Мой темный принц - Джулия Росс

Несколько секунд он смотрел на нее, на губах блуждала странная улыбка.

– Похоже, остановить тебя все равно не удастся, если только под замок запереть. Тебе абсолютно ничто не грозит. Никто не причинит зла Софии.

Так и вышло, что она ехала следом за ним в форме капитана его охраны на белой лошади.

– Тебе понадобится послушная старушка, – усмехнулся Николас, – на случай, если все закончится плачевно.

Вин с ревом несла свои воды. Николас пустил лошадь галопом. Пенни последовала его примеру. Лошади мчались к мосту, из-под копыт летели камни. В лицо дул ветер. Ее лошадь неслась в бешеной, самоубийственной скачке.

«Мне кажется, вы вели слишком замкнутую жизнь, мисс Линдси, и мало играли. То, что вы описываете, вовсе не страх, это возбуждение. Люди ставят на кон целое состояние, лишь бы заставить сердце пуститься вскачь и затрепетать. Пускают коня на слишком высокое препятствие, чтобы ощутить холод в животе. Проникают в спальню жены своего соперника, пока муж дома, лишь бы почувствовать, как пересыхает во рту. Потому что в эти моменты кровь поет, голова кружится и душа надрывается от лихорадки».

Отказавшись в порыве безумства от всех своих прежних убеждений, Пенни понимала, что пребывает в ужасе и одновременно сгорает от возбуждения.

У каждого из солдат на мосту имелся мушкет. Теперь уже можно было рассмотреть их лица и то, с какими недовольными гримасами они засыпали порох и забивали патроны. Пенни так и подмывало расхохотаться. Она столько прошла! И теперь собирается умереть вместе со своим темным принцем под градом пуль.

Офицер поднял руку. Мушкеты взлетели к плечам, зияющие дула уставились вперед. Николас скакал прямо на них. Железные подковы зазвенели о камни, когда лошадь неожиданно встала на дыбы и остановилась, изящно изогнув шею. Кобылка Пенни тоже замерла на месте.

– Когда я спешусь, возьмешь мою лошадь и отъедешь немного назад, – прошептал Николас. – Поняла?

Он соскочил с седла и поднял руки.

– Вы не можете пройти, – заявил офицер.

Пенни поймала поводья его лошади. И вдруг все это показалось ей каким-то далеким и нереальным, как будто происходило не с ней, а с кем-то еще. Мушкеты окружили их кольцом.

Поняла!

Она отвела лошадь назад, сердце было готово вырваться из груди. Возбуждение потонуло в потоке невыразимого ужаса.

Николас решительно направился прямо на мушкеты, шпоры бряцали о камни. По пути он снял с пояса меч. Потом остановился и положил его на землю.

– Клинок святого Кириакуса, – сказал он. – В рукоятке кость пальца святого. – Солдаты разинули рты. Николас снова двинулся вперед. – У меня нет оружия.

Одним движением он отстегнул голубой пояс и бархатную накидку. Никто не шелохнулся, когда он скинул с себя камзол. Белые рукава его рубашки засияли в чистом утреннем свете. Он одной рукой расстегнул пуговицы на вышитом жилете и отбросил его на ходу.

– Вы не можете пройти! – Лицо офицера сделалось красным под черно-серебристым шлемом.

Николас поднял руки и стянул через голову рубашку, продолжая движение навстречу двум сотням мушкетов, одетый в одни бриджи и сапоги. Его спина изгибалась при каждом шаге, длинные гладкие мускулы плавно перетекали в позвоночную впадину. Солнечные лучи шелком окутали обнаженную кожу.

– Я ваш слуга, – спокойно и отчетливо произнес он. – Такой же человек, как и вы. И еще я ваш принц. Кто первый пустит в меня пулю?

Офицера бросило в пот.

– Вы англичанин, который претендует на трон Глариена и хочет насадить нам чужеземные порядки.

Солдаты заволновались.

Дьявол, черный дьявол, прилетел сюда через горы и океаны – на метле – на спине черного гуся, прибыл сюда на своей чертовой лошади, миновав перевал Сан-Кириакус.

Николас остановился, от его голой груди до ближайшего оружейного дула осталось меньше пяти футов.

– Только сын Морицбурга знаком с высокогорными тропами Эрхабенхорна, Штрайтакста и Оксенхорна. Ваша семья издавна пасет там своих коз, герр Линн. Дом вашей матери примостился на южных склонах Оксенхорна, герр Адлер.

Двое мужчин побелели и отступили назад, мушкеты дрогнули в руках, но перешептывания не смолкали. «Принц дьяволов. Черный принц Николас».

– Я помню вас обоих, – сказал Николас. – Герр Адлер подковал мне лошадь после охоты в Бург-Заниче. Герр Линн держал коня за узду. Отличная была работа. Неужели вы думаете, что эрцгерцог не помнит своих подданных?

– Ваше королевское высочество дали каждому из нас по золотому соверену, – сообщил один из мужчин. – А вы ведь тогда совсем ребенком были.

– Да, английским ребенком, – произнес другой голос. – У нашего графа Занича куда больше прав!

Николас улыбнулся, твердо и уверенно.

– Только принц Глариена может пройти паломником по горе Бога. Однако любой человек становится смиренным и покорным в храме Святого Кириакуса на склонах Эрхабенхорна, куда я привел свою невесту на благословение к отшельнику. Я ваш, воины. Я ваш слуга, можете делать со мной все, что пожелаете.

Он сделал жест рукой – сильный, властный – и опустился на одно колено.

Он проситель, подумала Пенни. Он умоляет. Победит ли он? Или они растерзают его на кусочки, как гончие лисицу?

Остальные мушкеты разом дрогнули и качнулись. Солдаты издали поднявшийся до небес крик, опустили оружие и окружили Николаса. Офицер отдавал приказы, но его никто не слушал. Кто-то побежал подбирать одежду Николаса и драгоценности. Кто-то направился прямиком к Пенни. Она победоносно двинулась им навстречу, ведя в поводу лошадь Николаса. «Все или ничего. Лошади научили вас держаться по-королевски». Она прикрыла на мгновение глаза и шепотом вознесла молитву святому, изгонявшему из женщин злых духов.

«Ты в руках моих, дочь моя!»

Она вздрогнула и открыла глаза, но вокруг не было никого, кто мог бы произнести эти слова.

Пенни пустила лошадь рысью, потом легким галопом. Толпа расступилась и побежала за ней. Бросив поводья на шею лошади, она стянула с себя головной убор и выдернула из волос ленты. Волосы тяжелой волной упали ей на плечи и полетели по ветру, стоило лошади перейти на галоп.

– Принцесса! – крикнул кто-то. – Принцесса София! – подхватили остальные. – Принцесса София!

Последняя группа разошлась в стороны, открывая взору Николаса во всей его прежней красе. Суровые солдаты сыграли роль придворных и боролись за право протянуть ему камзол или ленту. Солдаты Карла. Он улыбнулся ей, принял у нее поводья и вскочил в седло. Один молниеносный жест – и вот уже солнце сверкает на обнаженном клинке украшенного драгоценными камнями меча. Лицо его сияет от возбуждения, как и этот клинок.