Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

Наискосок от него, чуть позади, сидела девушка, которая постоянно смотрела в его сторону. У нее были короткие светло-русые волосы, кроссовки, джинсы и совершенно не приличествующая случаю военная куртка с капюшоном. От девушки исходила какая-то злость.

На что она так глазеет, черт побери? Он попытался проследить за ее взглядом, но не видел ничего бросающегося в глаза в толпе перед собой. Все были заняты делом — стаскивали с себя мокрые куртки, доставали псалтири.

Вдруг он понял, что девушка рассматривает его. В эту же секунду началась церемония.

Позже, в «Белла-центре», Клайв к своему удовлетворению констатировал, что послушать его лекцию пришло около ста двадцати человек. Он искал среди собравшихся знакомые лица, но не увидел ни одного. После лекции начались жаркие дебаты. Клайв знал процедуру от «а до я», он побывал за свою жизнь во стольких словесных битвах, что ужасно удивился бы, если аудитория ответила бы на его лекцию тишиной. И все-таки он отметил про себя, что результаты опыта по конденсированию не произвели такого революционного впечатления, на которое надеялись Майкл и Клайв.

— Да, это интересный опыт, — сказал один из присутствующих. — Но он ведь не отменяет те двести восемьдесят шесть синапоморфий, которые связывают птиц и динозавров.

— Да, вы правы, — сказал другой, кивая в сторону Клайва, — онтогенез относится к самым слабым разделам динозавровой гипотезы. Но нам придется с этим смириться. Мы, по понятным причинам, не знаем, как развивается зародыш динозавра. Но даже без этого знания у нас более чем достаточно причин, чтобы констатировать родство. Более чем достаточно, мистер Фриман.

— Да, — выкрикнул третий. — Это все равно как если бы вы собрали пазл из тысячи частей, на котором изображен Нью-Йорк. Вам не хватает всего одной детальки этого пазла, но вы все равно утверждаете, что не видите, что это за город.

— Точно, — крикнул четвертый.

Во время лекций Клайва всегда наступал момент, когда он просто начинал упрямо повторять свое, пресекая все возражения. Двое встали и ушли, но это, на самом деле, было меньше обычного. Конечно, нельзя сказать, что сегодня он выступал перед послушной и внимательной аудиторией, которая жадно ловила каждое его слово, но они все-таки не безнадежны. Он видел в их глазах искренний интерес.

Часом позже аудитория опустела, и Клайв не смог скрыть разочарования. Несколько слушателей подошли пожать ему руку после лекции, но он должен был признать, что опыт по коденсированию не произвел особого впечатления, и он не понимал почему. Это был удачный опыт.

— Ну, что скажете? — спросил он Майкла. — Кажется, они не до конца поняли, о чем я говорил, — Клайв раздраженно покачал головой. Вдруг до него дошло, что Майкл вел себя как-то отстраненно. Он как раз собирал большие разноцветные постеры и вдруг остановился:

— Майкл?

Майкл не реагировал до тех пор, пока Клайв не оказался совсем рядом с ним.

— Вы что, витаете в облаках? — спросил Клайв.

— Клайв, — ответил Майкл. — Мне правда очень жаль.

Клайв непонимающе смотрел на него.

— Наше отделение закрывается, — сказал Майкл. Клайв хватал ртом воздух. — Это уже решено. Наше отделение станет частью отделения морфологии позвоночных, а вы… — Майкл потер лоб и вымученно сказал: — И это будет без вас. Официально, по крайней мере. Вы должны уйти на пенсию. Хотя бы формально. Вы, конечно, сможете продолжать участвовать в разных проектах, в моих-то уж точно. Я должен был сказать вам это перед поездкой. Но я не смог. Я пойму, если вы рассердитесь.

— Но почему? — пробормотал Клайв. Он был совершенно ошарашен.

— Я по-прежнему вас поддерживаю, Клайв, — поспешил сказать Майкл. — Дело не в этом. Посмотрите на результаты опыта по конденсированию. Я вас поддерживаю. Но каждый день обнаруживается что-то новое, что указывает на то, что мы можем ошибаться. Мы вынуждены учитывать то, что мы можем ошибаться. Отделение эволюции, палеобиологии и систематики птиц стало синонимом вашей профессиональной позиции, и так быть не должно, этого не должно было случиться. Университет из-за этого страдает. Нас называют креационистским факультетом. У нас меньше студентов, чем когда-либо, и вы знаете, что это значит, — он потер большой и указательный пальцы. — Новых биологов, специалистов в области позвоночных, не принимают всерьез, они не могут найти работу, факультету очень нужны деньги. Нам придется пересмотреть свою позицию, если мы надеемся увеличить набор студентов. И вы слишком известны, Клайв. Пока вы продолжаете оставаться лидером отделения, считается, что мы не можем спасти этот тонущий корабль.

