Быть драконом - Андрей Стерхов

— Водки выпьешь? — постучав вилкой по графину, спросил я на правах хозяина столика. Потом, вспомнив, что вампиры — эстеты, мать их! — предпочитают портвейн, предложил: — Или «три семёрки» заказать?

Но Воронцов категорически отказался и от того, и от другого:

— Нет, Егор, я на секунду. Времени нет нифига.

— Что такого стряслось ужасного? — полюбопытствовал я, отлично понимая, что не просто так спешит. — Или секрет?

Вампир пожал плечами и, страшно фальшивя, пропел:

— Кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет. Вот и весь секрет.

— А серьёзно?

— Интересуешься?

— А то.

— В Подпругино попа вчера зверски убили, храм ограбили, пытались поджечь.

— Чего творят! — поразился я. Покачал возмущённо головой и прикинул: — Какого это уже по счёту батюшку?

— В этом году — четвёртого, — после короткой паузы ответил Воронцов.

— Покатила волна.

— Покатила. Сам понимаешь, дела громкие, каждое на особом контроле, начальство нервничает, вот и носимся словно угорелые.

— А как убили?

— Три выстрела: сюда, сюда и сюда. — Воронцов коснулся живота, груди и лба. — Результатов экспертизы ещё нет, но я пули видел — из «макарова» шмаляли.

— Много унесли?

— То-то и бесит, что немного — с десяток копеечных икон, половина из которых так и вообще бумажные. Крест, правда, обрядный ещё взяли, вот он старый. И золотой.

— Переплавят, придурки.

— Возможно… Ладно, давай о делах наших скорбных покалякаем. — Он постучал по часам. — Со временем у меня действительно вилы.

Я кивнул — давай, коль так. И тихо спросил:

— Кого-нибудь вычислил?

Вампир решительно вжикнул молнией нагрудного кармана кожанки, извлёк цветную фотографию и протянул со словами:

— Имеется одна кандидатура.

Я рассмотрел снимок не без интереса.

Дама лет тридцати — тридцати пяти, брюнетка, отнюдь не худая, не то чтобы красива (черты лица грубоваты), но ухожена: дорогой макияж, замысловатая причёска, серёжки с дорогими камушками. На обороте снимка корявым почерком Воронцова были написаны ФИО и адрес. Женщину звали Купреяновой А. В., а проживала она в микрорайоне Солнечный.

Положив снимок на скатерть, я вопрошающе глянул на Воронцова — мол, давай, выкладывай подробности.

И тот начал:

— Тема, Егор, такая. На днях случилось разбойное нападение на ювелирный. Слышал, наверное? Тут, на Киевской.

— Слышал, — кивнул я. — Кажется, один охранник погиб?

— Да, парнишке двадцать три было, только что из армии… Но я не об этом. Стали разбираться, оказалось, налётчики брали не всё подряд, а только самое ценное. Естественно возникло подозрение, что навёл их кто-то из работников магазина, стали крутить всех подряд. Мне вот эта вот бухгалтерша досталась. — Воронцов кивнул на фото и брезгливо поморщился. — Алла Викторовна Купреянова. Отдали мне как наиболее перспективный вариант. Дело в том, что у неё сожитель срок мотает по сто шестьдесят второй часть два, вот мы и подумали: возможно, через него всё срослось. Мне дали, я взял. Стал колоть. Сначала по УПК чин-чинарём, под протокол, а потом… Ну, ты в курсе как я это делаю.

Да, это мне известно: глубокий гипноз, укус, установление полного контакта, и через секунду всё, что знает «донор», знает и вампир.

Воронцов этой своей способностью не злоупотребляет, но когда «мокрое» дело грозит перейти в разряд «висяков», использует. Зачастую это его тайное умение здорово помогает расследованию, во всяком случае, в прокуратуре за ним закрепилось прозвище «Щелкунчик». Что говорит само за себя.

— К нападению она оказалась непричастна, — продолжал вампир, — Но когда я её… Короче, выяснилось другое. Жуткое. Эта… Эта тварь, по-другому и не скажешь, в феврале ребёночка тайком от всех родила. Родила, удушила и в мусорный бак выбросила.

Я ахнул:

— Чего это она такой грех-то на душу?!

— Сожитель её в ноябре «откинуться» должен, а она, пока он на шконке парился… В общем, испугалась тварь.

— Официально прижать никак нельзя?

— Я отработал — не получается. Сводки поднял, выяснил, что труп никто не находил. Свидетелей нет. Никаких заявлений. Глухо, как в танке.

— Как это она беременность от всех скрыла?

— Это ей несложно было при её фигуре. Полная она. Балахоны там, всё такое. Ерунда.

— А чего аборт не сделала? Католичка?

— Сволочь она порядочная, а не католичка. Вычитала где-то, что беременность благоприятно на женский организм… — Воронцов рубанул рукой воздух. — Короче, Егор, чего там разговоры разговаривать, тварь она и её надо «сделать». Поверь мне — надо. Не должны такие нелюди спокойно жить и дышать одним с нами воздухом.

Если нежить говорит про кого-то «нелюди», это говорит о многом.

Я с интересом посмотрел на Воронцова, бледное лицо которого от негодования стало ещё бледней, кивнул и пообещал:

— Хорошо, Афанасий, я постараюсь. — После чего уточнил вопрос оплаты: — Возьмёшь как обычно?

Вампир стал отнекиваться:

— Не надо, Егор. Сегодня не надо, сегодня за просто так. Особый случай и всё такое.

Но я уже вытащил упаковку с «Каплями света».

— Твой порыв мне, Афанасий, понятен, но у меня есть свои правила и торг здесь неуместен.

Вампир, горько усмехнувшись, процитировал Агнию Барто:

Мать меняется в лице,Витамины А, Б, ЦПредлагает Пете.Витамины А, Б, ЦОчень любят дети.

После чего, кинув настороженный взгляд в угол, где сидел оборотень, быстро спрятал протянутую упаковку во внутренний карман.

Ну, а я спрятал в карман фотографию детоубийцы, тем самым, занеся её в актуальный Список золотого дракона. Последний пункт был закрыт. Всё шло по плану.

«Жизнь никакого смысла не имеет, смысл ей придаём мы», — подумал я, когда сутулый вампир с ускользающей внешностью исчез в темноте дверного проёма.

Действительно придаём.

Вопрос — какой?

8

Оставшись в одиночестве, я какое-то время думал об убиенном младенце. У меня в голове такие вещи плохо укладываются. Много гадостей видел в своей жизни, у самого руки по локоть в крови, но всякий раз, когда слышу о подобном, мозг кипит, а душа холодеет. Почему она ребёнка кому-нибудь не подбросила? Что ей это стоило? Зачем же вот так-то вот? Или тупо: и сама не ам (в смысле воспитывать не буду), и другому не дам?

Искал оправдания её преступлению и не находил.

Зато слышал треск.

Это трещали по швам мои представления о базовых категориях человеческого космоса.