Лестница в небо - Михаил Хазин

Триумфом количественных методов стал выход в 1949 году фундаментального исследования «Американский солдат». Его автор, Сэмуел Стауффер [467], хотя и принадлежал географически к Чикагской школе, но уже с 1936 года регулярно обсуждал с Ла- зарсфельдом методологию количественного анализа и в этой работе сделал решающий шаг от расплывчатых «интервью» к точным количественным анкетам. За годы войны ему и его ассистентам удалось опросить 500 тысяч (!) американских солдат по более чем 200 разным вопросникам. Результаты исследования, едва уместившиеся в два увесистых тома, оказались чрезвычайно интересными (сам Хемингуэй зачитывался этой книгой) и во многом неожиданными:

«В 1967 г. на собрании Американской социологической ассоциации Пауль Лазарсфельд делал доклад по методам измерения и остановился на мнимых тривиальностях, в которых часто упрекают социологическую науку. Известно, что солдаты с более высоким уровнем образования проявляли во время войны больше психоневротических симптомов, чем их менее образованные товарищи — психическая нестабильность интеллектуала не требует особых доказательств. Южане лучше переносят жаркий климат южных морей, чем северяне, — это просто трюизм. Рядовые–белые больше стремятся стать унтер–офицерами, чем рядовые негры — отсутствие у негров честолюбия вошло в поговорку… Самюэль Стауффер потратил для получения этих выводов много сил и энергии. Не лучше ли принимать их без доказательств и сразу переходить к более глубокому уровню анализа?

На самом деле каждое из этих утверждений прямо противоположно тому, что было обнаружено в действительности. Солдаты с низким уровнем образования более невротичны, чем их более образованные товарищи; южане не обнаружили по сравнению с северянами большей адаптации к тропическому климату; негры больше стремились к повышению в должности, чем белые» [Батыгин, 1995].

К началу 1950–х американская социология превратилась из интеллектуальной забавы в мощную, поддержанную как университетами, так и частными фондами исследовательскую дисциплину, способную давать верные ответы на самые сложные вопросы об общественной жизни. Традиции Чикагской школы учили социологов без колебаний браться за изучение любого предмета, будь то гангстеры или эмигранты. Только–только появившаяся Колумбийская школа вооружала их надежными методами получения объективного знания. Рано или поздно эта научная махина должна была обнаружить в американском обществе то, что Гаэтано Моска за полвека до этого разглядел в итальянском. Вопрос заключался не в том, доберется ли американская социология до правящего класса, а в том, как скоро и трудами каких социологов она это сделает.

Биография Флойда Хантера [468], которому посчастливилось победить в этой невидимой гонке, служит прекрасной иллюстрацией новой эпохи в теории Власти. Родившись в семье кентуккийского фермера, он уже в четыре года пережил развод родителей и провел детские годы, переезжая от отца к матери и обратно. Совершеннолетие Хантера пришлось как раз на начало Великой депрессии, он несколько лет не мог найти работу, голодал, бродяжничал и даже поучаствовал в знаменитом Марше ветеранов на Вашингтон (1932). Устроившись наконец социальным работником (благодаря «новому курсу» Рузвельта, создавшему дополнительные рабочие места в госсекторе), Хантер изо всех сил держался за профессию, постоянно повышая свою квалификацию. К середине 1930–х он перебрался в Чикаго, где прослушал два курса лекций в местном университете (как раз в годы расцвета тамошней «Чикагской школы») — по социальным наукам и по администрированию. В 1940–м Хантер получает новое место в Индианаполисе, а в 1943–м становится руководителем юго–западного территориального управления «Объедине- ных организаций обслуживания» [469]. На этом посту ему приходится заниматься привлечением средств на благотворительность, а значит, и много контактировать с богатыми людьми, о которых раньше Хантер мог разве что читать в газетах. После окончания войны деятельность «Объединенных организаций» сворачивается, и в 1946 году Хантер устраивается на новую должность — руководителем детского клуба при Общественном совете [470] в Атланте.