Клайв стоял, уставившись на Майкла.

— Я добывал для этого отделения деньги в течение тридцати семи лет, — прошептал он. — При каждом без исключения распределении средств.

— Поэтому это должно прекратиться сейчас. Пока игра еще не проиграна. Дальше так продолжаться не будет. Вы получали бы все меньше и меньше грантов, под конец — вообще никаких. Кроме того, это требование университетского совета. Немедленное слияние отделений и ваш уход на пенсию.

— Мне еще нет даже шестидесяти, — сказал Клайв.

— Я должен был рассказать вам об этом еще до того, как мы вылетели в Европу, в крайнем случае в самолете, — сказал Майкл. — Но это было слишком трудно.

— Бизнес-класс и ужин в ресторане с мишленовской звездой? Это что, отступные от отделения? И собрание! — торжествующе выкрикнул он. — То собрание, на которое меня — вот ведь совпадение какое — не пригласили!

— Мне правда очень жаль, — снова сказал Майкл.

Клайв сжал руку в кулак.

— Я хочу побыть один, — сказал он. Майкл всплеснул руками.

— Я вам сочувствую, правда, — по-товарищески сказал он, — но жизнь ведь продолжается? Вы столько вложили в это дело, и мы все прекрасно это понимаем… без вас отделение не было бы таким заметным и…

— Я хочу побыть один! — заорал Клайв.

— Ну-ну, успокойтесь. Это же не мое решение, — обиженно сказал Майкл и пошел к выходу. Он слегка качал головой на ходу, самозваный верховный жрец высокой морали.

Оставшись в одиночестве, Клайв обернулся и посмотрел на огромный экран для PowerPoint презентаций. Он чувствовал себя окаменевшим, полным ненависти. Когда он снова услышал шаги, то подумал было, что Майкл вернулся. Но это был не Майкл. К нему подошла та самая девушка, которую он видел на похоронах Хелланда шесть часов назад. Она протянула ему руку, и он инстинктивно ее пожал.

— Меня зовут Анна, — сказала она. — Мне нужно с вами поговорить.

— Вы были сегодня на похоронах Хелланда, — сказал Клайв. — Почему вы на меня так глазели?

— Я удивилась, когда увидела вас там, — спокойно ответила она. — Чистое любопытство.

У нее были почти желтые глаза и самодовольная складка у рта.

— Это еще почему? — спросил Клайв, принимаясь складывать свои бумаги в папку.

— Я пишу диплом под руководством Хелланда и Тюбьерга, — сказала она. — Я изучала спор о происхождении птиц. Я бы очень хотела обсудить с вами некоторые анатомические детали. В Зале позвоночных. Вы сможете со мной там встретиться? Завтра… Или лучше в понедельник? Вы же еще не уедете в понедельник?

Он уставился на нее.

— То, что вы дипломница Тюбьерга и Хелланда — для вас же хуже, — сказал он, надевая куртку и беря в руки папку. — О чем мне с вами говорить? Хелланд, к сожалению, мертв. Тюбьерг… — он взглянул на нее, — Тюбьерг даже не потрудился прийти сегодня. Мне не о чем говорить с их протеже. До свидания, — он захлопнул папку и стал быстро спускаться по широким ступеням между рядами парт. Девушка шла за ним.

— У меня для вас есть кое-что. От Тюбьерга, — сказала она вдруг. Он остановился и пробуравил ее взглядом:

— И что же это?

— Я не могу здесь об этом говорить, — сказала она, оборачиваясь через плечо, как будто у стен были уши.

— Почему он сам не может мне это отдать? — спросил Клайв.

— Я там вам все объясню. Это кость… Это очень сложно, — девушка выпрямилась и продолжила тихо: — Каково бы вам самому было, если бы вы вдруг вынуждены были признать, что ошибались? В течение всей своей научной карьеры?

— Ха, — фыркнул Клайв. — В тот день, когда Тюбьерг признает свои ошибки, солнце взойдет на западе.

Он пошел дальше по лестнице, вышел в коридор и прибавил шагу. Девушка прокричала ему вслед:

— Профессор Фриман! В понедельник в одиннадцать часов. В Зале позвоночных. Договорились?

— Можете даже не мечтать! — Клайв на ходу качал головой.

Майкл ждал его в такси перед выходом из «Белла-центра», сидя на заднем сиденье с открытой дверцей, счетчик был уже включен. На что он рассчитывает вообще? Что Клайв сделает вид, что ничего такого не произошло, проехали? Майкл говорил по мобильному телефону, наверняка отчитывался: да, да, все прошло хорошо, я наконец-то все ему рассказал, и теперь этот старый идиот вне игры. С кем он вообще разговаривает? С Энн? С заведующим кафедрой? Майкл подвинулся на сиденье, освобождая место для Клайва.