Цари. Романовы. История династии - Эдвард Радзинский

А потом император в присутствии Жуковского своим звучным голосом прочитал наставление:

«Это путешествие, любезный Саша, важная веха в твоей жизни. Расставаясь первый раз с родительским кровом, ты будешь в некотором роде представлен на суд твоих подданных в испытании твоих умственных способностей».

После чего сказал речь Жуковский: «Россия есть Книга, но книга одушевленная… Вашему Императорскому Высочеству предстоит читать ее, но и она сама будет познавать своего читателя. И это взаимное познавание есть истинная цель путешествия».

Император обожал общаться инструкциями.

И уже утром сыну была передана первая инструкция. В ней все было строго изложено по пунктам. «Первая твоя цель – ознакомиться с государством, в котором рано или поздно тебе царствовать.

Второе. Суждения твои во время путешествия должны быть крайне осторожны. Замечаний избегай, ибо едешь не судить, а знакомиться… Вставать следует в 5 утра и выезжать в 6…»

Саша проехал всю европейскую Россию. Из каждого губернского города он посылал с фельдъегерем письмо – отчет дорогому папа́… Так что все путешествие осталось подробно описанным в его письмах к Николаю.

Как он был счастлив почувствовать свободу, как весел и беззаботен стал вдали от строгого отца!

В городе Костроме он увидел Ипатьевский монастырь, откуда пошла их династия. Здесь, в келье монастыря жил его предок – первый Романов, призванный на царство. После бесконечных усобиц Смутного времени, после цареубийств и нашествий иноземцев Земский собор избрал на царство 16-летнего отрока Михаила Романова, родственника пресекшейся династии московских царей.

Стоя на стене монастыря, Александр видел Волгу.

По льду этой реки к стене монастыря в 1613 году двигалась длинная процессия. Горели на зимнем солнце доспехи воинов и золото боярских платьев, драгоценные ризы и оклады икон. Процессию возглавляло духовенство. Люди шли к Ипатьевскому монастырю просить отрока Михаила Романова согласиться стать их государем.

И что же его предок? Михаил плакал и кричал: «Не хочу быть вашим царем!».

Будто там, в Ипатьевском монастыре, он уже провидел, как тяжела будет шапка Мономаха для его потомков. Но уговорили. И Русская земля дала клятву его предку, что править Романовы царством будут самодержавно, отвечая только перед Господом Богом.

Повсюду наследника встречало благоговение тысяч людей. В той же Костроме, когда он ездил по Волге, народ часами стоял по колено в реке – чтобы взглянуть на лицо земного Бога.

Когда он выходил из собора, тысячная толпа под неумолчное «ура!» старалась подойти поближе – прикоснуться к живому божеству. Бока свиты, защищавшей Сашу от наседавшей толпы, долго хранили синяки и ушибы – результаты народных восторгов.

Запомнит Саша уральские и сибирские города… В Симбирске огромная толпа все с тем же «ура!» ринулась вслед за коляской наследника. Прослезившийся Жуковский простер руки к бегущей восторженной толпе и провозгласил: «Беги за ним Россия, он стоит любви твоей!»

В этом восторженном Симбирске и родятся будущие вожди обеих революций – Февральской и Октябрьской – Александр Керенский и Владимир Ульянов-Ленин.

Цесаревич был первым наследником из дома Романовых, побывавшим в Сибири, куда они отправляли каторжных и ссыльных. Первым посетил он и Екатеринбург, где в подвале дома купца Ипатьева погибнет его несчастный внук Николай II, правнук и правнучки.

Вот так в этом путешествии ему пришлось столкнуться с их славным прошлым – Ипатьевским монастырем и кровавым будущем – домом купца Ипатьева, где расстрелом его внука и правнуков закончится его династия.

В Сибири, в маленьком городке, в церкви во время богослужения он увидел «печальную группу людей». Это были ссыльные декабристы. И дождавшись слов священника о молении за узников, он повернулся в их сторону и поклонился, конечно же, со слезами на глазах! Плакал и Жуковский. Плакали все, кто были в храме.

Он ничего не смел им обещать, как и велел ему «любезнейший отец». Но он написал отцу, прося о смягчении участи. Жуковский с трепетом ждал ответа «на благородный порыв сострадания».

Николай откликнулся – ссыльных велено перевести из суровой Сибири солдатами на Кавказ, где в это время шла беспощадная война с горцами. Из сибирского холода – под кавказские пули – такова была царская милость.

Никогда Николай не простит им!

Но цесаревич был в восторге – ведь папа́ выполнил! И Жуковский (который все понимал) поддержал восторг мальчика. Оба опять счастливо плакали.

Александр привез с собой шестнадцать тысяч прошений, которые так и не были прочитаны.

Царственные погорельцы

Семь месяцев он ездил по России, тридцать губерний преодолели его кареты.

И все равно не смог объехать необъятную страну. Но теперь он представлял бескрайнюю Россию, где предстояло царствовать. И он был рад, что отец в расцвете сил, и если случится ему царствовать, то не скоро…

10 декабря 1837 года он подъезжал к Петербургу. Но недолго переживал он радость встречи. Через неделю вспыхнул пожар, уничтоживший их дом – Зимний дворец.

В начале зимы Николай повелел сделать камин в одной из комнат дворца. Архитектор посмел сказать ему, что это может быть опасно. Но Николай только взглянул на него своим царственным взглядом. И архитектор поторопился все исполнить.

И вскоре дворец загорелся! Их Величества были в то время в театре, где давали тот самый балет «Восстание в серале». Но оценить до конца умение балерин обращаться с саблей Николаю не удалось.

В разгар представления государю донесли, что дворец горит. Но царские сани были отпущены. И Николай понесся во дворец на тройке дежурного флигель-адъютанта. Императрица помчалась следом в карете.

Младших детей тотчас увезли в Аничков дворец.

Но беда одной не бывает. Когда царь подъехал к полыхавшему Зимнему дворцу, Николаю сообщили, что горит Галерный порт. И он отправил туда цесаревича. Счастливый редким отцовским доверием, Александр полетел в порт на императорских санях. Но доехал – на адъютантской лошади. По дороге от бешеной скачки сани перевернулись. Оставив адъютанта разбираться с санями, он поскакал в порт на его лошади. В порту тушили пожар гвардейцы Финляндского полка. И он командовал ими. Пожар потушили к утру.

В это время отец и мать боролись с огнем в Зимнем. Пожар усиливался шквалистым ветром. «Казалось, посреди Петербурга пылал вулкан» (Жуковский).

Императрица оставалась во дворце до последней минуты. Помогала собирать и укладывать вещи. Но огонь уже подступал к ее покоям, когда Николай прислал флигель-адъютанта: «Уезжайте! Через минуту огонь будет здесь».