Измена Родине. Заговор против народа - Альберт Кан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти бесчинства продолжались несколько часов, пока, наконец, на место действия не прибыла полиция, восстановившая видимость порядка.
На следующий день, в воскресенье, в усадьбе д-ра Сэмюэля Розена в Катоне собралось около 1500 возмущенных местных жителей. Они создали Вестчестерский комитет охраны закона и порядка и единогласно решили послать Полю Робсону второе приглашение выступить в Пикскилле. «Не отдадим организованным хулиганам ни одной пяди территории Соединенных Штатов, — решил комитет. — На карте наша свобода и гражданские права».
Во вторник вечером 8000 человек собрались в зале Голден Гэйтс в Гарлеме на митинг протеста против насилия в Пикскилле. Выступая на этом митинге, Поль Робсон объявил, что он снова приедет в Вестчестер и будет там петь.
Новый концерт был назначен на воскресенье, 4 сентября, в загородном клубе Холлоу Брук.
По мере приближения этого дня напряжение в Пикскилле росло. Местные организации «ветеранов войны» призывали организовать мощное шествие протеста рядом с концертной площадкой. В городе появились плакаты и афиши с лозунгами: «Проснись, Америка! Пикскилл уже проснулся». Газета «Дейли компас» сообщала, что отдыхающие в близлежащей летней колонии «были так напуганы, что мужчины организовали круглосуточные дежурства для охраны колонии от нападения».
В субботу вечером молодые люди, околачивавшиеся в барах, игорных домах и на перекрестках Пикскилла, открыто хвастались, что проучат «комми» (коммунистов), «черномазых» и «жидов».
Уступив упорным настояниям Вестчестерского комитета охраны закона и порядка, губернатор Томас Е. Дьюи распорядился направить в Пикскилл в день концерта полицию штата.
Чтобы обеспечить охрану слушателей, организаторы концерта сами создали отряд из 2500 ветеранов-антифашистов. Под командованием заместителя председателя профсоюза рабочих меховой и кожевенной промышленности, офицера запаса Леона Штрауса, эти ветераны на рассвете в день концерта собрались у клуба Холлоу Брук. Стоя плечом к плечу, они образовали оборонительную линию, опоясавшую весь парк.
В полдень к месту концерта начали съезжаться слушатели; многие прибывали целыми семьями, нагруженные корзинками с провизией. Приближаясь к входу, они проходили сквозь строй полицейских, которых здесь насчитывалось сотни. Полиция сдерживала толпы демонстрантов, выкрикивавших угрозы, проклятия, ругань.
Местные «ветераны» маршировали группами взад и вперед под звуки оркестра.
К началу концерта, в 2 часа, на площадке собралось около 20 тыс. человек. Пока Поль Робсон пел, царила тишина. Восторженные аплодисменты отдавались мощным эхом в окрестных холмах.
По окончании концерта полиция направляла отъезжавшие автобусы и машины по крутой извилистой дороге, проходившей через густой лес. Здесь их поджидали в засаде сотни людей, вооруженных камнями, бутылками и кирпичами. Подъезжавшие машины попадали под ураганный «обстрел».
Приведем некоторые выдержки из показаний, полученных впоследствии от людей, пострадавших во время этого нападения:
«Мы попросили одного солдата арестовать человека, швырявшего камни. Он ответил руганью».
«Я видел нескольких раненых, которые просили солдат и полицейских помочь им. Над ними издевались, некоторых раненых полицейские избивали дубинками. Я видел также, как солдаты и полицейские сами швыряли камни в машины и автобусы…» «Женщинам и детям, ехавшим в автобусе, приказали лечь на пол. Женщины нагибались над детьми, защищая их своим телом от камней и осколков стекла… Некоторые хулиганы подбегали вплотную к автобусу и, тщательно прицелившись, швыряли камни прямо в головы женщин…»
«Один из солдат сказал: «Зададим этим ублюдкам». Он остановился у переднего окна машины, где я сидел, тщательно прицелился и ткнул концом своей дубинки прямо в мой левый глаз… Дубинка не попала в глазное яблоко, задев лишь край века.
Потекла кровь. Полиция приказала нам выйти из машины… Меня заставили пробежать сквозь строй из 15–20 полицейских. Каждый из них ударял меня дубинкой по голове или по спине. Потом они бросили меня на землю и продолжали избивать. Один из полицейских заметил бинт на моей левой руке, которую я обжег неделю назад. Он встал на мою руку, ударил каблуком по перевязанному месту и сломал мне один из обожженных пальцев…»
«Группа хулиганов подошла прямо к автобусу и бросила внутрь огромный камень. Он попал мне в левую руку, и я увидел, что третий сустав среднего пальца висит у меня на одном сухожилии. Солдаты стояли здесь же и смеялись».
