Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом - Леонид Млечин

Заседание продолжалось ровно сорок минут. Сидевшие в зале с волнением вслушивались в слова людей, к которым перешла власть. Место в президиуме вновь заняли Молотов и Микоян. Для них худшее было позади, подметил наблюдательный Константин Симонов, который, как кандидат в члены ЦК, присутствовал на заседании: «У меня было ощущение, что старые члены политбюро вышли с каким-то затаенным, не выраженным внешне, но чувствовавшимся в них ощущением облегчения… Было такое ощущение, что вот там, в президиуме, люди освободились от чего-то давившего на них, связывавшего их. Они были какие-то распеленутые, что ли…»

Секретарь ЦК и МК партии Никита Сергеевич Хрущев прежде всего попросил дать информацию министра здравоохранения Андрея Третьякова. Тот рассказал о безнадежном состоянии вождя.

Хрущев пояснил:

— Члены бюро президиума ЦК поочередно находятся у постели товарища Сталина. Сейчас дежурит товарищ Булганин, поэтому он не присутствует на заседании.

Никита Сергеевич предоставил слово Маленкову. Георгий Максимилианович объяснил, что товарищ Сталин борется со смертью, но состояние его настолько тяжело, что, если даже он победит подступившую смерть, еще очень долго работать не сможет:

— Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на всех нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве.

После этой преамбулы на трибуну вышел располневший, с одутловатым, обрюзгшим лицом Лаврентий Павлович Берия и сообщил, что в создавшейся обстановке, когда в руководстве партией и страной отсутствует товарищ Сталин, необходимо теперь же назначить главу правительства:

— Мы уверены — вы разделите наше мнение о том, что в переживаемое нашей партией и страной трудное время у нас может быть только одна кандидатура на пост председателя Совета министров, кандидатура товарища Маленкова.

В зале с готовностью закричали:

— Правильно! Утвердить!

Маленков опять вышел на трибуну и предложил утвердить первыми заместителями главы правительства Берию, Молотова, Булганина и Кагановича. Затем были поделены остальные должности. Булганин стал военным министром.

Перетасовали всю высшую номенклатуру. Количество членов президиума ЦК сократили вдвое. Вывели Андрея Януарьевича Вышинского, он утратил пост министра иностранных дел и был отправлен постоянным представителем СССР в ООН. Министром вновь стал Молотов. Лишились места в президиуме ЦК и должности заместителя председателя правительства Алексей Николаевич Косыгин, Вячеслав Александрович Малышев и Иван Федорович Тевосян, все трое остались лишь министрами.

Перестали быть секретарями ЦК Николай Александрович Михайлов (бывший руководитель комсомола), Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (недавний руководитель Белоруссии), Николай Григорьевич Игнатов (он вновь взлетит при Хрущеве, а потом примет участие в его свержении), Николай Михайлович Пегов (год назад Сталин именно ему поручил ведать кадрами в аппарате ЦК). Утратил кресло на Олимпе и молодой Леонид Ильич Брежнев. Его освободили от обязанностей кандидата в члены президиума и секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».

Николая Михайловича Шверника, возглавлявшего Президиум Верховного Совета, пересадили в кресло председателя ВЦСПС. Главой Верховного Совета (пост безвластный, но заметный) поставили Ворошилова — маршал, живая легенда, понадобился новому коллективному руководству страны для солидности. Прежнего председателя ВЦСПС Василия Васильевича Кузнецова наметили послом в Китай.

Семен Игнатьев перестал быть министром госбезопасности, которое слили с МВД. В порядке компенсации его избрали секретарем ЦК по правоохранительным органам, но просидит он в этом кресле всего месяц. Неожиданное повышение получил первый секретарь ЦК Азербайджана Мир-Джафар Аббасович Багиров — это был дружеский подарок Берии. Багиров был другом и соратником Берии еще по Азербайджанской ЧК. Сначала он помогал Лаврентию Павловичу, потом тот ему покровительствовал. Багиров очень скоро последует за своим старым другом на тот свет…

— Известно, какая началась карусель: такое министерство ликвидировать, такое-то слить, и чего мы только не нарешали, — рассказывал впоследствии Никита Сергеевич. — Запутали все. Дошли до того, что утвердили секретарем Президиума Верховного Совета товарища Пегова, который не был даже депутатом.

А на опустевшей «ближней» даче ночью тело мертвого вождя вынесли на носилках, положили в катафалк и отвезли в морг. Вскрытие провели 6 марта.

Его результаты не оставляют ни малейших сомнений относительно причин смерти: «Патологоанатомическое исследование полностью подтверждает диагноз, поставленный профессорами-врачами, лечившими И.В. Сталина. Данные патологоанатомического исследования установили необратимый характер болезни И.В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать положительного результата и предотвратить роковой исход».

На похоронах в понедельник утром 9 марта на Красной площади выделялась делегация Лубянки — члены коллегии министерства и партийного комитета шли с венком «И.В. Сталину от сотрудников государственной безопасности страны». Впереди процессии шел первый заместитель министра внутренних дел СССР Иван Серов. Генералы несли на красных подушечках награды Сталина, которыми он сам себя одарил.

Машина везла орудийный лафет, на котором стоял гроб, накрытый стеклянным колпаком. На гранитной лицевой панели, изготовленной для мавзолея на Долгопрудненском камнеобрабатывающем заводе, уже были слова «Ленин — Сталин». Высшим чиновникам выдали именные пропуска для прохода на Красную площадь «на похороны Председателя Совета Министров СССР и секретаря Центрального Комитета КПСС, генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина».

Речи с трибуны мавзолея произносили трое — Маленков, Берия и Молотов. Стало ясно, что они теперь главные.

«К моему удивлению, — писал уже упоминавшийся на страницах этой книги Гаррисон Солсбери, — Маленков, толстяк средних лет, оказался весьма привлекательным. Он говорил на прекрасном литературном русском и, казалось, обещал новое, более интеллигентное правление. Берия был обворожительно снисходителен к своим компаньонам».

Народный артист России Валентин Иосифович Гафт, который в одном фильме весьма колоритно сыграл Лаврентия Павловича, вспоминал:

— Когда Сталина хоронили, на Красной площади я видел Берию, и это произвело очень сильное впечатление — речь Берии и он сам. Лицо Берии было почти закрыто, сверху была шляпа, надвинутая на самые брови, воротник поднят так, что виден был только говорящий рот и пенсне. Тогда я подумал, что он похож на шпиона.