80000 километров под водой - Жюль Верн

Среди костистых рыб Консель отметил морских драконов, называемых также морскими скорпионами и считающихся ядовитыми рыбами. Действительно, шипы, находящиеся на спине и голове дракона, имеют по две бороздки; по этим бороздкам, когда шипы вонзаются в тело врага, в рану вливается ядовитая слизь. Драконы окрашены в серовато-красный цвет, переходящий на спине в коричневый, а на брюхе — в беловатый. Все тело дракона покрыто черноватыми неясными пятнами.

Далее, Консель видел золотых макрелей, окрашенных в прекрасный золотистый цвет с синим металлическим отливом, красивых скумбрий, лунных рыб, или ламприд, похожих на диски и удивительно красиво окрашенных: верхняя сторона синяя, бока фиолетовые, брюхо розовое, а плавники кораллово-красного цвета.

Но наблюдение за этими различными образчиками морской фауны не мешало мне в то же время любоваться равнинами Атлантиды. Порой капризные изломы морского дна заставляли «Наутилус» умерять скорость. Тогда он лавировал с ловкостью настоящей рыбы в подводных переулках.

Если лабиринт холмов становился непроходимым, корабль поднимался в верхние слои воды, как аэростат, и, перепрыгнув через препятствие, снова продолжал свой быстрый бег в нескольких метрах над дном.

Это плавание было очаровательной прогулкой, подобной прогулке на воздушном шаре, но отличающейся от нее тем, что наш «шар» слушался каждого движения руки рулевого.

Около четырех часов пополудни характер дна, покрытого тиной, перемешанной с окаменевшими ветвями, стал понемногу видоизменяться. Теперь дно было преимущественно каменистое, усеянное конгломератами, вулканическим туфом, натеками застывшей лавы и сернистыми обсидианами. Я подумал, что здесь кончается равнина и начинается гористая местность. И действительно, вскоре я увидел, что горизонт на юге прегражден высоким горным барьером, повидимому совершенно непроходимым, так как верхушки его гор должны были выступать из воды над уровнем океана.

Это был либо берег материка, либо берег какого-нибудь острова, — может быть, одного из островов Зеленого Мыса или Канарских.

Так как за последние дни астрономические наблюдения не отмечались на карте, — возможно, что намеренно, — я не представлял себе, где мы находимся. Эта гранитная стена, по-моему, отмечала собой конец материка атлантов, только малую часть которого мы видели.

Я не прерывал своих наблюдений и ночью. Консель ушел спать в свою каюту, а я остался один в салоне. «Наутилус», замедлив бег, плыл над смутно видневшимися массивами, та чуть не задевая их, точно собираясь остановиться, то всплывая на поверхность океана.

В такие минуты я видел сквозь тонкий слой воды несколько ярких созвездий и в частности те пять или шесть звезд, которые блестят в хвосте Ориона.

Я бы провел еще долгие часы у окна, любуясь красотами моря и неба, если бы ставни вдруг не закрылись.

В эту минуту «Наутилус» как раз подходил к отвесно вздымавшейся вверх стене. Как он обойдет это препятствие, я не мог себе представить. Пришлось вернуться в свою каюту; «Наутилус» не двигался. Я заснул с твердым решением встать пораньше.

Но на следующее утро я проснулся только около восьми часов. И тотчас же прошел в салон. Манометр указывал, что «Наутилус» плывет по поверхности океана. Впрочем, об этом я мог догадаться и по шуму шагов на палубе. Однако ни малейшей качки, неизбежной при плавании по поверхности океана, не ощущалось.

Я прошел к люку. Он был открыт. Но вместо яркого света дня, который я ожидал увидеть, меня окружала глубокая тьма.

Где мы были? Неужели я проспал целые сутки и сейчас была ночь?

Но нет, ни одна звезда не блестела на небосклоне, да и вообще ночь никогда не бывает такой темной.

Я не знал, что и подумать, как вдруг из темноты меня окликнул голос:

— Это вы, господин профессор?

— А, капитан Немо! Где мы находимся?

— Под землей, господин профессор.

— Под землей? — вскричал я. — И «Наутилус» продолжает плыть?

— Он всегда плывет.

— Но… Я ничего не понимаю…

— Потерпите несколько минут. Сейчас загорится прожектор, и вы все поймете.

Я стал терпеливо ожидать. Мрак был настолько густым, что я не видел даже капитана Немо.

Подняв глаза кверху, я увидел как раз над своей головой неопределенное мерцание, какой-то полусвет, проникавший сквозь круглое отверстие. В эту минуту вспыхнул прожектор, и его ослепительный свет растворил это неясное мерцание.

Когда глаза мои привыкли к свету, я стал осматриваться.

«Наутилус» стоял неподвижно возле берега, напоминавшего набережную какого-нибудь порта. Подводный корабль находился на поверхности озера, окруженного со всех сторон каменной стеной. Диаметр озера равнялся примерно двум милям; следовательно, окружность его тянулась на шесть миль. Уровень воды в озере был тот же, что и в океане, ибо это озеро: обязательно должно было сообщаться с океаном. Это подтверждалось, впрочем, и показаниями манометра.

Высокие стены нависали над водой и смыкались вверху, на высоте в пятьсот или шестьсот метров, в огромный купол. В высшей точке этого купола открывалось то самое отверстие, которое пропускало слабый свет, очевидно, отблеск солнечных лучей.

Прежде чем приступить к внимательному осмотру внутренности этой огромной пещеры, даже прежде чем задаться вопросом, была ли эта пещера естественной или ее искусственно создали человеческие руки, я подошел к капитану Немо и спросил его:

— Где мы находимся?

— В самом центре потухшего вулкана, — ответил он, — залитого морем вследствие какого-нибудь тектонического сотрясения. В то время как вы спали, господин профессор, «Наутилус» проник в эту лагуну через естественный канал, проходящий на глубине в десять метров под поверхностью океана. Это одна из гаваней «Наутилуса» — верная, надежная, скрытая от нескромных глаз и защищенная от ветров всех румбов. Укажите мне хоть один порт на ваших материках и островах, который мог бы так же надежно укрыть судно от ярости урагана, как эта пещера.

— В самом деле, — сказал я, — вы здесь в полной безопасности, капитан Немо. Что может грозить вам здесь, в недрах бездействующего вулкана? Но скажите, мне показалось только или действительно я разглядел в своде пещеры отверстие?

— Да, это бывший кратер вулкана, когда-то бурливший лавой, парами серы и столбами пламени. Теперь же он служит для того, чтобы снабжать мою гавань тем свежим, живительным воздухом, которым мы дышим.

— Какой это вулкан?

— Этот вулкан возвышается на одном из бесчисленных островков, усеивающих эту часть океана. Для проходящих мимо кораблей — это просто выступающая из моря скала; для нас же — это безопаснейший в мире порт. Я случайно открыл его, и этот случай сослужил мне немалую службу.