За несколько лет выпрашивания денег у богачей у Хантера сложились вполне определенные политические убеждения, полно- стью противоречащие интересам его нанимателей. В 1948 году случилось неизбежное: Хантер предоставил помещение клуба для предвыборного выступления Генри Уоллеса [471] (почти коммуниста по тем временам), и практически сразу же был за это уволен (под предлогом «превышения полномочий»). Однако к этому времени у Хантера имелись некоторые сбережения, что позволило ему переехать в Северную Каролину и завершить образование в тамошнем университете. В 1950 году он организовал и самостоятельно провел социологическое исследование в уже знакомой ему Атланте; в 1951 году написал по его результатам докторскую диссертацию; в том же году получил степень Ph. D по социологии и антропологии и перешел к преподавательской деятельности. Наконец, в 1953–м диссертация Хантера была опубликована в виде книги под названием «Community Power Structure» [472], и с этого дня в США появилась новая наука — социология власти [473].

Как видите, Флойд Хантер являл собой полную противоположность привычному нам облику «исследователя Власти» (выросшему в хорошей семье и приближенному, вплоть до личного членства, к правящему классу своей страны). Хантер в полном соответствии с американской традицией «сделал себя сам» [474], и крайне критически относился к богачам, получившим свои состояния по наследству или в силу принадлежности к высшим слоям общества. Приступая к изучению Власти на примере крупного американского города [475], Хантер не располагал никакой инсайдерской информацией о ее внутреннем устройстве и искренне удивился полученным результатам (которые нам с Вами, уважаемый читатель, вряд ли могут показаться сколько‑нибудь новыми). Столь же поразительными оказались его открытия и для американских ученых, уже привыкших к неожиданностям прикладной социологии, но еще ни разу не сталкивавшихся с применением ее методов в отношении Власти.

Вслед за Моской и Парето Хантер предполагал существование за фасадом «американской демократии» реального правящего класса и видел свою задачу в его достоверном обнаружении:

«На первой же странице своей книги он утверждает, что существующая политическая система в США не соответствует общепринятому пониманию демократии, что между лидерами и массами нарушена коммуникация и важные общественные проблемы решаются в интересах меньшинства. Чтобы изменить ситуацию, необходимо знать, кто на самом деле обладает властью и каковы взаимоотношения между этими людьми» [Ледяев, 2012, с. 225).

Как же выявить это меньшинство, умеющее решать вопросы в свою пользу и потому обладающее реальной властью? Хантер в своей жизни не раз сталкивался с похожей задачей — как узнать, к кому лучше обращаться за пожертвованиями? — и превратил свой опыт в методику выявления городских лидеров. Исходя из здравой идеи, что «от людей на деревне не спрячешься», Хантер начал свое исследование с составления списка потенциальных лидеров — бизнесменов, политиков, госслужащих и гражданских активистов. Перечень бизнесменов был взят из местной Торговой палаты, политиков — из членов городского Совета, госслужащих — из влиятельной в те годы Лиги голосующих женщин [476], активистов — из анализа публикаций местной прессы [Domhoff, 2005]. В результате получились четыре списка, в которые вошли 175 персон (напомним, что в Атланте тогда проживало 330 тысяч жителей, так что потенциальных лидеров набралось довольно много — по одному человеку на каждые две тысячи).

На следующем этапе Хантер составил вопросник и предложил 14 экспертам (не входившим в число потенциальных лидеров, но хорошо ориентирующимся в городских проблемах) проранжиро- вать персоны в каждом из четырех списков, поставив на первые места наиболее влиятельных людей. Так строго формально были отобраны четыре первые десятки, составившие вместе 40 лидеров. До этого этапа работа Хантера не отличалась оригинальностью — сегодня списки «самых влиятельных персон» не составляет только ленивый. Но Хантер сделал следующий шаг: он подготовил второй вопросник и отправился с ним к каждому из этих 40 человек. Его интересовало, кого сами лидеры считают наиболее влиятельными людьми в Атланте [477], кого бы они добавили к списку топ-40, какие городские проблемы волнуют их больше всего [Domhoff, 2005], с кем из топ-40 лично знакомы, в каких клубах проводят время и все такое прочее.