Призрачно всё... - Алексей Мальцев

Клойтцер какое-то время смотрел на собеседника психотерапевтическим взглядом, потом вдруг взял за руку:

— Думаю, ты сам догадался. Обещай, что не будешь чинить ему никогда никаких препятствий.

— Хорошо, обещаю, — не очень уверенно промямлил «Фаревский». — А где тогда настоящий Ворзонин? Куда он делся?

— Здесь его нет, — безапелляционно констатировал двойник психотерапевта. — Его и не должно быть. Таких Самоделкиных, по идее, надо ликвидировать еще в зародышевом состоянии. Не раздумывая, не моргнув глазом, он отбросил нас назад на сто лет в развитии … Это лишь вначале эксперимента он хотел тебя вернуть в семью. Потом, наблюдая … то, что происходило с Ольгой и Савелием… он решил не возвращать тебя. К тому же он извращенец и растлитель малолетних. Под видом психотерапевтического сеанса с детьми проделывал такое… Он отбывает наказание.

— Но это не помешало вам воспользоваться его идеями, — саркастически заметил «косметолог». — Для спасения мира все средства хороши?

— Не помешало, — ничуть не смутился Клойтцер. — Это лишь малая толика за тот вред, который он нанес человечеству. Кстати, ты-то его с какой стати защищаешь? Он тебя закинул в такое временное захолустье, что, если бы не…

У выхода из ресторана они тепло попрощались. Фаревский отправился на конференцию, пришелец какое-то время смотрел ему вслед. Потом вдруг покрутил правый ус и пробормотал:

— Только бы ты не вспомнил, дружище, что в 2028 году этот рожденный проституткой сын должен будет встретиться с твоей дочерью. Жить двадцать лет с такой ответственностью на плечах — немыслимо! Ведь один раз я, кажется, проговорился. Тогда, помнится, я был на вязках и в прекоме… Эх, будь он неладен, этот диабет!

Женюсик, он вернулся!

Если бы Савелия спросили, каким образом он оказался на осенней выставке «Медицинские технологии — 2008», он бы почувствовал себя первоклассником на выпускных экзаменах в вузе. Просто внезапно включилось сознание, в лицо пахнуло упаковочно-резиновым запахом, в поле зрения нарисовались стоматологические кресла, гастроскопы, какие-то магнито-резонансные причиндалы.

Они стояли с Клойтцером, которого невозможно было отличить от психотерапевта Ворзонина, около витрины физио-терапевтических аппаратов. С ними здоровались коллеги, начинали разговор на различные медицинские темы, но, не встретив в ответ привычного желания продолжать, тотчас ретировались в толпу.

— Не тушуйся, Савелий Аркадич, — успокаивал непрофессионального врача «скорой» другой непрофессионал, психотерапевт. — Надо перетерпеть это, каких-то несколько недель. Потом ты станешь профи. Через пару недель я вмонтирую тебе в подкорку все необходимые знания. Пока ты в отпуске. Бери от ситуации самое главное — привыкай к новому имени-отчеству.

— Интересно, как это вы вмонтируете, — непривычно усмехался Савелий — Аркадий. — Я в медицине… как экскаваторщик в логистике. Хоть бы что-то понимал!

— Понимать ничего не надо. Есть у меня супер-технология, эксклюзивная, так сказать… Ты обязательно должен этим заниматься. Ради будущих поколений. Мы вмешиваемся в континуум, понимаешь?

Савелий почувствовал резкую головную боль, вспомнив почему-то Атлета, под чутким руководством которого ему еще совсем недавно в платьице и колготках приходилось ввинчивать-выворачивать камеры в женском туалете. Все для него готовят эксклюзивные должности, особые, не такие, как для всех, роли… Что это: его крест, от которого не избавиться никогда, или эквивалент его мнимого таланта, его неповторимости? В любом случае выбирать не приходится.

— Скажите, дядя Кло, что это за человек вчера в отделении милиции аэропорта… Ну, после крушения самолета, когда мы с вами вошли, вскочил, посмотрел на меня как на привидение? Мне кажется, это папай.

— Вам лучше не встречаться, — твердо произнес психотерапевт, сделав ударение на первом слове и быстро сменив тему разговора. — Думаешь, я не знаю, откуда ты брал деньги на наркоту в прошлой жизни? Каким странным способом ты зарабатывал? И про твои взаимоотношения с матерью я в курсе.

Савелий почувствовал, как новое лицо, лицо его отца, наливается кровью. Какой опасный, однако, человек, этот новоявленный Ворзонин!!

— И в первый момент я хотел тебя оставить в царстве призраков, — безжалостно продолжал новоявленный Ворзонин, потирая руки. — Но ты помог в поисках отца. Более того, вместе с тобой мы спасли человечество, наше общее будущее. Как бы пафосно это ни звучало. К тому же твои чувства к матери — Ольге — лишены всякого пошлого подтекста. Ты ее искренне любишь. Ты заслужил эту жизнь!

