Остров живого золота - Анатолий Филиппович Полянский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понимаю, меня легко упрекнуть: вещаю, подобно оракулу, поимев за плечами две войны и тридцать с гаком лет службы… А как быть молодым? Им не завтра, а сегодня приходится командовать и принимать трудные решения…
Что на это ответить?
Только одно: командирская мудрость определяется не количеством прожитых лет, а той мерой ответственности, которую чувствует человек за порученное дело и за подчиненных ему людей. И чем выше она, эта ответственность, тем более на своем месте командир.
За Поронайском по обе стороны от железной дороги – тайга. Чтобы природа изменила свое лицо, нужно «участие» человека. Спасибо, в этом месте до тайги еще не очень скоро доберутся. Здесь все по-прежнему. Время будто остановилось. Те же густые ельники, заросли курильского бамбука, сопки, болота. И горы. Слева и справа горы, круто взмывающие к небу.
Мимо окон вагона бегут неровные ряды пихт и сосен, выстроившихся как на параде вдоль полотна железной дороги. Тайга, дремучая и сумрачная, лишь местами несколько расступается вокруг блюдец-озер, обрамленных кудрявым изумрудным кустарником. Издали зрелище фантастическое… Но я-то знаю, каково оказаться там!
Озерца-болота, соединяясь друг с другом, образуют сплошную топь – ни обойти, ни пробиться напрямик. Единственная, не очень надежная опора – кочки, покрытые скользким мхом, торчащие одна от другой на расстоянии полутора-двух метров: чтобы допрыгнуть, нужно по меньшей мере мастером спорта быть…
Как мы прошли! Как не сгинули! Ночами! С девушкой в группе!..
За Юлю было страшнее всего. Хотелось подхватить ее на руки. Но останавливала не столько боязнь насмешки со стороны ребят, сколько ее взгляд. Такой бывает у загнанного зверька, который может больно укусить, потому что все равно нечего терять. Если кто-нибудь хотел помочь ей понести вещмешок или оружие, Юля стискивала зубы и резко мотала головой: нет!..
«А наша бабонька, младший лейтенант, ничего, с норовом, – шепнул мне тогда Перепеча. – Я б ее принял в свою артель промышлять».
Военное лихо одинаково ложилось в те годы на хрупкие девичьи плечи и на здорового мужика, не разбираясь, в состоянии ли они сдюжить трудное дело войны. Грустно, что об этом теперь так мало помнится, тем более говорится. Зато американцы…
По долгу службы приходилось просматривать горы томов, посвященных американцами тихоокеанской войне. Тут и бои за Мидуэй, и взятие Окинавы, освобождение Филиппин и Малайзии. И ни слова о Южно-Сахалинской операции. А ведь она по размаху и значению куда больше любой из американских.
Одно сравнение.
Три месяца продолжалась борьба наших союзников за небольшой остров Окинава. Американцы создали здесь почти восьмикратное превосходство в силах над противником.
Всего за пятнадцать дней был полностью освобожден Южный Сахалин протяженностью пятьсот километров, хотя долговременные оборонительные сооружения были у японцев тут не менее мощными, чем на Окинаве.
Старый знакомец Котон. Что осталось от него? Даже название стерлось в памяти людской и сохранилось только в учебниках истории. Прежний Котон – ныне Победино – был раньше последней станцией. Теперь поезда идут и дальше на север.
Победино – конечный пункт моего маршрута. Здесь похоронены рабята из нашей дивизии, погибшие при штурме Харамитогского укрепрайона.
Памятник капитану Смирных. В свое время нам доводилось встречаться. Добрейший был человечище, душа нараспашку.
Братская могила. Много знакомых имен, еще больше неизвестных. Десятки, сотни солдат лежат под тяжелыми каменными плитами. Одни обозначены только инициалами. Некоторые с надписью: неизвестному солдату… Тут мои соратники по двум войнам, именующимся Второй мировой! Тут мои сверстники, оставшиеся на века молодыми, недожившие, недоработавшие, недолюбившие!.. Они погибли, чтобы приблизить конец войны… Стоит забыть об этом, проявить беспечность, ослабить борьбу за мир – все может повториться.
Во имя грядущего нельзя попирать опыт прошлого. Забвение собственной истории чревато.
Тысячу раз прав бывший отважный радист Серега Шибай: память о делах наших, о суровой правде войны должна жить вечно!
Остров появился внезапно.
Только что перед глазами простиралась гладь Охотского моря. И вдруг выскочила среди волн скалистая гряда, постояла, дрожа, над водой, плоская и зыбкая, нырнула за горизонт и тут же показалась вновь.
– Неужели Кайхэн?! – недоверчиво воскликнул Бегичев. – Вроде бы рано?
– Курс точный, – насупился Ладов. Ко всему, что касалось его морских познаний, он относился ревниво. – Куда дальше рулить?
– Давай, наверное, останавливаться, – ответил младший лейтенант. – Подождем ночи.
– А может, сразу рванем? Судно у нас японское. Пока разберутся…
– Нет! – перебил Бегичев. – Высаживаться будем в темноте. Нас семеро. А численность гарнизона на острове, нам сообщали, около двадцати человек. Рассчитывать можно только на внезапность.
– Пожалуй, – согласился Ладов и, нагнувшись к трубке переговорного устройства, крикнул: – Эй, в трюме!.. Перепеча! Слышь? Стоп машина… Ложимся в дрейф.
На палубе раздались легкие шаги. Юля! Бегичев ни на секунду не забывал, что она здесь, на судне. От этого было радостно и тревожно. Остановившись возле рубки, девушка попросила бинокль.
– Ой, какой маленький! – воскликнула она, разглядывая остров с детским изумлением. – И смотреть не на что…
– Согласно лоции все точно, – пояснил Ладов. – Шестьсот тридцать метров в длину, девяносто один – в ширину.
– И на таком-то пятачке умещается несколько десятков тысяч зверей?
– Поэтому наш ученый и говорит: мал золотник, да дорог.
Двигатель заглушили. Шхуну начало разворачивать лагом к волне. Качка усилилась, и Бегичев почувствовал, как к горлу подкатилась тошнота. Сказывалась потеря крови и общая усталость. Только этого не хватало!..
– Ты почему побледнел, Игорь? – встревожилась Юля.
– Ничего, пройдет, – пробормотал он, стараясь глубже дышать. – Не обращай внимания…
Неожиданно с кормы раздался звонкий голос Шибая:
– Смотрите! Смотрите, что делается!..
Все, как по команде, повернулись в сторону Кайхэна. Над ним медленно вставала плотная черная завеса.
– Что бы это могло означать, командир? – задумчиво протянул Ладов.
– Что-то стряслось!
Из люка высунулся Каяма, быстро вскарабкался наверх. На лице его при виде дыма попеременно отразились удивление, тревога и, наконец, страх.
– А ну, спроси, что он думает по этому поводу? – попросил Бегичев Юлю.
Глаза ученого гневно сверкнули.
– Горючих материалов, говорит, на Кайхэне нет, – торопливо переводила девушка. – Гореть может только нефть! Следовательно, ее успели туда доставить. Доктор не знает, для какой цели устроен пожар, но уверен: случилось то, что он предполагал… Нужно немедленно идти на остров!
– Ишь ты шустряк! – возмутился Перепеча, вытирая замасленные руки паклей. – Ему только и забота, чтоб нас на рожон погнать!..
– А ты что предлагаешь? – спросил Ладов.
– В хоз надо сперва.
– Ценная мысль. Долго ты над ней мозговал, корма в ракушках? Каким же это манером мы