Во время этого нападения были ранены сотни людей, многие из них тяжело.
Свыше 50 автобусов и сотни легковых машин пострадали от буйного бешенства толпы — у них были разбиты стекла, вмяты борта, изломаны крылья.
«Я пишу эти строки через несколько часов после того, как вырвался из ада, то есть из Пикскилла, — писал в тот вечер корреспондент негритянской газеты «Нью-Йорк эйдж» Лесли Мэтью. — У меня в ушах еще стоит дикий вой толпы, удары камней но стеклу и по живым телам, вопли женщин, отчаянные крики детей, глумление и насмешки парней с бешеными глазами… Я еще чувствую тошнотворный запах крови, струящейся из свежих ран, бензиновую гарь автомобилей и автобусов, отважно пытающихся вывезти свой груз — людей, превратившихся в живые мишени, — за линию огня, подальше от кирпичей, бутылок, камней, дубин. Я еще ощущаю ярость и хаос, которыми была наполнена атмосфера. Я еще слышу, обоняю и осязаю Пикскилл».
По всей стране, от Атлантического до Тихого океана, прокатилась волна гнева и негодования, посыпались протесты от гражданских, религиозных, рабочих и других общественных организаций, а также от многих десятков видных общественных деятелей.
Газета «Крисчен сайенс монитор» писала в редакционной статье:
«Если в таком городке, как Пикскилл, могли вспыхнуть погромы и толпа грубо растоптала гарантированные конституцией свободу собраний и свободу слова, то где же в Америке люди могут чувствовать себя в безопасности?»
В предисловии к брошюре «Свидетельство очевидцев, Пикскилл, США», опубликованной впоследствии «Вестчестерским комитетом борьбы за справедливое расследование насилий в Пикскилле», говорится:
«Мы, авторы доклада, живем в этом районе. Здесь мы создали свои домашние очаги, в здешних школах учатся наши дети.
Теперь мы знаем, что разыгравшиеся здесь события означают фашизм. Теперь фашизм уже не нечто отдаленное, случившееся с народом Германии. Теперь это опасность, придвинувшаяся вплотную, грозящая нам в повседневной личной жизни.
Один местный лавочник говорит: «Наш молодой письмоносец, который каждое утро в течение трех лет приветствовал меня улыбкой, был в той неистовствовавшей толпе, которая сорвала первый концерт Робсона». Другой старожил рассказывает: «Парикмахер… который на протяжении 16 лет стриг наших детей, с гордостью заявляет, что он помогал швырять камни в машины после второго концерта». А одна мать говорит: «Ближайшая подруга нашей дочери сказала ей, что ей поделом попало камнем по лицу; нечего было ходить слушать Робсона». Заявление заканчивается следующими словами:
«Мы посылаем вам этот доклад в горячей надежде, что и вы также предпримете что-нибудь, пока еще не поздно; что вы не останетесь глухи и слепы к правде; что вы никогда не дадите омерзительному фашизму обратить наш народ в диких зверей».
4. 1950 год.
«Вступая во вторую половину XX века, — заявил Трумэн конгрессу в своем послании 4 января 1950 г., — мы не имеем права ни на минуту забывать об основной цели, которую ставит себе наше государство… Мы стремимся к лучшей жизни для всех… Для того, чтобы обеспечить мир, мы должны сохранить свою производственную мощь, свои демократические установления и непоколебимую веру в свободу личности… Сегодня, по милости божьей, наша свободная страна наслаждается процветанием и перед ней открываются невиданные в истории человечества перспективы».
Как выразился в передовой статье журнал «Лайф», это послание Трумэна быио «во многих отношениях самым замечательным выражением национального характера и устремлений американцев, исходившим из Белого дома с тех пор, как в нем обитал Теодор Рузвельт». Автор передовой радостно восклицал:
«Какая перемена совершилась в США! Невольно вспоминаются 30-е годы, годы правления Франклина Рузвельта, когда президент США в своих высказываниях отражал бесплодную уверенность многих американцев в том, что перед нами закрыты или закрываются границы других государств».
Нельзя отрицать утверждения «Лайф» относительно глубокой перемены, происшедшей в США за последние 5 лет — с тех пор как пришла к концу эра Рузвельта. Но, в отличие от редакторов журнала «Лайф», миллионы американцев видят все меньше и меньше оснований радоваться этой коренной перемене обстановки в нашей стране.
