Речи, изменившие мир. От Сократа до Джобса. 55 важнейших выступлений в истории - В. Апанасик

Достоевский был художником-лириком, который в особенности пишет о себе, для себя и от себя. Все его повести и романы – одна огненная река его собственных переживаний. Это сплошное признание сокровенного своей души. Это страстное стремление признаться в своей внутренней правде. Это первый и основной момент в его творчестве. Второй – постоянное стремление заразить, убедить, потрясти читателя и исповедать перед ним свою веру. Вот эти оба свойства творчества Достоевского присущи ему так, как ни одному другому лирику, если под лирикой разуметь призыв потрясенной души.

«Пусть форма его произведений несовершенна, но если есть мощное содержание в его душе, то такой художник может пользоваться неизмеримой славой в течение веков»

Таким образом, Достоевский – великий и глубочайший лирик. Но лирик ведь не непременно должен быть художником? Он может выражать свои переживания разными способами, в форме публистической, в проповедях, например. Они не непременно должны быть художественными. Достоевский выражает свои переживания, признания не в прямой форме, а в форме мнимо эпической. Он замыкает свои признания, страстные призывы своей души в рассказы о происшествиях. Он пишет повести и романы. Подходя к его произведениям, мы должны совершенно отказаться от требований формальной красоты. Достоевский не заботится о внешней красоте. Посмотрите на его повести и романы. В них фраза до крайности безыскусственна. Огромное большинство главнейших действующих лиц говорит одинаковым языком. Посмотрите на самую конструкцию его романов, на конструкцию глав в них. Она чрезвычайно любопытна. Часто даже интересно разрешить эту задачу – где у Достоевского играла роль воля при конструировании глав романов, а где просто случай. Его роман зачастую принимает самые причудливые формы. И как геолог разбирается, как произошла какая-нибудь Этна или Фудзияма, так интересно разобраться и здесь. Какая разница, например, с Данте, которого недавно чествовали: там все от общего массива до мелочи – архитектурно, все повинуется плану и твердой зодческой воле.

«Над всеми его стремлениями высказаться, выявить свою внутреннюю правду доминирует еще один основной мотив – огромное, необъятное, могучее стремление жить»

В произведениях Достоевского вы не найдете красивых описаний. Он проходит совершенно равнодушно мимо природы. Словом, как я уже сказал, внешней красоты в его произведениях нет. Но дело-то в том, что у Достоевского вы и не останавливаетесь перед гениальностью содержания. Он обходит эту ненужную форму. Он стремится поскорее заразить, потрясти вас, исповедаться перед вами. И это два первых двигателя, которые определяют собою самое основное в творчестве Достоевского. Но если бы были налицо только эти свойства, то не было бы у Достоевского стимула к тому, чтобы завлекать нас, захватывать нас так, как он это делает в эпических художественных формах. Делает же он это потому, что над всеми его стремлениями высказаться, выявить свою внутреннюю правду доминирует еще один основной мотив – огромное, необъятное, могучее стремление жить. Все стирается перед этим страстным стремлением жизни. Как будто чувствует этот человек, что материала ему отпущено для жизни больше, чем можно пережить в одном существовании. Вот это-то страстное, непобедимое стремление жить и делает Достоевского художником в первую очередь. И он создает и великих, и низких, и богов, и тварей. Может быть, в своей реальной жизни он отнюдь не живет так интенсивно, как тогда, когда он рождает в мир своих героев, всех этих людей, которые все его дети и которые все – он сам в разных масках. Достоевский связан самыми теснейшими нитями со всеми своими героями. Его кровь течет в их жилах. Его сердце бьется во всех создаваемых им образах. Достоевский не просто рождает – творит свои образы. Он рождает их в муках, с учащенно бьющимся сердцем и с тяжело прерывающимся дыханием. Он идет на преступление вместе со своими героями. Он живет с ними титанически кипучей жизнью. Он кается вместе с ними. Он с ними, в мыслях своих потрясает небо и землю. И потому, что ему в сильнейшей степени присуще стремление жить, дано понимание самых сокровенных глубин жизни, потому он способен к дару пророчества, ибо если мы вкладываем в это слово понятие о прорицании, то именно такая душа, как Достоевского, всегда стремящаяся выявить свою внутреннюю правду, признаться в самых глубинных своих переживаниях, наиболее содержит в себе данные к прорицанию. Такая душа может выражать таинственные глубины человека и судеб человеческих. Достоевский проявляет свой пророческий дар в мечтах и грезах о возможностях жизненных, о том, как, может быть, он мог бы жить. И из-за этой необходимости самому переживать, страшно конкретно, все новые и новые авантюры, он нас потрясает так, как никто. Но помимо того что Достоевский сам переживает все происшествия со своими героями, сам мучается их мучениями, он еще и смакует эти переживания. Он подмечает постоянно всякие мелочи, чтобы до галлюцинации конкретизировать свою жизнь. Они ему нужны, эти мелочи, чтобы смаковать их как подлинную внутреннюю жизнь.

Необходимо отметить еще одну особенность творчества Достоевского. Поскольку его интересует самый «субъект» в переживаниях и самые переживания как таковые, постольку он очень мало останавливается на описании среды, окружающей его героя обстановки. Проходя мимо этого, он стремится поскорее подвести читателя к потоку, к калейдоскопу мыслей, к музыке чувств своего героя. Поэтому Достоевского называют писателем-психологом.

В письме к своему брату, после того как он начал «Село Степанчиково», он пишет: «Начал писать комедию, дело подвигается, но бросил форму комедии, – хочется подольше пожить с моими героями, побольше о них рассказать, и выходит повесть». Достоевский не может писать кратко. Он намеренно затягивает свои произведения, потому что, создавая героев, он живет с ними одной жизнью. При этом Достоевскому не важно, что его герой делает. Ему важно, что он думает и говорит. Достоевский – страстный разговорщик. В его произведениях постоянно идут длиннейшие монологи и диалоги. Но именно этим он заставляет нас подойти вплотную к человеческой душе, заглянуть на самое дно ее и посмотреть, что там делается.

Достоевский пишет романы и повести. Но эти романы и повести, в сущности, драмы. Драмы, чрезвычайно сценичные притом. В них все основано на переживаниях человеческой души. Остальное задето мимоходом, вскользь. Его краткие отметки о костюмах действующих лиц, об обстановке похожи на ремарки.

Итак, Достоевского называют психологом, поскольку его больше всего интересуют переживания человеческой души. Но, по-моему, он не столько психолог, сколько в его произведениях можно найти материал для психологии, ибо мы под психологом разумеем человека, который не только умеет анализировать человеческую душу, но и выводить