Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - Зураб Давидович Авалов

162

Мы, однако, уже весь 1919 г. занимались таким «представлением нот, материалов» и так далее. Так что признаваемая за нами теперь прерогатива мало чем нас обогащала!

163

На деле признание Армении произошло немного позже, 18 января 1920 г.

164

Этот генерал, признаваемый одним из крупнейших военных деятелей Британской империи, вышел позже в отставку, сделался членом парламента и пал от руки политического убийцы в 1922 г.

165

От Грузии это были Чхеидзе, Церетели и я. От Азербайджана – Топчибашев и Магерамов.

166

Что при этом Грузия и Азербайджан получили признание раньше, чем Армения, было лишь кажущимся парадоксом истории.

167

Он получил портфель министра иностранных дел после Бальфура, 24 октября 1919 г., при последней перестройке кабинета Ллойд Джорджа.

168

Грузинская делегация в Париже получила извещение об этом от секретариата конференции 7 февраля 1920 г.

169

Задумка эта, как известно, не осуществилась.

170

Меморандум этот, под заглавием «Союзная политика в России. Заключения, принятые Верховным советом 24 февраля 1920 г.», был тогда же оглашен в палатах парламента.

171

К сожалению, я лишен возможности приводить в этой книге параллели и аналогии из истории упрочения балтийских народов. Многое можно было бы сказать в объяснение того, почему, с начала 1921 г., участь Грузии оказалась столь отличной от судьбы Эстонии и Латвии.

172

10 февраля новое заявление Ллойд Джорджа о «быстрой эвакуации»; 13 февраля полуофициальное сообщение об эвакуации; 18 февраля объяснение, в палате общин, первого лорда адмиралтейства: «Эвакуация началась, но не закончена»; 22 февраля тревожная телеграмма в «Таймс» из Константинополя о несвоевременности ухода из Батума, как раз в момент, когда между Грузией, Арменией и Азербайджаном начинают налаживаться отношения и т. д.; 23 февраля – сообщение об отмене эвакуации.

173

История Батума (с областью) в эпоху занятия его англичанами (с ноября 1918 г. по июль 1920 г.) представляет значительный интерес и заслуживает монографического исследования. Грузинское правительство стремилось к скорейшему воссоединению Батума с Грузией; русские тому противодействовали, доказывая, что Батум – творение России (как будто Грузия не была частью и пайщицей той России!). Англичане слишком, по мнению грузин, благоприятствовали русским, в ущерб Грузии; недостаточно оберегали права России, по мнению русских, и т. д. В грузинской политической жизни клич «Да здравствует грузинский Батум!» особенно после поражения добровольцев сделался «всенародным», и правительство, раздразнив в этом отношении «улицу», потом само же от нее зависело (так было, впрочем, и по многим другим вопросам).

За злободневной борьбой и шумом и, несмотря на разнообразные недостатки английского управления, достаточно ли ясно и твердо понимало грузинское правительство, что сохранение английской базы в Батуме диктовалось в грузинских интересах элементарной предусмотрительностью и заботливостью? В этом можно сомневаться. Соблазн скорейшего объединения под своей властью всех частей Грузии, а особенно столь важного для нее Батума, оказался сильнее, чем способность заглядывать в будущее – даже ближайшее.

Политика по батумскому вопросу грузинского правительства, говорившего, в деликатной форме, англичанам («империалистам»; «внешней силе»): «Вон из Батума», подкрепляла и в Англии сторонников скорейшего ухода из Батума.

174

Из участников ее назову господ Ванситтарта (Англия) и Каммерера (Франция), также полковника британской службы Гриббина (начальника ближневосточного отдела в разведочном департаменте Главного штаба). Полковник Шардиньи, бывший в составе французской военной миссии на Кавказе еще при великом князе Николае Николаевиче и вернувшийся в Тифлис в конце 1918 г., равным образом был вызван в Лондон в качестве сведущего лица.

175

Вопрос о выходе в Средиземное море (Александретта) ставился теперь совершенно иначе, так как предусматривалась возможность французского мандата в Киликии (которая вообще исключалась из границ будущей Армении). Незадолго перед тем в Киликии произошло избиение армян. По этому поводу сам председатель армянской делегации Агаронян заявил (корреспонденту Рейтер), что единственный способ обезвредить Турцию и отделить ее от остальной Азии заключается в том, чтобы Киликия была поручена Франции как мандатарию и чтобы сфера мандата простиралась вплоть до границ Великой Армении. См. «Таймс» от 23 февраля 1920 г.

176

Позже (в Париже и Сан-Ремо) для разрешения вообще закавказского вопроса Англией был предложен именно этот путь – соглашения трех республик.

177

С точки зрения азербайджанцев, раз эта провинция не могла быть турецкой, предпочтительнее было включение ее в состав Грузии, а не Армении.

178

См. данные по этому вопросу в «Таймс» от 20 марта 1920 г.

179

Как заметил тогда попутно господин Ванситтарт, на признание суверенитета Грузии в Батуме очень мало шансов.

180

Многоопытный турецкий законоискусник, редактор известного собрания трактатов, заключенных Османской империей, он до войны 1914–1918 гг. занимал высшие посты в турецкой администрации. Был и министром иностранных дел.

181

Обещанная еще в январе 1920 г.

182

Идеи эти высказывались нами еще раньше.

183

Здесь были: Б. Нубар, Агаронян, Чхеидзе, Топчибашев, Нарадунгиан и я.

184

Не говоря о том, что сооружение линии Карс – Батум представлялось и вообще во всех отношениях желательным, и по отношению к Армении – справедливым.

185

С этой целью был тут же составлен и всеми одобрен следующий пункт: «В случае если между двумя правительствами не последует соглашения относительно трассы железной дороги или условий ее эксплуатации, вопросы эти будут разрешены на месте комиссией по назначению Лиги Наций. Равным образом всякий спор, могущий возникнуть по поводу применения или истолкования настоящего соглашения во всем его объеме, подлежит разрешению арбитражной комиссии, назначаемой Лигой Наций».

186

Нелепее всего было то, что в Сан-Ремо грузинская делегация отвергла как раз то, что, от имени Грузии, отстаивалось и испрашивалось систематически с конца 1918 г. в Лондоне и Париже.

187

То есть доктором Гварджаладзе, Гобечиа и генералом Одишелидзе.