Хроники Темного Универа. Некромант (сборник) - Саша Готти

– Это символ нашего рода, – нарушил молчание в зале Темнейший. – Помнишь ли ты его, Алекс? Ты ведь еще совсем мальчишкой был когда-то уже в этом зале, когда твои сводные братья давали клятву.

– Тогда мне казалось, что он живой, – Алекс вглядывался в неподвижную статую. – Древнее этой нежити я еще не видел…

Они остановились около ступеней, на которых мерцали багровые отблески от глаз замершего паука.

Темнейший поднял руку, и пауки, застывшие на стенах, ожили и зашевелились. Влада, посмотрев в окна, увидела страшную картину: набережная Невы от гранитных оград до противоположного берега, минуту назад покрытая льдом и синевато-белая, почернела и зашевелилась как живой ковер из пауков.

Вокруг теперь были только они – паучья нежить, от самых маленьких, величиной с булавочную головку, до громадных, которые высились за окнами залы на набережной и были высотой до первого этажа. Воздух вокруг засверкал от почти невидимых блестящих нитей: все они, переплетаясь, вели к статуе паука, как паутина. Картины, развешанные по стенам залы, озарились бледным светом, и на них можно было разглядеть мужчин в камзолах и плащах, смутно похожих чертами на Гильса и Алекса – носы с горбинками, удивительно красивые лица с яркими глазами. Все они сейчас будто бы смотрели на вошедших со стен, разглядывая Гильса и Владу, храня далекую память древнего вампирского рода…

Гильс шумно выдохнул, и в его глазах вместо раздражения и обиды засверкал восторг. По обе стороны ковра выстроились вбежавшие в залу лакеи, которые склонились в поклоне.

– Наше скромное семейное торжество, – произнес Темнейший. – Никого чужого, только самый близкий круг. Пойдемте, сыновья мои.

Алекс, Гильс и их отец двинулись вперед по ковру к статуе паука, а Влада боялась пошевелиться и даже дышать, настолько каждый сантиметр пространства вокруг теперь принадлежал паучьему царству.

– Алекс, принеси клятву верности семье как знак возвращения, – раздался голос Темнейшего. – Отныне и навсегда ты вместе с родом, чтишь и соблюдаешь его традиции и предков.

– Клянусь, что отныне и навсегда я вместе с семьей и родом, чту и соблюдаю его традиции и предков, – повторил Алекс, чуть склонив голову, когда глаза у статуи паука полыхнули, будто костры.

– Гильсберт Муранов принимает титул и становится наследником Темнейшего, – голос хозяина особняка произнес это не один, подхваченный шепотом сотен голосов, будто бы шептали пауки или портреты со стен.

– Принимаю, – громко сказал Гильс.

Его отец протянул руки к сверкающему черными алмазными гранями пауку и дотронулся до него. В руках у вампира оказался медальон – точно такой же был на нем самом. Наступила самая торжественная минута: Гильс, стоя перед отцом, склонил голову, а Темнейший надел медальон на шею своего младшего сына.

– Отныне и навсегда ты принимаешь титул Темнейшего и получаешь права наследника. Ты клянешься защищать темную сторону и нечисть, подвластную тебе, от врагов и охотников. Ты клянешься следовать традициям рода, помнить и чтить память предков…

Влада, слушая фразы, которые Гильс повторял за отцом, любовалась самым младшим Мурановым: медальон сверкал на его черном камзоле до боли в глазах, бросая яркие искры на лицо и волосы юного вампира. Сейчас он не был похож на того парня, который пришел во двор на Садовой улице, чтобы отыскать ее, и с которым она целовалась еще несколько часов назад на лестнице. Гильс очень гармонично вписывался в страшную красоту этого паучьего царства, будто всегда и был его хозяином, и на его лице не было и тени смущения или неуверенности. Море пауков дернулось как по команде, – не сразу можно было догадаться, что это их странный поклон юному хозяину.

Увидев, что Гильс направляется к ней, Влада растерялась – этого она ожидала в последнюю очередь. Но Гильс, подойдя, снял со своей шеи только что надетый отцом медальон. В ту же секунду медальон, алмазный паук, раздвоился: на вампире остался точно такой же.

Влада, затаив дыхание, будто бы видела со стороны, как Гильс надевает медальон ей на шею, как аккуратно поправляет его, отбросив ее волосы. Медальон оказался холодным и тяжелым, как гиря: он чуть не вспорол кожу на шее, и Влада пошатнулась, едва устояв на ногах. По всему телу пробежала холодная волна, а потом стало гораздо легче, тяжесть исчезла, а медальон сам лег в ложбинку между ключицами, прилипнув к коже. Задавать вопросы в такой момент показалось неуместным, лучше было молчать и ждать, пока ей объяснят, что же это значит.

