерживать наиболее сильно наступавших лакедемонян, но их было мало и большой пользы они не могли принести. Из числа простых мессенцев погибло такое количество, что, вначале мечтая вместо рабов стать господами лакедемонян, теперь они уже не имели даже надежды на спасение. Погибло много и знатнейших лиц, в том числе Андрокл и Финт, а также совершивший особенно славные подвиги в битве Фанас, тот самый, который перед этим одержал победу в Олимпии в длинном беге. 6. После этой битвы Аристомен стал собирать разбежавшихся мессенцев и посоветовал им оставить Анданию и большинство других городов, находящихся в середине области, и переселиться на гору Гиру. Когда они собрались сюда, они были осаждены лакедемонянами, которые думали, что они тотчас победят их. Но у мессенцев даже после поражения у (Большого) Рва хватило еще сил защищаться в продолжение одиннадцати лет. Что длительность осады была именно такая, на это указывают песни Риана, где он пишет о лакедемонянах:

Возле ущелий Белой горы они воевали:Двадцать два раза хлеба поднимались и стужейсменялись.

Он считал вместе зимы и лета, всходами считая зеленый хлеб или немного раньше до жатвы.

1. Когда мессенцы поселились на Гире и потеряли доступ ко всем другим частям Мессении, кроме той приморской, которую сохранили для них пилосцы и мофонейцы, они стали делать набеги и грабить как Лаконию, так и бывшую свою страну, считая ее уже для себя страной вражеской. Многие лица собирали такие отряды для нападения, как кому удастся, Аристомен же довел свой отборный отряд до трехсот человек. Они грабили и опустошали лаконскую землю кто как мог: забирая хлеб, скот и вино, они пользовались им для собственного потребления, а движимое имущество и людей они продавали за деньги. Так что лакедемоняне постановили оставить, пока идет война, Мессению и прилегающую часть Лаконии без обработки: ведь все равно они возделывали их скорее для Гиры, чем для самих себя. 2. Но вследствие этого в Спарте возник недостаток в хлебе, а вместе с недостатком поднялось возмущение: те, которые имели там свои поместья, не желали мириться с тем, что их земли остаются пустовать; однако эти распри успокоил Тиртей. 3. Аристомен же со своим отборным отрядом поздним вечером двинулся походом и благодаря быстроте передвижения он успел появиться в Амиклах перед восходом солнца; он взял этот городок Амиклы, разграбил его и успел уйти прежде, чем из Спарты пришли на помощь. Он делал набеги и позднее на эту страну, пока не наткнулся на отряды лакедемонян, вдвое сильнее, чем его, и под предводительством обоих царей. Отбиваясь, он получил много ран и, кроме того, вследствие удара камнем в голову у него потемнело в глазах; он упал и тогда лакедемоняне (всей гурьбой) бросились на него и взяли его в плен живым; вместе с ним они взяли из его отряда около пятидесяти человек. Всех их лакедемоняне решили бросить в Кеаду (пропасть): они бросают туда тех, кого они хотят наказать за величайшие преступления. 4. Мессенцы, сброшенные туда, тотчас же погибли; Аристомена же, как и при других обстоятельствах, так и тогда охранял какой-то бог. Прославляющие его деяния говорят, что когда Аристомен был сброшен в Кеаду, то орел подлетел под него и поддерживал его своими крыльями до тех пор, пока не спустил его вниз, так что он не получил никакого ушиба и никакой раны. Но божество решило и оттуда указать ему выход. Когда он оказался на дне пропасти, он лег на землю и, завернувшись в плащ, спокойно стал ожидать конца, считая, что все равно ему суждено умереть. На третий день после этого он услыхал шорох и, раскрывшись, — он уже мог видеть в темноте — увидал лисицу, обгрызавшую трупы. Сообразив, что животное откуда-нибудь должно было войти, он стал ждать, чтобы лисица подошла к нему ближе, а когда она подошла, он ее схватил за хвост; когда же она бросилась на него, он набросил плащ на другую руку и предоставил ей кусать ее. Большую часть дороги он бежал вместе с ней, а в наиболее трудных местах (там, где путь был чересчур непроходим) он даже полз за ней. Наконец он увидал отверстие, достаточное, чтобы пролезть лисице, и через него был виден свет. И вот, когда Аристомен ее отпустил, лисица, думаю я, бросилась в свою нору, но так как это отверстие не давало возможности выйти и ему, он руками расширил его и невредимо вернулся домой на Гиру. Если странным противоречием его обычному счастью казалось уже то, что он попал в плен — его предусмотрительность и смелость были так велики, что никак нельзя было подумать, чтобы Аристомен мог стать пленником, — но еще более странным, скажу, чудесным образом произошло его спасение из Кеады, и для всех совершенно ясно, что это было не без воли и помощи бога.