Заговор королевы - Вильям Энсворт

— Я знаю все это, — сказал Кричтон.

— Но вы не знаете, — продолжала Екатерина, приближаясь к шотландцу и понижая голос, — что Анжу в настоящее время в Париже.

— В Париже? А!..

— В Лувре, в этом дворце, который будет скоро его собственным дворцом.

— Боже мой!

— Бюсси д'Амбуаз, его любимец, прибыл сегодня из Фландрии. Все идет отлично. У нас есть золото Испании и шпаги Шотландии и Швейцарии, так как королевская стража на нашей стороне. Все наши агенты и шпионы за делом, каждый квартал города наполнен ими. Наши партизаны собираются и ожидают только сигнала к началу действия. Этот сигнал будет дан сегодня вечером.

— Так рано!

— Да, так рано! — повторила с увлечением Екатерина. — Нострадамус предсказал, что все наши сыновья будут королями. Завтра его предсказание исполнится.

— А Генрих?

Екатерина побледнела и вздрогнула, схватившись за плечо шотландца, чтобы не упасть, — так сильно было ее волнение.

— Что же будет с королем, вашим сыном? — повторил суровым тоном Кричтон.

— Из наших сыновей, — вскричала в волнении королева, — Генрих был всегда нам дороже всех. Ни болезненный Франциск, ни грубый Карл никогда не были близки нашему сердцу. Но Генрих, всегда покорный нашей воле, Генрих, которому сама природа назначила царствовать и для которого мы помогли сбыться этому назначению, был всегда нашим любимцем.

— И теперь вы хотите уничтожить ваше собственное дело, хотите пожертвовать сыном, который вам дороже всех?

— Наша безопасность требует этой жертвы, — отвечала с глубоким вздохом Екатерина. — С некоторого времени Генрих стал капризным и упрямым. Он отказывается следовать нашим советам, не признает более нашей власти. Сен-Люк, Жуаез, д'Эпернон управляют всем вместо нас. Закон запрещает нам царствовать лично, поэтому мы царствуем через наших сыновей.

— И в сравнении с любовью к власти материнская любовь ничего не значит? — сказал Кричтон.

— Против великих решений она не должна ничего значить, против судьбы она ничто. Так к чему же сожалеть о его падении? К чему откладывать решение его участи? Шевалье Кричтон, — продолжала Екатерина голосом, от которого кровь застыла в жилах шотландца, — он должен умереть!

Несколько мгновений длилось страшное молчание, в течение которого собеседники внимательно смотрели друг на друга.

— Боже мой! Это ужасно! — вскричал наконец шотландец. — И мать может говорить таким образом!

— Слушай! — вскричала Екатерина. — Слушай и узнай, с кем ты имеешь дело. Ценой моей крови я достигла этой власти, ценой этой крови я ее и сохраню. Генрих должен умереть.

— От руки матери?

— Нет! Моя рука могла бы дрогнуть. Для этого мне нужна рука более надежная. Слушайте, — продолжала она уже совершенно спокойным тоном. — В полночь все будет готово. Переодетые партизаны Анжу явятся во дворец. Бюсси д'Амбуаз берет на себя д'Эпернона, Сен-Люка и Жуаеза, у него есть с ними старые счеты, и вы знаете, что его шпага редко ему изменяла. Герцог Неверский уже наш. Вилькье, д'О — это флюгеры, которые поворачиваются туда, куда дует ветер. Остается один Генрих и…

— И что же, ваше величество?

— Он назначен вам.

— Мне?

— Мы убедили его отложить до полуночи большой турнир, в котором он сам примет участие. Во время схватки он будет искать вас. Тогда опускайте ваше копье и бросайтесь на него с криком: "Да здравствует Франциск- III". Мы слишком хорошо знаем силу вашей руки, чтобы сомневаться в роковом исходе этой встречи. Этот крик, этот смертельный удар будут сигналом для Анжу и нашей партии. На него ответят. Солдаты Генриха будут истреблены, и корона перейдет к его брату.

— Кровавая сцена, которую вы описали, — сказал Кричтон, — напоминает мне далекие июльские дни 1559 года. Перед Турнельским замком был устроен блестящий турнир, чтобы отпраздновать брак Елизаветы Французской с Филиппом, королем Испании. Король-рыцарь ломает копье со всеми. Этот король — ваш супруг. Этот король — Генрих II!

— Довольно! Ни слова более!

— Этот монарх просит залог у своей супруги, желая переломить в ее честь копье. Она посылает ему шарф. Тогда король велит графу Монтгомери приготовиться для встречи с ним. Граф ему повинуется. Противники бросаются друг на друга, копье Монтгомери сломано…

— Молчите! Мы приказываем вам!

— Но осколок древка пробивает череп короля, — продолжал Кричтон, не обращая внимания на угрожающий взгляд Екатерины. — Несчастный монарх падает, смертельно раненный. Вы были свидетельницей этой страшной катастрофы. Вы видели, как ваш супруг упал окровавленным на арену, и готовите подобную же участь вашему сыну, его сыну!

— Вы закончили, наконец!

— Неужели вы думаете, что я возьмусь за дело, от которого содрогнулся бы последний бродяга вашей Италии.

— Если мы предлагаем вам черное и страшное дело, то ведь мы даем вам и соответствующую награду, — отвечала Екатерина. — Смотрите, — продолжала она, показывая кусок пергамента с большой печатью, — вот ваше назначение маршалом Франции.

— Оно помечено завтрашним числом.

— Оно будет утверждено сегодня вечером, — отвечала королева, кладя пергамент на стоявший рядом стол. — Каков же ваш ответ?

— Вот он! — вскричал Кричтон, вонзив кинжал в то место пергамента, где было выписано его имя.

— Довольно, — сказала Екатерина, разрывая на куски дырявый пергамент. — Вы скоро узнаете, чей гнев вы так бездумно вызвали.

— Угроза за угрозу, — гордо отвечал шотландец. — Вы можете обрести во мне страшного врага.

— Но вы не сможете выдать нас! — вскричала королева. — Вы дали нам слово молчать о том, что вы от нас услышите.

— Да, но ваше величество забывает, что Руджиери в моей власти.

— Руджиери ничего не скажет.

— Он поклялся все сказать, если его жизнь будет сохранена, — отвечал Кричтон.

Лоб Екатерины на мгновение омрачился, но зловещая улыбка по-прежнему скользила по ее губам.

— Если наш астролог ваше единственное орудие мести, — сказала она, — то нам нечего вас опасаться.

— Вы слишком самоуверенны, ваше величество, — заметил Кричтон. — Что вы скажете, если я вам открою, что пакет, содержащий доказательства высокого происхождения принцессы Эклермонды, найден? Если я прибавлю к этому, что ваши собственные письма к герцогу Анжуйскому и Винченцо Гонзаго скоро будут переданы в руки короля?

— А что вы скажете, если я отвечу, что все это ложь, так же как и то, что Руджиери нам изменит? Этот пакет никогда не дойдет до короля, он уже в наших руках. Гугенотский проповедник, который должен был передать его королю, захвачен нами.