К счастью, на этом торжественная часть была закончена, и зал начал приобретать обычный вид: пауки исчезали, растворяясь в стенах, лед на Неве снова посинел, а портреты на стенах потемнели, скрыв тех, кто только что смотрел с них на происходящее.

– Теперь я смогу спокойно уйти в нужный момент, – произнес Темнейший. – Мне будет на кого оставить нечисть. Ты ведь теперь знаешь, как тебе поступать и что делать, Гильсберт?

– Теперь знаю.

Гильс был задумчив и погружен в себя, а Влада проверяла свои ощущения: она была уверена, что в ту самую секунду, как медальон коснулся ее кожи, голод должен был исчезнуть. Может быть, так оно и есть, нужно только как следует выспаться, потому что в ногах и руках ощущалась слабость.

– Осенью ты будешь вместо меня заправлять балом в нашем родовом дворце, сын мой, и познакомишься со своими сводными братьями и сестрами. Если бы ты знал, как они хотят тебя увидеть! Теперь запрета на ваши встречи нет, это радует мое сердце. Кстати, Носферон тебе покидать необязательно, пусть тебя это не беспокоит, – обратился к своему наследнику Темнейший. – Ты сможешь учиться дальше, сдавать экзамены и появляться на сессиях, я даже разрешаю тебе вечеринки и студенческие забавы, потому не горюй о своей потерянной юности. Теперь же я отпускаю вас в Москву…

– Могу ли я задать вам вопрос, Темнейший? – Набравшись смелости, Влада улучила подходящий момент.

– А она может быть решительной, хотя на вид кротка. – Старый вампир повернулся к Владе, оценивающе и снисходительно ее разглядывая. – Что ж, дорогуша, я слушаю. Ты наверняка хочешь узнать, во что одеваться на бал?

– Это по поводу наших лекций в Носфероне, – смутилась Влада. – И это… не только мой вопрос, но, наверное, его задал бы любой студент. Нам много рассказывают о Конвенции, о магах. Нам говорили, что светлые маги держат мир в равновесии, что они защитят его от катастроф. Но я слышала, что вы сказали… что они не маги, а только охотники за нами, нечистью. И вы сказали, что кровь магов осталась только у меня. Как же так?

Темнейший продолжал смотреть на Владу, прищурив глаза, но отвечать не торопился.

– Простите, – пробормотала Влада. – Дело в том, что я училась когда-то в школе с людьми. Один из этих людей теперь стажер у магов, и около месяца назад я услышала от этого человека, что маги готовят войну против нас, что нас хотят загнать во Тьму, в пространство, которое дальше янва, как нам говорят, а там что-то ужасное…

– Да-а, – наконец заговорил старый вампир. – Ты имела право спросить об этом, хотя я от девочки ожидал все же вопросов про платья и балы. Но я отвечу тебе. Да, в Носфероне учат тому, что маги светлы, что они держат в равновесии мир, и так далее. В Носфероне ничего не говорят о Тьме, потому что вам лучше этого не знать. Но, пока еще существует Конвенция, разве стоит говорить эту правду?

– Отец, иногда правда лучше лжи, – вмешался Алекс. – Например, когда я в детстве видел статую паука, его глаза были темными. Тогда я слышал от тебя, что глаза зажгутся, если самый страшный враг приготовится к новой войне. Ты тогда говорил – враг, но это было не о магах… то есть охотниках, их ты не опасался. Ты и твои советники говорили о Тьме, что именно там находится враг. Домовые в своей паранойе бредят про какой-то злосвет, властелина Тьмы… Это как-то связано с тем, что слышала от магов Владиша?

– Ты ведь знаешь, Алекс, что мы говорим в Носфероне то, что обязаны говорить юной нечисти по Конвенции, – уклончиво ответил ему отец. – А даже если рассказать правду, что нет уже давно светлых магов, а нам противостоят магические самозванцы, которые поклоняются невесть кому и угрожают загнать нечисть во Тьму, разве горячие головы не ринутся напролом? Если рассказать все то, что посеет хаос и панику среди нечисти, долго ли еще продержится Конвенция? Скольких сумасбродных вампиров, валькеров, троллей тогда недосчитается темная сторона?

– Но в случае войны наши войска нежити, пауки и остальные подконтры кланов – они справятся с магами? – спросил Гильс.

– Не магами, – поправил сына Темнейший. – Привыкайте к слову «охотники». Эти самозванцы и близко не могут считаться магами, все это мираж, фата моргана. Они – охотники на нечисть и все годы перемирия тренировали стажеров, которые могут только пользоваться примитивной боевой магией. Они способны подчинять себе волю людей, но это древняя темная магия, на которую они не имеют никакого права. Наши подконтры тоже не теряли времени, все-таки бои проводились каждый год, а вампиры тренировались не зря. Мы дадим достойный отпор в случае нападения. Насчет предсказаний домовых про хозяина Тьмы ничего сказать не могу, домовые каждый год обещают конец света.