— Вам все известно? — задохнулся Савелий от услышанного. — Но откуда, дядя Кло? Об этом никто не знает!

— Я даже в курсе про твою главную проблему, — Клойтцер сделал паузу, словно наслаждаясь конфузом «коллеги». — Так вот, теперь в этом отношении все будет замечательно. Его новые размеры тебя устроят.

— Откуда вам это…

— Известно, но только мне, и больше никому на земле, — хладнокровно заключил Ворзонин. — Забудь раз и навсегда, расслабься, мы решили все, подчеркиваю, все твои проблемы. Тебе осталось лишь сосредоточиться на работе. Я прилетел из такого времени, когда неведомых островков в человеческом сознании не осталось. Мы решили подарить тебе счастливую возможность быть вместе с любимым человеком. Жить полноценной, я подчеркиваю, жизнью. Ольга ждет тебя. Вернее, она ждет своего мужа… Но ты и есть ее муж. Ее пока не пускают в клинику, где ты якобы находишься. Ты не должен проговориться, что ты — Савелий. Для нее сын погиб от передозировки, она его похоронила. Не надо больше ворошить эту сторону жизни, запомни! Ты теперь ее муж. Усвоил? И тебя скоро выпишут из клиники.

— Ничего себе, метаморфоза, — Савелий в облике Аркадия закачался на месте. — Повзрослеть в одночасье на двадцать с лишним лет. Кстати, дядя Кло, вы попросили… ну, когда мы с вами летели за самолетом…

— Об этом полете лучше никому не говорить, — перебил «коллегу» Клойтцер — Ворзонин, переведя под руку к другой витрине. — У меня не было времени, чтобы стать одним из пассажиров самолета. И ни к чему все это. Крушение самолета — прекрасная возможность разом провести серьезную рекогносцировку. А годы, прожитые с Ольгой, станут самыми счастливыми в твоей жизни, — Если появятся вопросы какие-то, я всегда рядом. Ты должен поклясться мне кое в чем.

— Поклясться? — сморщил отцовское лицо Савелий. — Дядя Кло, я никогда никому не… Впрочем, валяйте, раз пошла такая пьянка…

Привыкший к разным поговоркам, Клойтцер-Ворзонин пропустил сказанное Савелием мимо ушей:

— Ни под каким предлогом ты не должен пробовать наркоту. Пообещай мне! Впрочем, если ты нарушишь этот запрет, я отыщу тебя где угодно, и тебя постигнет участь психотерапевта Ворзонина. Насколько я прозондировал обстановку, среди твоих коллег, друзей и любовниц… я имею в виду твоего отца, — нет ни одного наркомана. А к старым связям ты прибегать не станешь.

— Ох, уж эти старые связи, — улыбнулся Савелий отцовской улыбкой. — Они меня и в лицо-то не знают. Все же я никак не возьму в толк, как вам удалось меня отыскать.

— Твоя смерть от передозировки качественно зафиксирована, — равнодушно пояснил Ворзонин, когда они медленно спускались по освещенным ступенькам Выставочного Центра. — Эти документы дошли до нашего времени. Мы отследили траекторию эрмикта, вот и вся недолга.

— У меня крыша едет, дядя Кло, понимаете?! — признался Савелий голосом отца. — Там, в натопленной избе… когда вы появились… Ну, в Кислотных Дачах…

— Просто помог тебе задвинуть раньше времени заслонку печи. У тебя бы ничего не получилось… одного, я имею в виду. А потом мы спокойно наблюдали классическую картину «угорания». Ты хотел их уничтожить, как потенциальных убийц отца. А, значит, и своих тоже! Но этот вариант не давал гарантии, что Аленевская не предпримет никаких попыток в будущем. И коллапс так невозможно было предотвратить. Ну, а с Костей Фаревским ты мне здорово помог. Один я не успевал и там, и здесь, в смысле, и в Москве, и в Перми все подготовить. Параллельно. Тебе понравилось лететь за самолетом? Я тебе открою небольшой секрет: наш разговор могли слышать пилоты. Мы уже сталкивались с подобным феноменом. Но это никого не интересует. Как и то, что один из пассажиров присутствовал на борту виртуально, будучи уже в это время в Перми, ожидая на железнодорожных шпалах своей участи.

— Но Евгения, молодая жена Фаревского, по-моему, осталась в глубоком шоке. Так ничего и не поняла…

— А зачем ей понимать? Она получит своего мужа живым и невредимым, правда, начинка у него будет немного другая. Но это не наши с тобой проблемы. Ты профессионально перепрограммировал Костю… Задача стояла — доставить тело в целости и сохранности к месту катастрофы. Ты с ней справился.